Глава 9. Формалин

Когда я примчался в палату интенсивной терапии, врачи боролись за жизнь моей матери. Но Шэнь Цзяньфэна я не увидел.

Меня охватила ярость. Я быстро подошел к окну, вцепился руками в подоконник и, стиснув зубы, смотрел на измученное лицо матери.

Только бы выкарабкалась, только бы выкарабкалась…

Слезы навернулись на глаза. Глядя, как врач делает маме непрямой массаж сердца, я всем сердцем желал оказаться на ее месте и взять эту боль на себя.

— Юань, состояние твоей матери, боюсь, нестабильно. Даже если ее удастся спасти, у нее закупорка сосудов сердца. Ей нужна срочная операция, но… в ее нынешнем состоянии 70% вероятности, что она не переживет ее. Я бы рекомендовал…

Не знаю, когда он подошел, но Ли Сы вдруг оказался позади меня и положил свои сильные руки мне на плечи.

Его слова поразили меня, как гром среди ясного неба.

Семьдесят процентов…

Я не понимал, что это значит на практике, но смысл слов Ли Сы был предельно ясен. Я тут же замотал головой:

— Нет, я не хочу ее потерять. Даже если она навсегда останется прикованной к постели, я готов заботиться о ней всю жизнь. Ли Сы, ты же знаешь, как мама растила меня в детстве. Подбирала с земли брошенные другими булочки, съедала корку, а мякиш отдавала мне. А когда нас догоняли, она закрывала меня собой, чтобы я не пострадал, а сама получала синяки и ссадины. Я не хочу… Я не хочу ее потерять.

Слезы невольно покатились по моим щекам.

Я не из плаксивых. Даже в детстве, несмотря на нищету и трудности, я знал, что пока есть мама, я — самый счастливый человек на свете.

А теперь Ли Сы говорит, что мое небо рухнуло…

— Я знаю, я все это знаю. Она так много выстрадала. Продолжать лечение — лишь оттягивать неизбежное. Посмотри, каждый раз, когда доктор Тао делает массаж сердца, он сдавливает грудную клетку твоей матери. Я могу заверить тебя, что пока она жива, мы будем делать все возможное, но какой в этом смысл? Каждое вмешательство причиняет ей боль. Юань, отпусти ее. Позволь ей уйти с достоинством…

Я со всей силы ударил кулаком по стеклу. — Где Шэнь Цзяньфэн?!

Ли Сы посмотрел на меня с сочувствием. — Твой отец после твоего ухода ответил на звонок и сказал, что ему нужно на совещание…

— Моя мать при смерти, а он пошел на свое чертово совещание?! Я его…

— Успокойся. Я рассказал тебе все как есть. Сейчас твоего отца нет, и решение остается за тобой…

Ли Сы не успел договорить, как на мониторе рядом с матерью забилась линия электрокардиограммы. Врач, вытирая пот со лба, снял маску и облегченно улыбнулся.

Увидев эту улыбку, я почувствовал, как с души свалился огромный камень.

— Ли Сы, ты видел? Мама выкарабкалась! Она не хочет умирать, она еще не хочет умирать… — Взволнованный, я схватил Ли Сы за руку и бросился к врачу.

— Доктор… с моей мамой все будет хорошо?

Врач кивнул, вытирая пот. — Пока да. О дальнейших методах лечения поговорим, когда состояние пациентки стабилизируется.

Сказав это и ободряюще улыбнувшись, врач прошел мимо нас.

— Юань…

— Ли Сы, не надо. Я не откажусь от мамы. Я знаю, что это, возможно, не совсем правильно по отношению к ней, но она — все, что у меня есть. Если бы она была в сознании, она бы тоже хотела остаться со своим сыном. Может, я эгоист, но пока она жива, у меня есть силы жить, — сказал я, видя, что Ли Сы хочет что-то сказать, но не решается.

— Ладно. Я свяжусь с несколькими специалистами и узнаю, есть ли другие способы лечения твоей матери. И помни, что я тебе говорил в детстве: никто не смеет тебя обижать, даже небеса, потому что я рядом.

Увидев знакомую жизнерадостную улыбку Ли Сы, я словно вернулся в детство. Я вспомнил, как несколько раз меня обижали, а он один расправлялся с пятью-шестью мальчишками. Сам весь в синяках, но потом всегда гладил меня по голове и говорил, что все пройдет.

Я улыбнулся Ли Сы в ответ и начал рассказывать маме о наших детских приключениях.

Но ненадолго. У него зазвонил телефон. Сказали, что дома что-то случилось, и он придет позже. Я кивнул. Началось томительное ожидание.

Сидя в коридоре перед палатой интенсивной терапии, я впервые почувствовал себя таким опустошенным и беспомощным. Я боялся, что самый дорогой мне человек уйдет, не попрощавшись, и боялся неизвестного и одинокого будущего.

— Мама, как же я без тебя? — глядя на мать, я не мог сдержать слез.

Не знаю, сколько времени прошло, когда позвонила Сы Цзин.

Сы Цзин молчала. Я слышал голос Цзян Ле, она, кажется, с кем-то разговаривала. Вокруг стоял шум.

— Капитан Цзян, этот кулон сняли с мумии? — наконец, разобрал я голос Сы Цзин.

— Да, Хун Цзе нашла его возле сердца жертвы, — донесся до меня голос Цзян Ле.

— Судя по отчету о вскрытии, эта женщина погибла девять лет назад. Внутренние органы сохранились: сердце, печень, легкие… Все они забальзамированы. Хун Цзе обнаружила следы формалина. Похоже, тело долгое время хранилось в специальном растворе.

— Да, и сосуд должен быть довольно большим. Проверь кулон. Он выглядит необычно. На нем выгравированы буквы LH. Должно быть, инициалы жертвы. Сначала нужно установить ее личность.

Я вздрогнул. — Какой кулон? Алло…

Но связь прервалась. Я тяжело опустился на стул.

— L… H? Неужели…

Я сунул телефон в карман и нащупал там свою карту доступа.

Как… как это возможно…

Меня охватил вихрь мыслей. В голове пронеслась страшная догадка.

Примерно через два часа я приехал в район «Пурпурный бамбук». Это был известный в Цзяши район таунхаусов. Известный не из-за дороговизны или проживания там высокопоставленных лиц, а из-за своего удаленного расположения. Поэтому недвижимость здесь продавалась с трудом, хотя и находила своих покупателей, просто жителей было немного.

Я остановился у ворот таунхауса номер 12. Поколебавшись, постучал в дверь.

Прождав три минуты и не дождавшись ответа, я уже решил обратиться к охране.

Неужели его нет дома?

Странно. В это время он обычно уже дома.

Щелчок.

Я уже повернулся, чтобы уйти, как дверь вдруг открылась. Меня тут же окутал резкий запах формалина.