Глава 5

Глава 5

Одинокая старая дева

Дожив до тридцати одного года, Тань Юйцзинь никогда не считала брак и рождение детей обязательными этапами жизни и не видела ничего плохого в том, что у неё до сих пор не было отношений.

Лишь иногда, рассказывая студентам о фильмах про любовь, она чувствовала лёгкую неловкость, хотя основной упор делала именно на кино.

Но чаще всего она считала эту неловкость излишней. Она ответила ассистенту: — Все человеческие чувства универсальны. Отсутствие опыта в любви не мешает говорить о ней.

Тань Юйцзинь приехала на такси во временное жильё в шесть утра для съёмок и вернулась домой только в десять вечера.

Войдя в подъезд, она столкнулась с Юй Канем и какой-то девушкой, ожидавшими лифт на первом этаже.

Тань Юйцзинь узнала Юй Каня со спины — поверх толстовки на нём была лишь куртка.

Ещё когда Юй Кань учился, Тань Юйцзинь, чтобы не разговаривать с ним в университете, развила способность узнавать его со спины с расстояния пяти метров. Завидев его спину, она обходила его стороной.

Ей не хотелось слышать его вежливое обращение «Тань лаоши» и изображать ответную любезность.

Раз уж он так старательно избегал подозрений, почему бы ему самому не обходить её стороной, делая вид, что не замечает при встрече?

Ладно бы он сам любил играть эту роль, но ей приходилось ему подыгрывать.

Однако иногда избежать встречи было невозможно, как, например, сейчас.

Юй Кань обернулся, увидел её и, как и всегда прежде, обратился: — Тань лаоши.

Тань Юйцзинь с механической улыбкой ответила: — Здравствуйте.

Девушка тоже обернулась и с любопытством оглядела её.

Это была не та девушка, которую Тань Юйцзинь видела в прошлый раз в ресторане. Другой тип красоты.

Высокая и худая, с гитарой за спиной. Она, как и Юй Кань, казалось, не боялась холода. Хотя на ней был объёмный пуховик, ноги прикрывали лишь рваные джинсы, а щиколотки были полностью открыты.

Девушка обсуждала с Юй Канем недавно просмотренный фильм — «Скандальный дневник». Киноблогер, делающий трёхминутные обзоры, вероятно, переименовал бы этот фильм для привлечения внимания во что-то вроде «Старая дева перед пенсией из зависти разрушает запретную любовь сорокалетней подруги и её ученика».

Девушка делилась с Юй Канем мыслями о том, что в любовь студентки к учительнице, которая старше её на двадцать с лишним лет, можно поверить, только если у учительницы лицо Кейт Бланшетт.

— Но Джуди Денч привлекает меня больше, — добавила девушка. — Она заставила меня забыть, что это игра, поверить, что передо мной настоящая одинокая старая женщина, измученная одиночеством и желаниями.

— Я не считаю её отвратительной, мне её жаль, — в подтверждение своих слов девушка процитировала на английском монолог Джуди Денч из фильма. Она помнила его не совсем точно, но достаточно полно. В ушах Тань Юйцзинь фраза перевелась на не совсем точный русский: «Так давно никто не прикасался ко мне, что даже случайное касание кондуктора в автобусе способно пробудить давно забытое желание, которое волной поднимается между ног».

Тань Юйцзинь очень мёрзла, и шарф закрывал большую часть её лица. Сейчас она была благодарна этому шарфу, который скрывал все её эмоции.

Её охватило беспокойство. Что делают люди на девятом этаже? Почему лифт застрял там, заставляя её слушать, как двое молодых людей, не понимающих ни одиночества, ни старости, рассуждают о невыносимом одиночестве старой девы?

— Не знаю, стала ли она такой из-за одиночества, или одинока потому, что она такая, — продолжала девушка. — Когда человек привыкает к одиночеству, он становится похож на утопающего. Малейший знак доброты он воспринимает как спасительную соломинку и тянет её за собой на дно.

Тань Юйцзинь стояла в стороне и думала: «Мнение этой девушки гораздо банальнее её внешности».

Возможно, из-за присутствия рядом одинокой и уже не очень молодой женщины, Юй Кань так и не высказал своего мнения о фильме.

