Глава 5.1

Чжан Минхэ, естественно, учуял аромат тушеных побегов бамбука с ветчиной.

Не мигая, он наблюдал, как Мэй Линсян подносит ко рту нефритово-белый побег бамбука. Даже несколько зернышек сочного вареного риса, прилипших к побегу, выглядели невероятно соблазнительно.

По тому, как она жевала и глотала, он мог представить, насколько нежным и вкусным было это блюдо.

Мэй Линсян была прекрасно воспитана, и во время еды от нее почти не было слышно никаких звуков.

Только звук, с которым Чжан Минхэ сглотнул слюну, был особенно слышан в пустом зале предков.

Однако Линсян, казалось, не замечала этого, и ее движения во время еды даже не замедлились.

Порции четырех блюд, которые она принесла, были невелики. Видя, что она съела уже половину и все продолжает, становилось ясно, что она не собирается оставлять что-либо Чжан Минхэ.

Чжан Минхэ встревожился и перестал смотреть на нее, пытаясь принять пытку голодом.

«Надеюсь, слюна утоляет жажду…»

От одного только взгляда на нее он становился все голоднее!

Он повернул голову, прищурился на Дуофу, который ждал на пороге, и многозначительно взглянул на блюда на маленьком столике.

В будние дни Чжан Минхэ был весьма привередлив, он бы и не подумал есть чьи-то объедки. Даже самая свежая и изысканная еда, если не соответствовала его аппетиту, не удостаивалась и кусочка.

Но сейчас он чувствовал себя настолько голодным и ослабленным, что готов был позабыть о своих принципах.

Дуофу проработал с молодым господином несколько лет и прекрасно понимал его намеки, но понимать – не значит осмеливаться что-то пошевелиться.

Молодой господин мог позволить себе приказать юной госпоже отдать ему еду, но Дуофу даже помыслить о таком не смел.

Его молодая хозяйка оказалась бессердечной, что Дуофу в смущении закрыл глаза.

Дуофу просто опустил голову и сделал вид, что его нет.

Видя, что его слуга не реагирует, Чжан Минхэ почувствовал досаду, но винить мог лишь самого себя.

«Неужели он больше не подчиняется главному дому».

Чжан Минхэ не подавал вида, что голоден. Но голодный человек особенно остро чувствует запах еды.

Он чувствовал лишь аромат, рассеянный в воздухе, от которого у него щемило сердце.

Внутри все переворачивалось, органы будто замерли.

В конце концов, Чжан Минхэ был еще молод. Кончики его ушей покраснели, он слегка горделиво приподнял подбородок и стал разглядывать таблички предков слева и справа, чтобы скрыть свое смущение.

Мэй Линсян не смогла доесть все, поэтому она просто убрала посуду обратно в коробку, закрыла крышку и перестала мучить его.

– Давай поговорим. Если подумать о чем-то другом, молодой господин не будет чувствовать себя голодным.

Мэй Линсян подвинула стул и села в шаге от него.

Чжан Минхэ подумал, что ему нечего сказать такой безжалостной женщине.

Но она была права. Если бы кто-то составил ему компанию, поговорил и отвлек внимание, возможно, он не чувствовал бы себя таким голодным. Если же она уйдет, он останется здесь один на один со своим голодом.

Чжан Минхэ перестал держать спину так прямо, его стройный стан слегка расслабился, отчего поза стала казаться еще более небрежной.

Он повернул голову в сторону, а в его тоне сквозила глубокая обида:

– Мэй Линсян, я, должно быть, был должен тебе в прошлой жизни, раз ты намеренно пришла мучить меня.

Случайно брошенные слова задели Мэй Линсян. Услышав их, она замерла.

Спустя мгновение она пришла к выводу, что если бы он был у нее в долгу, это действительно имело бы смысл.

В конце концов, он был ее мужем, но не содержал этот огромный дом.

Конечно, она не выполняла некоторых своих обязанностей жены, и он ей был безразличен.

Оглядываясь на молодого супруга, который все еще был полон энергии и находил в себе силы подшучивать над ней, она почувствовала, что может проявить к нему немного больше снисходительности.

– Как мог молодой господин так неправильно понять Линсян? – Фигура Мэй Линсян слегка покачнулась, а бусинки в ее волосах ярко засияли в свете ламп.

Она притворилась удивленной.

Тут же ее голос стал тише, а тон – обиженным, когда она сжала свои тонкие пальцы:

– Если Линсян намеревалась мучить молодого господина, разве стала бы она что-то скрывать? Напротив, она делала бы все, чтобы молодой господин был счастлив.

Чжан Минхэ был озадачен. В ее присутствии ему всегда не хватало сообразительности.

– Что ты скрываешь? – удивленно спросил Чжан Минхэ.

Он не мог удержаться и начал лихорадочно вспоминать: а делала ли Мэй Линсян сегодня что-нибудь, чтобы доставить ему радость?

Прежде чем он успел что-либо сообразить, он услышал, как Линсян тихо ответила:

– Молодой господин, разве вы не помните? Тогда, в кабинете, я сказала, что никак не могу выбрать, какая из ваших статей была худшей.

Чжан Минхэ смотрел на нее ясными глазами, как будто все понимал.

– На самом деле, тогда Линсян оказалась в крайне затруднительном положении вовсе не потому, что все статьи молодого господина были хороши, отчего нельзя было выбрать лучшую. Как раз наоборот – большинство ваших работ совершенно безграмотны, и они настолько плохи, что Линсян действительно трудно было сделать выбор, – голос Линсян по-прежнему нежный, в нем нет агрессии или сарказма.

Сначала Чжан Минхэ был рад, но стоило ему услышать слова «как раз наоборот», он расстроился.

Выслушав ее, он уставился на золотые звезды на ее одежде, и ему захотелось немедленно превратиться в бездыханную статую.

Слабая маленькая леди, начитавшаяся книг, ранит душу гораздо сильнее, чем грубая женщина на площади, проклинающая людей.

Мэй Линсян осторожно посмотрела на него и, увидев, как меняется выражение его красивого лица, робко спросила:

– Молодой господин ведь не сердится на Линсян из-за таких пустяков? Линсян не собиралась этого говорить, она тоже хотела видеть молодого господина счастливым.

Вздор! Разве станет настоящий восьмифутовый мужчина, сердиться на хрупкую женщину из-за таких мелочей?

Сердце Чжан Минхэ забилось сильнее, плечи слегка задрожала. А прохладный воздух весенней ночи глубоко проникал в легкие, и стыд и гнев, которые были в его сердце, не находившие выхода, понемногу утихли.

Его настроение немного улучшилось, и Чжан Минхэ, попытавшись улыбнуться, произнес:

– Выходит, я должен стыдить себя за то, что слишком много болтаю и требую?

– Молодой господин не должен стыдить себя, – Мэй Линсян спокойно начала утешать его. – Молодой господин снисходителен к Линсян. Вы и вправду настоящий мужчина с широкой душой.

Чжан Минхэ, казалось, редко удостаивался похвалы, особенно от тех, кто только что выводил его из себя. Он отвел взгляд и неохотно опустился на разложенные таблички, что было не слишком удобно.

– Я изначально хороший муж. Не волнуйся, я сделаю все, что в моих силах, чтобы стать еще более достойным мужем, просто подожди и увидишь, – воодушевленно принялся хвастаться Чжан Минхэ.

После этих слов он втайне забеспокоился: а какие требования предъявит Мэй Линсян к «хорошему мужу»? Если только они не будут слишком высокими – например, она не потребуют от него получения ученой степени, – тогда он обязательно приложит все усилия.