Глава 16. Что-то не так

Благодаря двум «учителям», навыки Мэн Тянь в крысином языке стремительно росли. Она уже могла свободно общаться с двумя крысами и даже подружилась с ними.

Мэн Тянь узнала имена крыс, узнала, что у них огромная семья, где живут их родственники и друзья, а также о особых способах общения между крысами.

Две крысы наконец перестали донимать Мэн Тянь вопросами, откуда она знает их язык и почему они никогда не слышали такого акцента. Более того, когда Мэн Тянь научилась правильно говорить на крысином, они даже похвалили ее. В своих маленьких головках они считали, что именно благодаря им Мэн Тянь так хорошо говорит на их языке.

Пока Мэн Тянь гордилась своими лингвистическими успехами, У Сюлань начала беспокоиться.

— Жена Айминя, ты не заметила ничего странного в поведении Малышки в последнее время? — спросила У Сюлань у Линь Чжаоди, которая помогала ей разжигать печь на кухне.

— Нет. Малышка очень послушная. Хотя она уже научилась переворачиваться, никогда не подползает к краю канга. Если голодна или описалась, просто хнычет, почти не плачет. Мама, с Малышкой намного легче, чем с теми двумя сорванцами, тем более, что ты помогаешь мне с ней.

Линь Чжаоди знала, как сильно свекровь любит ее дочь, поэтому старалась говорить о малышке только хорошее.

Несмотря на свою неуверенность, Линь Чжаоди была не так проста. Она знала, что для хорошей жизни в этой семье нужно угождать свекрови. Любовь свекрови к ее дочери была большим преимуществом, которое могло повысить ее статус в семье. Конечно же, похвалы в адрес дочери только укрепляли ее положение в глазах свекрови, что было выгодно им обеим.

Она хотела показать свекрови, какая у нее послушная и милая дочь, но У Сюлань поняла ее слова по-своему.

Услышав ответ Линь Чжаоди, У Сюлань явно расстроилась:

— Ты что, не видишь, что с Малышкой что-то не так?

Даже такая недалекая женщина, как Линь Чжаоди, поняла, что свекровь недовольна. Но как она ни старалась, ничего странного в поведении Мэн Тянь не припомнила.

— Мама, ты же знаешь, Малышка больше всего привязана к тебе. Со мной она почти не общается, я с ней разговариваю, а она редко отвечает. Да и я не такая внимательная, как ты, мама, ты сразу замечаешь все изменения в поведении Малышки.

Не зная, что сказать, Линь Чжаоди старалась подобрать слова, чтобы сгладить ситуацию.

— Не такая внимательная? Ты просто не обращаешь на нее внимания! Ты ее мать, хоть она и любит меня, свою бабушку, но она вышла из твоего чрева, ты ей ближе всех! А ты даже не замечаешь, что с твоей дочерью что-то не так! Какая же ты мать?

— Мама, что случилось? Не сердись, побереги здоровье! — Мэн Айминь, только что вернувшийся с улицы, услышал, как ругается мать. Троих братьев вырастила одна У Сюлань, поэтому они были очень к ней привязаны. Услышав ее гневный голос, Мэн Айминь испугался, что она расстроится, и поспешил ее успокоить.

— Не меня спрашивай, а свою жену!

Встретившись взглядом с Мэн Айминем, Линь Чжаоди почувствовала себя очень обиженной. Что происходит?

Конечно, она любила свою дочь, но Малышку баловала свекровь и все мужчины в семье. Линь Чжаоди считала, что должна уделять больше внимания двум сыновьям. Поэтому она, возможно, немного обделяла дочь вниманием. Но хоть она и не так сильно заботилась о дочери, как о сыновьях, она все же была ее матерью и, конечно же, любила ее. Но как она могла ответить на вопрос свекрови о странностях в поведении Малышки, если в последнее время была занята шитьем зимней одежды для сыновей и не очень следила за дочерью?

— Мама спрашивает, не заметила ли я чего-нибудь необычного в поведении Малышки в последнее время.

Хотя Линь Чжаоди сказала всего одну фразу, Мэн Айминь сразу понял, в чем дело. Он бросил на жену неодобрительный взгляд и решил вмешаться в разговор матери и жены.

— Мама, Чжаоди просто невнимательная, не сердись на нее, побереги здоровье!

— Не заступайся за нее. Я знаю, какая она. Когда нужно быть умной, она глупая, а когда нужно быть глупой, она еще глупее. Даже мать из нее никакая.

— Мама, ты как всегда права! — подхалимски сказал Мэн Айминь. — Но я тоже заметил, что Малышка стала меньше разговаривать. Я с ней играю, а она не реагирует.

Мэн Айминь говорил с обидой, но если бы Мэн Тянь его услышала, она бы точно закатила глаза.

Раньше, когда он кривлялся, она отвечала ему, потому что была маленькой и ей было нечем заняться. А сейчас у нее появились друзья-крысы, с которыми она учила «иностранный язык» и обсуждала деревенские сплетни. Ее дни были насыщенными, ей было не до него.

— Точно, она и со мной почти не разговаривает. Знаешь, пару раз я слышала, как Малышка подражает крысиному писку. Я захожу в комнату, а она пищит на меня. Может, это потому, что мы мало с ней играем в последнее время, вот она и начала пищать, как крыса? — с тревогой сказала У Сюлань. Подумав, она посмотрела на Мэн Айминя. — Айминь, знаешь что, с завтрашнего дня я не буду ходить на работу, буду сидеть дома с Малышкой.

У Сюлань говорила так легко, словно это было само собой разумеющимся, но Мэн Айминь был ошарашен:

— Мама, когда Чжаоди родила близнецов и не справлялась, ты не захотела сидеть с ними дома. Ты же говорила, что не будешь домохозяйкой и будешь работать еще двадцать лет на благо социализма!

— Между сорванцами и работой я, конечно, выберу работу. Не могу же я сидеть у вас на шее, — самодовольно ответила У Сюлань.

— Но мама, почему тогда…

— Разве моя Малышка не важнее работы? Я должна заботиться о ней! Ты что, хочешь сказать, что девочки хуже мальчиков?

— Нет, мама! Что ты! Я люблю Малышку больше всех! — увидев грозный взгляд матери, Мэн Айминь поспешил заверить ее в своей любви к дочери.