Глава 7

До самого рассвета Линь Ань готовил снадобья, но время поджимало. Он пометил все готовые склянки, убедился, что всё в порядке, и умылся.

После этого он в последний раз позавтракал едой, приготовленной матерью.

— Ешь помедленнее, не торопись, — сказала мать Линь Аня, радуясь тому, как он ест, но в то же время чувствуя необъяснимую тревогу.

Потерев виски, она достала сшитые накануне подкладки для колен и передала их сыну.

Линь Ань коротко кивнул и продолжил есть.

Наконец, насытившись, он отложил палочки для еды, встал и привязал подкладки к коленям.

— Отец, мать, вам не нужно идти со мной сегодня. И не приходите вечером. Я сразу вернусь, как только всё закончится, — сказал Линь Ань родителям и вышел во двор.

Он был на удивление спокоен, словно перед бурей.

Добравшись до Учебного заведения, Линь Ань опустился на колени. Людей вокруг было ещё мало, но постепенно их становилось всё больше. Ноги начали болеть, затем онемели. Время шло, людей в Учебном заведении становилось меньше, а ноги Линь Аня почти потеряли чувствительность.

Наконец, день закончился. Опираясь на руки, Линь Ань медленно вытянул ноги и сел на землю. Чувствительность постепенно возвращалась, но нарастающая боль и покалывание причиняли сильный дискомфорт. Наконец, неприятные ощущения утихли.

Линь Ань медленно поднялся и побрёл домой. Он вернулся только под утро. Свет в доме ещё горел. Увидев измученный вид сына, родители, забыв про сон, бросились к нему. Они помогли ему дойти до комнаты и сесть, а затем, наказав ему поскорее отдохнуть, вышли.

С души родителей словно упал камень. Усталость дала о себе знать, и они вернулись в свою комнату, чтобы поспать.

Линь Ань достал приготовленный узелок, перекинул его через плечо, открыл дверь и вышел, тихонько прикрыв её за собой.

Взглянув на комнату родителей, он крепче сжал узелок и решительно зашагал прочь.

В душе Линь Аня всегда существовал список приоритетов. Потеря чего-либо не имела большого значения, но когда исчезло то, что стояло на первом месте, весь список рухнул.

Линь Ань не знал, что именно занимало первую строчку, но чувствовал, что потерял это безвозвратно. Назвать его живым мертвецом было бы преувеличением, но он действительно перестал испытывать страх.

Страх — это роскошь. Если кто-то может бояться, значит, он счастливчик. Ближе к полудню мать Линь Аня заставила себя проснуться. Веки были тяжёлыми. Она потёрла глаза, помассировала виски, и наконец, окончательно пришла в себя.

Преодолевая боль в теле, она вышла во двор. Взглянув на закрытую дверь комнаты сына, она впервые за долгое время улыбнулась. Боль отступила.

Зайдя на кухню, она поставила варить кашу и, вопреки обыкновению, приготовила отварное мясо, накрыв его чистой тканью.

Затем она сходила к колодцу за водой и начала стирать вчерашнюю одежду. Вдруг она вспомнила про кашу и поспешила на кухню, вытирая руки о фартук. К счастью, каша была готова. Сняв кастрюлю с огня, она пошла будить домашних.

Разбудив мужа, она отправилась к сыну — надежде всей семьи. Она тихонько постучала в дверь, но ответа не последовало.

— Ань Эр, вставай! Если хочешь, поспишь после еды, а то совсем ослабнешь. Ань Эр! — она снова постучала, но всё так же тихо.

Тогда она толкнула дверь. На столе стояли приготовленные Линь Анем снадобья с аккуратными этикетками. На кровати лежало раскрытое одеяло, но самого Линь Аня нигде не было. Решив, что он вышел по делам, мать подошла к кровати и по привычке встряхнула одеяло. Под ним лежал неподписанный конверт.

Она замерла, выпустив одеяло из рук. Тревога нарастала. Дрожащими руками она взяла конверт, достала письмо и развернула его. Вспомнив, что читает плохо, она выбежала из комнаты.

— Письмо… письмо… Ань Эр… письмо! — кричала она.

Муж, не понимая, что происходит, отставил миску с недоеденной кашей. К нему подбежала жена и протянула помятый лист бумаги.

Муж с недоумением взял письмо и начал читать.

«Отец, мать, простите, что не могу быть вам опорой. Если я найду то, что ищу, я вернусь в деревню. Но, боюсь, это лишь несбыточная мечта. Не беспокойтесь, я не сделаю ничего глупого. В комнате есть приготовленные мной снадобья, я всё подписал. Надеюсь, они вам не понадобятся. Не ждите меня».

Отец Линь Аня медленно опустился на стул. Он чувствовал себя опустошенным и бессильным.

— Эх… Оставь его. Пусть идёт. Это, возможно, и к лучшему, — сказал он с грустью и каким-то странным облегчением.

— Мой бедный мальчик! — мать Линь Аня всё поняла и разрыдалась.

Тем временем Линь Ань шёл по лесу. Куда он направлялся, он и сам не знал. Он просто шёл, потому что хотел идти.

Он шёл без цели, пока не заметил, что начинает темнеть. Собрав сухие ветки, он сложил их в кучу, достал из узелка талисман огненного шара и бросил его в хворост. Появился небольшой огненный шар, талисман сгорел, а ветки вспыхнули.

Внезапно где-то в лесу послышался шум. Линь Ань обернулся и увидел, как несколько птиц с криками взмыли в небо. Послышался треск горящих веток. Линь Ань снова посмотрел на костёр. Сила талисмана была слишком велика для такого маленького костра, и ветки быстро прогорали. Он начал собирать ещё хворост.

Собрав достаточно веток, Линь Ань сел у огня в позу лотоса и начал медитировать, чего не делал уже давно.

Внезапно он почувствовал острую боль в шее. Медитация прервалась. Он открыл глаза, чтобы посмотреть, что случилось, но мир вокруг него завертелся. Он пытался сопротивляться, но в конце концов потерял сознание. Последнее, что он увидел, перед тем как закрыть глаза, — человеческую фигуру, спрыгнувшую с дерева.