Глава 7. "Я никому не скажу" (Часть 2)

— А… — Он уже собирался откусить кусок банана, но, испугавшись её гнева, невинно произнёс: — Я просто пошутил. — «Метр шестьдесят пять — это же здорово», — рассеянно подумал он с лёгкой иронией.

— И ещё, — добавил он, — если хочешь вырасти, чужие бананы тебе не помогут.

Ши Нянь посмотрела на него, не зная, что сказать. Одно «а» ситуацию не спасало.

— Я всё хотела спросить, — начала она, — ты знаешь, что банан чистят с другого конца? — Она указала на измятую банановую кожуру. Юй Моу буквально проковырял и продрал её, прежде чем очистить банан, и это «гениальное» решение как-то не вязалось с образом лучшего ученика.

Юй Моу указал на кончик банана, который держал в руке.

— Ты имеешь в виду, что нужно тянуть за этот хвостик? — «Господи, да что ж я всё сюсюкаю?» — подумал он.

Ши Нянь кивнула, наблюдая за его просветлённым видом.

— Тебе разве родители не объясняли? Ты же не мог этого не знать.

Юй Моу спокойно кивнул, разгладил очищенную кожуру и положил её в сторону, ответив невпопад:

— Моя мама умерла год назад. До этого она долго болела.

Теперь настала очередь Ши Нянь говорить «а». Она явно растерялась и поспешно схватила его за руку, но, встретившись с его взглядом, тут же отдёрнула её.

— Прости.

Чтобы показать свою искренность, она повторила громче:

— Извини!

Юй Моу улыбнулся.

— Ничего страшного.

Ши Нянь испуганно замолчала и начала ковырять колпачок ручки. А Юй Моу, наоборот, захотелось рассказать ей о себе побольше.

— В средней школе она всё время лежала в больнице. Каждый день после уроков я ходил к ней, сидел с ней. Поэтому я и учился в обычном классе, там уроки заканчивались раньше.

Ши Нянь наконец поняла, почему он учился в обычном классе. В средней школе об этом ходили слухи, всем было любопытно. Но теперь, узнав правду, она поняла, что это вовсе не повод для сплетен.

Глядя ему в глаза, она сказала:

— Я никому не скажу.

Юй Моу было всё равно, просто он не любил говорить об этом. Но он почувствовал заботу в её словах, понял, что ей небезразлична его тайна, и кивнул.

— Спасибо.

— У вас, наверное, были очень близкие отношения с мамой? — спросила Ши Нянь.

Юй Моу помедлил. На самом деле всё было наоборот. До её болезни он постоянно сомневался, любит ли она его вообще. Она была очень строга с ним, даже слишком. За любую мелочь могла отчитать его на полчаса. Она никогда не обнимала его, и единственное проявление нежности, которое он запомнил, — это как она сжала его руку перед смертью. И уж тем более она не учила его никаким житейским премудростям. В детстве она часто забывала стричь ему ногти, и ему приходилось их обгрызать. А когда она видела его обкусанные ногти, то хватала его за ухо и давала подзатыльник. То же самое было и с бананами, шнурками… Эти мелочи казались не такими уж важными, не то чтобы без них мир рухнул бы, поэтому он и не старался этому научиться. Он до сих пор не умел правильно завязывать шнурки и просто затягивал их узлом. В его воспитании был большой пробел.

Но как он мог рассказать об этом? Многое он и сам до сих пор не понимал. В его семье не было никаких драм, он был уверен, что мама родила его сама, и отношения между родителями казались нормальными. Когда он начал разбираться в деньгах, то понял, что семья довольно обеспеченная, и дело было не в финансовых трудностях.

Юй Моу решил, что сейчас не время для глубокого самоанализа и не стоит грузить её своими проблемами.

— Нормальные, — ответил он.

Наступило неловкое молчание. Юй Моу вздохнул про себя. Это был совсем не тот разговор, которого он хотел. Почему стало ещё хуже? «Неужели я показался ей странным, раз заговорил об этом при первой встрече?»

В этот момент Ши Нянь протянула руку через стол, коснулась банановой кожуры и серьёзно сказала:

— Запомни, в следующий раз чисти банан с этого конца. — Видимо, решив, что это слишком абстрактно, она добавила: — Да ладно, ничего страшного, я каждый день ношу с собой бананы. Завтра покажу тебе, ты же умный, сразу поймёшь. — Она невольно улыбнулась. Ну и дела, она учит лучшего ученика класса, как чистить банан! Да ещё и таким утешительным тоном.

Он не улыбнулся в ответ, а просто смотрел на неё, и его глаза казались бездонными. Никто не говорил ей, что, когда он не улыбается и смотрит вот так, как сейчас, его мысли невозможно прочесть. В этот момент он был не серым Юй Моу, не белым Юй Моу, а тем самым Юй Моу из далёкого прошлого. Маленьким мальчиком, который неподвижно стоял перед матерью с вешалкой в руке. Мальчиком, который чувствовал растерянность и страх, а где-то глубоко внутри — зарождающуюся обиду. Именно это выражало его лицо сейчас.

Ши Нянь подумала, что её забота его обидела.

На самом же деле он думал о том, как красиво она улыбается. Один её взгляд лишал его всех сил. Он словно падал в весеннюю воду, покрытую ряской, и медленно погружался всё глубже, чувствуя, как тёплая вода обволакивает его со всех сторон, а перед глазами — яркий свет… Это было похоже на то чувство, которое он испытал в седьмом классе, когда, делая гимнастику для глаз, задумался и она легонько поправила его указательный палец. Её пальцы были чуть влажными, тёплыми и мягкими, и, когда она коснулась его, он вздрогнул. Это было первое в его жизни такое нежное прикосновение. И он никогда его не забудет.

В этот миг сердце юноши снова затрепетало.

Маленький пруд, покрытый зелёной ряской, и рыбка, вильнувшая хвостом. Пруд казался мелким, но на самом деле был бездонным. Маленькие круги на воде, расходящиеся от рыбки, достигли самой глубины.

Эта девочка ещё не знала, что он заметил её ещё до того, как она начала шептаться с подружками о своей симпатии. Это случилось в седьмом классе, когда она была дежурной по глазной гимнастике.

Вот это был его настоящий секрет.