Глава 3 (Часть 2)

— Учитель, это они первые начали! — возмутилась Янь-эр. — Посмотрите на чернила на лице и одежде А-Ню, посмотрите на разорванные книги на полу! Меня они тоже чуть не ударили! Если бы А-Ню меня не защитил, я бы, наверное, прямо здесь, в вашем классе, и умерла!

Учитель опешил от её слов. Он хотел было сказать, что Янь-эр преувеличивает, но, взглянув на её хрупкую, болезненную фигурку, которая, казалось, вот-вот сломается от дуновения ветра, подумал, что если в его классе действительно случится несчастье, он, вероятно, больше никогда не сможет преподавать.

Он взмахнул рукавом: — Позовите их родителей!

Родители, воспитавшие ребёнка, привыкшего издеваться над одноклассниками, естественно, не были добрыми людьми. Они сначала обняли Со Фэна и принялись плакать, а затем обрушили поток ругани на бабушку и дедушку А-Ню и мать Янь-эр.

А-Ню неожиданно для себя попытался оправдаться, но его голос быстро потонул в потоке невообразимо злобных и грязных слов.

Он смотрел на эти два открывающихся и закрывающихся рта, крепко сжимая кулаки. Ему очень хотелось выбросить и этих двоих вон, но бабушка крепко держала его за руку, не давая двинуться с места.

Бабушка и дедушка без конца извинялись и пообещали полностью оплатить лечение Со Фэна. Хотя лекарь сказал, что с Со Фэном ничего серьёзного, его семья оставалась недовольна. Только когда бабушка и дедушка согласились добавить ещё десять лянов серебра, они «великодушно» прекратили нападки и уставились на мать Янь-эр.

Но с матерью Янь-эр договориться было не так просто. — Моя дочь слаба здоровьем и с трудом передвигается. Я не могу представить, как она могла ранить вашего сына.

— Она бросила в моего сына ком грязи! — закричал отец Со Фэна. — Не пытайся отрицать, многие видели!

— Это потому, что ваш сын с дружками первыми напали на А-Ню! — Мать Янь-эр не уступала ни на йоту. — Значит, вам можно бить людей, а другим нельзя защищаться? Такого закона нет! Я не дам вам ни одной медной монеты, и семья А-Ню тоже не должна платить! Почему те, кто следует правилам, должны страдать? Почему те, кто не прав, могут творить что хотят?

Мать Янь-эр стояла там, её взгляд был холодным, но в нём чувствовалась скрытая властность. Голоса родителей Со Фэна заметно поутихли.

— Перед тем как прийти сюда, я уже попросила позвать старосту, — холодно сказала она. — Пусть он рассудит. Если и он не сможет разобраться, тогда пойдём в уездное управление, а если и там не помогут — в окружное. Я не верю, что не найдётся места, где можно добиться справедливости.

Простые люди не любят судебных тяжб. Увидев её решительный настрой, мать Со Фэна ещё больше сникла, но всё ещё не хотела признавать поражение, бормоча себе под нос: — Пойдём так пойдём, кто кого боится.

Учитель был недоволен: детская драка — пустяк, но доводить дело до властей было бы слишком. Что станет с его репутацией?

Но женщина, обычно такая мягкая, сейчас была тверда, как камень, и ничьи уговоры не могли изменить её решения.

В конце концов, староста заставил семью Со извиниться и пообещать больше не беспокоить семьи А-Ню и Янь-эр. Только тогда мать Янь-эр успокоилась.

Но мать Со Фэна всё ещё была недовольна. Уходя, она язвительно бросила: — Ладно, ладно, не будем спорить с недолговечным человеком. У нас-то впереди ещё долгая жизнь.

Лицо матери Янь-эр мгновенно побледнело.

А-Ню вдруг бросился вперёд, схватил мать Со Фэна за воротник и поднял её, как цыплёнка.

— Бьют! — закричал отец Со Фэна, но не успел он договорить, как А-Ню схватил и его за руку.

Взрослые с изумлением смотрели на А-Ню. Никто не ожидал, что этот тринадцатилетний подросток обладает такой нечеловеческой силой.

Янь-эр выглянула из-за спины А-Ню: — Запомните, впредь обходите нас стороной, иначе…

Иначе при каждой встрече будете биты!

А-Ню с силой отшвырнул их. Родители Со Фэна, пошатываясь, споткнулись о порог и оба упали лицом в грязь. Но они не посмели издать ни звука, подхватили сына и поспешно скрылись за дверью.

Казалось, на этом инцидент был исчерпан, но через несколько дней учитель вернул плату за обучение А-Ню.

Учитель отказался брать мальчика. Бабушка и дедушка ничего не говорили, но на душе у них было тяжело. А-Ню тоже расстроился, но ненадолго, потому что мать Янь-эр сказала, что может учить его грамоте дома!

Бабушка всё ещё беспокоилась, что после этого случая деревенские жители будут ещё больше презирать А-Ню, и что семья Со будет мстить.

— Янь-эр говорит, что с такими негодяями бесполезно разговаривать по-хорошему, нужно заставить их подчиниться силой, — утешал её А-Ню. — Доброта и мягкость — это, конечно, добродетели, но нужно смотреть, к кому их проявлять. Я их не боюсь, они всё равно меня не одолеют.

Бабушка усмехнулась: — Янь-эр говорит, Янь-эр говорит… А ты её слушаешься.

А-Ню почесал затылок и после долгой паузы выдавил: — Она права.

Стоявший рядом дедушка тоже не смог сдержать улыбки, но, посмеявшись, вздохнул: — Эта девочка очень сильная духом, великодушная и со своим мнением. Замечательный ребёнок, к сожалению…

Что «к сожалению», дедушка не договорил, и А-Ню не спросил. Казалось, если не произносить что-то плохое вслух, оно никогда и не случится.

На душе вдруг стало тоскливо. А-Ню не любил это чувство и поспешно засунул в рот солодовый леденец.

Листья гинкго за окном шелестели, казалось, они стали ещё гуще, чем в прошлом году.

А-Ню подумал посадить рядом китайскую яблоню, но дедушка сказал, что лучшее время для посадки — ранняя весна или середина осени. Сейчас уже поздно, саженец вряд ли приживётся, лучше подождать до осени.

А-Ню удручённо отошёл, но не сдался. После долгих поисков он всё же нашёл маленький саженец и, пыхтя, принёс его к дому Янь-эр.

Послеполуденный дворик был залит солнцем. А-Ню был одет в тонкую короткую куртку из грубой ткани, пот градом катился с него.

Янь-эр сидела на веранде, укутанная в толстый плащ, её маленькое тельце сжалось в комок.

— Приживётся? — спросила она.

— Приживётся! — твёрдо ответил А-Ню.

Янь-эр улыбнулась: — Когда дерево зацветёт, будем вместе любоваться цветами.

Тогда китайская яблоня расцветёт буйно и пышно, гроздья розовых, белых и алых цветов покроют всё небо, словно фейерверк зимней ночью, переливаясь и сияя.

Это будет прекрасно.