Девушка сменила тему: — Но в одном она права: чувствам подростков нельзя доверять. Это просто мимолётное увлечение. Добившись своего, они выбрасывают тебя, как стоптанный башмак.

— На самом деле, Шиба, возможно, и сама всё понимала. Ей просто нужен был молодой мужчина, чтобы убедиться, что она всё ещё привлекательна.

— Надеюсь, я не стану такой в старости.

Юй Кань долго молчал, а потом вдруг сказал: — Этот фильм слишком банален, не стоит тратить на него время.

Тань Юйцзинь тоже не понравился этот фильм, но она не думала, что причина их неприязни была одинаковой.

Режиссёр фильма, вероятно, не смог понять сложных отношений между двумя женщинами и упростил их до неразделённой любви одной женщины к другой.

Ладно бы он упрощал до любви отношения между мужчиной и женщиной, но так грубо поступать с однополыми отношениями…

Тань Юйцзинь не стала дожидаться лифта и повернулась к выходу из подъезда.

Она уже собиралась открыть дверь, как услышала позади голос: — Тань лаоши, лифт приехал.

— Я вспомнила, мне нужно забрать посылку, — не оборачиваясь, ответила Тань Юйцзинь и вышла на улицу. Её объёмный чёрный пуховик слился с ночной темнотой.

Сонливость, одолевавшая её в такси, была развеяна холодным ветром.

Она действительно не хотела говорить с Юй Канем ни слова. Странно, почему раньше она была такой разговорчивой?

Наверное, она думала, что он поймёт всё, что бы она ни сказала. Она была уже не так молода, но почему-то пребывала в этой иллюзии.

Неужели из-за одиночества?

Летом легче поддаться иллюзиям, зимой — нет. Зимний холодный ветер отрезвляет.

Несколько лет назад летом в одном из артхаусных кинотеатров показывали «Барри Линдона». Придя в кинотеатр, Тань Юйцзинь с удивлением обнаружила, что Юй Кань сидит позади неё.

На улице было жарко, но в этом кинотеатре летом всегда сильно работали кондиционеры. Тань Юйцзинь каждый раз брала с собой куртку.

Она предположила, что Юй Кань, возможно, нечасто здесь бывал — на нём была лишь чёрная футболка.

Хотя, возможно, он просто не боялся холода. Она видела его зимой в одной толстовке.

После сеанса они вышли почти одновременно, и Юй Кань сам заговорил с ней о фильме.

Они обсуждали всё: от визуального ряда до музыки, от кинотеатра до станции метро. В метро не было сидячих мест, и они стояли и разговаривали лицом к лицу.

Чтобы не мешать другим, они говорили негромко.

Сначала говорили оба, потом говорила в основном Тань Юйцзинь. Она перешла от музыки в фильме к старому холостяку Генделю, от его опер к ораториям, рассказывала о пересечениях Генделя и Баха. Юй Кань, опустив голову, слушал её.

Она редко говорила так свободно.

Читать лекции студентам — это другое. Там нужна тема, иногда можно отвлечься, но нужно вовремя вернуться, учитывать уровень понимания студентов, думать, как сказать, чтобы они поняли.

Она никогда не считала себя хорошим рассказчиком. Она могла понятно написать, но редко могла понятно объяснить.

Её мать раньше часто говорила ей: «Тань Юйцзинь, не понимаю, что ты там бормочешь. Перестань разговаривать сама с собой». Матери было совершенно неинтересно, что она говорит, она лишь хотела, чтобы дочь тратила всё время на учёбу.

Она так увлеклась разговором, что проехала свою станцию метро и даже не заметила. Юй Кань тоже её не предупредил.

Юй Кань съехал из общежития на первом курсе. Они оба жили недалеко от университета, хоть и не в одном жилом комплексе, но должны были выходить на одной станции метро.

Только через две станции Тань Юйцзинь поняла, что проехала. Она виновато улыбнулась, и они с Юй Канем вышли из вагона, чтобы дождаться поезда в обратном направлении.

В стекле отражалась Тань Юйцзинь. На ней были джинсы и белая футболка, куртку она убрала в сумку. В отражении она выглядела ненамного старше Юй Каня.

