Глава 591. Жун Юэ, сколько вам лет?

Вдали, следуя изгибам горных склонов, располагались многочисленные павильоны и беседки. Их крыши были покрыты разноцветной черепицей, а стены инкрустированы черепаховым панцирем. Сквозь густую зелень деревьев то тут, то там проглядывал угол беседки или половина павильона…

Словно красавицы, укрытые легкой вуалью, — прекрасные в своей загадочной дымке.

— Ну как вам моя скромная обитель? — Жун Юэ Тяньлань, обмахиваясь веером, заговорил с Нин Сюэмо.

— Это настоящий райский уголок! Каждый пейзаж здесь достоин кисти художника, — искренне похвалила Нин Сюэмо.

Жун Юэ Тяньлань зажмурился от удовольствия, еще энергичнее обмахиваясь веером: — Какая точная оценка! Вы, девушка, определенно разделяете мои вкусы! Это действительно самое прекрасное место на свете, не то что… некоторым людям. Вроде бы, утонченный вкус, а оценить такую красоту не могут, называют все это аляповатой безвкусицей…

Произнеся последнюю фразу, он бросил взгляд на идущего впереди Ханьшань Юэ.

Было очевидно, что эти «некоторые люди» — не кто иной, как холодный, как горный снег, Владыка.

Нин Сюэмо покачала головой: — Если это место назвать безвкусным, то во всем мире не найдется места со вкусом.

Эти слова были отчасти правдой, отчасти лестью — ведь ей нужна была помощь Жун Юэ Тяньланя.

Жун Юэ Тяньлань явно был польщен ее похвалой. Он продолжил разговор, пытаясь ненавязчиво выведать у нее какую-нибудь интересную информацию.

Но Нин Сюэмо была хитрой и говорила очень осторожно, так что Жун Юэ Тяньлань не удалось узнать ничего нового.

Нин Сюэмо и сама была довольно разговорчивой, а Жун Юэ Тяньлань не был молчуном, поэтому они оживленно болтали и постепенно начали чувствовать себя более свободно.

В конце концов Нин Сюэмо стала обращаться к нему «брат Жун Юэ».

В ходе разговора Жун Юэ Тяньлань узнал, что Нин Сюэмо всего тринадцать лет, и был очень удивлен.

Конечно, к тому, что она называла его «братом», он сначала отнесся с недоумением, но потом ему это даже понравилось…

В этом мире было очень мало людей, которые осмеливались называть его братом, и он находил это забавным. Ему даже показалось, что он снова стал юным.

Ханьшань Юэ, шедший впереди, вдруг замедлил шаг и, бросив на Жун Юэ Тяньланя равнодушный взгляд, спросил: — Жун Юэ, сколько вам лет?

Жун Юэ Тяньлань промолчал, потерев нос. Ханьшань Юэ продолжил: — Вы годились бы ей в прапрапрадеды, как вам не стыдно позволять ей называть вас братом?

«Владыка, вы сами годились бы ей в прадеды, как вам не стыдно брать такую юную девушку в наложницы?!» — мысленно парировал Жун Юэ Тяньлань, но вслух произнести это, конечно, не посмел.

Вместо этого он кашлянул и сказал: — Я… я чувствую себя еще совсем юным…

Нин Сюэмо поспешила сгладить неловкость: — Неважно, сколько лет брату Жун Юэ, он выглядит как юноша, так что называть его братом вполне уместно. Как говорится, можно прожить с человеком всю жизнь и не узнать его по-настоящему, а можно встретить и сразу почувствовать родство душ. Если люди находят общий язык, зачем обращать внимание на возраст? Разве не существует такого понятия, как дружба, не знающая возраста?

Этот Жун Юэ Тяньлань, вероятно, был ровесником Ханьшань Юэ, но его веселый и беззаботный характер располагал к себе.

Ханьшань Юэ помрачнел. Он начал думать, не выглядит ли слишком старым…

На вид ему было около двадцати, так почему же эта девушка тогда в карете спросила о его возрасте? Неужели он произвел на нее впечатление старика?

Годы для него были словно мимолетные облака, не оставляющие следа.