На мгновение ей показалось, что они с Юй Канем — однокурсники, которые после занятий вместе возвращаются домой и так заболтались, что проехали свою остановку.

На самом деле, за все школьные и студенческие годы у неё не было ни одного одноклассника или однокурсника, с которым она могла бы так много говорить.

С начальной школы до старших классов её одноклассники были старше неё. Они считали себя взрослыми, а её — наивной, думали, что она ничего не понимает во взрослых делах, и почти не общались с ней.

Самое частое общение с одноклассниками сводилось к тому, что они подходили к ней спросить про ошибки в заданиях.

Она часто видела, как другие начинали болтать на перемене и не могли остановиться даже после звонка на урок. Ей было любопытно, каково это.

Когда она повзрослела, люди стали чаще заговаривать с ней, но она всегда придерживалась правил этикета, больше слушая, чем говоря.

Так много она говорила впервые.

Тань Юйцзинь стояла в зоне ожидания, смотрела на своё отражение и думала, не слишком ли много она наговорила, будто ей не хватило лекций в университете.

— Почему ты замолчала? — спросил Юй Кань.

Казалось, ему тоже нравился Гендель. Тань Юйцзинь думала, что понимает его, думала, что если бы ему было неинтересно, это было бы написано у него на лице. А ей как раз очень хотелось поговорить, она наконец нашла единомышленника и готова была выплеснуть всё, что накопилось.

На этот раз, сев в метро, Тань Юйцзинь не сводила глаз с табло со станциями, боясь снова проехать.

Раньше она всегда хотела, чтобы всё происходило быстрее, но на этот раз ей показалось, что время летит слишком быстро. Когда они приехали на нужную станцию, ей казалось, что она ещё так много не успела сказать.

Она сказала Юй Каню, что у неё есть CD с ранними ораториями Генделя, и она может дать ему послушать.

Она не была меломаном, не разбиралась в музыкальной аппаратуре и редко покупала CD — ей вполне хватало музыки в телефоне. Но дисков Генделя у неё было много. Возможно, потому, что Гендель был упрямым старым холостяком, который так и умер одиноким. Она думала, что, если ничего не изменится, её ждёт та же участь.

Выйдя из метро, Юй Кань не попрощался, а предложил проводить её до дома, мотивируя это тем, что она девушка и поздно вечером одной возвращаться небезопасно.

Тань Юйцзинь считала это излишним. Она всегда возвращалась одна, и ничего не случалось.

Однако Юй Кань настаивал, и Тань Юйцзинь не стала возражать.

По дороге Юй Кань рассказал ей о короткометражке, которую хотел снять. Они дошли от метро до жилого комплекса Тань Юйцзинь, потом до её подъезда, а разговор всё не заканчивался.

Если бы это было днём, Тань Юйцзинь пригласила бы Юй Каня подняться и продолжить разговор, хотя она почти никогда никого не приглашала к себе домой.

Но была ночь, а Юй Кань был мужчиной. Она не думала, что у него есть какие-то намерения, но как преподаватель она должна была соблюдать элементарные приличия, чтобы избежать слухов, которые могли бы навредить их репутации.

Она попросила Юй Каня подождать внизу, пока она сходит наверх за CD.

Она так и не принесла CD Юй Каню. Оказалось, она забыла ключи и не могла открыть дверь.

Она тут же позвонила Юй Каню, сказала, что не может найти CD и принесёт завтра, и попросила его идти домой.

О том, что она забыла ключи, она в телефоне не упомянула. В этот момент она вдруг вспомнила о достоинстве учителя. Если студент узнает, что она забыла ключи и не может попасть в собственную квартиру, это будет слишком неловко.

Она стояла у окна на лестничной площадке и смотрела вниз. «Действительно молодой, — подумала она, — всего несколько секунд, и уже убежал».

Только когда Юй Кань скрылся из виду, она спустилась вниз. Неподалёку был отель, где она могла переночевать.

На следующий день она вызвала слесаря, чтобы открыть дверь, зашла домой, взяла CD и отдала Юй Каню.

Вскоре Юй Кань вернул ей диск.

Позже в короткометражке Юй Каня она услышала знакомую музыку старого Генделя. Всего несколько секунд, прежде чем главный герой грубо её выключил.