Глава 2: Проучить жадного кузена, явившегося без приглашения

Глава 2: Проучить жадного кузена, явившегося без приглашения

— Чего притворяешься несчастной передо мной! — услышав ее вскрик, Гу Хаоюань на мгновение растерялся, но все же ответил жестко.

— Кто тут притворяется! — Е Нинсинь закатила глаза. — Хочешь ешь, не хочешь — не ешь.

Ей было лень спорить со слепым.

Пока они разговаривали, Гу Хаоюань все же подошел к столу. Е Нинсинь протянула ему одну из мисок с супом, и оба склонились над едой.

Горячий суп согрел их голодные, замерзшие желудки, и на лбах обоих выступил легкий пот.

— Давай заключим мир, — снова предложила Е Нинсинь.

— Все равно тебя сослали на границу, вернуться ко двору надежды нет, и позаботиться о тебе некому. Я тоже одна, без поддержки и опоры. Мы могли бы составить друг другу компанию.

— Кто с тобой будет составлять компанию? Бесстыдница! — Гу Хаоюань неожиданно вспылил.

Он что, смутился?

Е Нинсинь вдруг показалось, что этот холодный князь довольно мил.

— Можно и не составлять компанию. Все равно живем под одной крышей, помогать друг другу — это же не слишком много, правда?

…

Видя, что он молчит, Е Нинсинь решительно заявила:

— Раз молчишь, значит, согласен. В любом случае, если меня обидят, ты должен будешь за меня заступиться.

…

Гу Хаоюань проигнорировал ее слова, поставил миску, встал и ушел обратно в свою комнату спать.

Ей послышалось, будто он пробормотал: «Если что-то идет не так, жди подвоха. А притворяется-то как похоже».

Это…

Ладно, сама заварила кашу, сама и расхлебывай.

— Хотя, если подумать, эту кашу заварила не я, — пробормотала Е Нинсинь растерянно.

Снова улегшись на ветхую кровать и глядя на звездное небо над головой, она попыталась вызвать свое медицинское пространство, но оно по-прежнему не отзывалось.

«Это тело, эта жизнь, этот человек рядом — все нужно менять, но как же это трудно!» — Е Нинсинь вздохнула. Она долго размышляла, но так ни к чему и не пришла, и незаметно уснула.

Спала она на удивление крепко, до самого полудня.

Ее разбудил стук в дверь.

Открыв дверь, она увидела своего кузена Ли Вэньцая, с которым дружила с детства.

— Сестрица! — окликнул ее Ли Вэньцай и попытался схватить за руку.

Но Е Нинсинь ловко увернулась.

Увидев такую реакцию, Ли Вэньцай решил, что она дуется из-за вчерашнего, и принялся ласково уговаривать:

— Сестрица, то, что ты вчера видела, — это недоразумение. Цзыяо просто соринка в глаз попала, она попросила меня посмотреть.

Между нами правда ничего нет.

Е Цзыяо с детства была любимицей родителей, в то время как с прежней хозяйкой тела обращались как со свиньей, а то и хуже.

— Ли Вэньцай, неважно, есть между вами что-то или нет, меня это не касается, — ответила Е Нинсинь. — Я теперь замужняя женщина и должна соблюдать женские добродетели.

А ты и она — вольны обниматься и целоваться сколько угодно.

Мне объяснять не нужно.

— Сестрица, ты же знаешь меня, в моем сердце только ты одна, как я могу заводить интрижки с другими? — Ли Вэньцай продолжал изображать глубокие чувства.

Е Нинсинь почувствовала приступ тошноты. Немного успокоившись, она сделала вид, что растрогана:

— Братец, я знаю, что в твоем сердце только я. Но родители безжалостно продали меня, нам с тобой не суждено быть вместе в этой жизни.

Она усиленно заморгала, чтобы глаза казались влажными.

— Если ты действительно жалеешь меня, сестрицу, то помоги мне починить крышу. Ночью звезды так ярко светят, что спать невозможно.

— Чт… что? — Ли Вэньцай остолбенел. Такой поворот событий был совершенно ненормальным!

Не только Ли Вэньцай был ошарашен, даже Гу Хаоюань в комнате, услышав это, невольно нахмурился. Что она опять затеяла?

— Братец, у нас дома уже есть нечего. Верни мне эту нефритовую подвеску, что на тебе, — сказала Е Нинсинь.

Не дожидаясь реакции Ли Вэньцая, она резко дернула и сорвала подвеску с его пояса.

Согласно воспоминаниям прежней хозяйки тела, эта подвеска изначально принадлежала Гу Хаоюаню.

Прежняя Е Нинсинь, чтобы угодить кузену, украла ее и подарила ему.

Ли Вэньцай окончательно растерялся. Разве сестрица не боготворила его?

Всегда выполняла любую его просьбу.

Неужели вчерашняя порка повредила ей мозги?

— Братец, наш Хаоюань как-никак князь, а у него даже приличной одежды нет. Может, ты сжалишься надо мной и отдашь мне ту, что на тебе…

Не успела она договорить, как Ли Вэньцай перебил ее:

— Сестрица, я сегодня тороплюсь, дома еще дела не закончены. Я зайду к тебе в другой раз.

Сказав это, он не смел задерживаться ни на секунду и опрометью бросился прочь.

Судя по его виду, он боялся, что если замешкается, Е Нинсинь снимет с него всю одежду с головы до ног.

— Разыгрывать передо мной влюбленного… Думаешь, я дура? — усмехнулась Е Нинсинь.

Хотя… прежняя хозяйка тела, кажется, и правда была дурой.

— Держи! — Подбросив подвеску пару раз на ладони, Е Нинсинь сунула ее в руку князю.

— Возвращаю владельцу. Считай это знаком моего искреннего желания помириться, — торжествующе объявила она.

Такого поворота Гу Хаоюань не ожидал.

Раньше, каждый раз, когда этот кузен приходил, Е Нинсинь переворачивала весь дом вверх дном в поисках чего-нибудь, чтобы задобрить его.

И всегда ругала Гу Хаоюаня, чтобы он убирался подальше и не мешался.

Со вчерашнего дня, как она вернулась, эта женщина вела себя странно.

«Одумалась?» — Гу Хаоюань покачал головой, посмеявшись над собственной наивностью.

Разве Е Нинсинь его мало оскорбляла?

…

Прогнав кузена, Е Нинсинь задумалась о сегодняшнем завтраке.

Трудно готовить, когда в доме пусто.

Она взяла оставшиеся шесть яиц и приготовила большую миску яиц на пару, а из остатков нешлифованного риса сварила кашу.

Заботливо положив слепому князю в одну миску яйца на пару и рис, Е Нинсинь подумала, что она вполне умеет заботиться о людях.

Ее нынешнее телосложение было очень неудобным, любое движение вызывало одышку. Поэтому себе она наложила лишь полмиски риса — нужно было поскорее худеть.

— У нас еще остались деньги? — спросила Е Нинсинь осторожно во время еды.

— А что у нас осталось, ты сама не знаешь? — холодно усмехнулся князь.

Действительно, глядя на пустой дом, Е Нинсинь снова мысленно выругалась: «Самим есть нечего, а она все думала о той стае неблагодарных волков.

Так ей и надо!»

Но ругайся не ругайся, а жить как-то надо.

— Может, мне после обеда сходить к родне, попросить немного денег в долг? Я им столько отдала, неужели они дадут нам умереть с голоду?

— О? — Князь был несколько удивлен.

Женщина, которая всегда тащила все из дома к родне, теперь собирается тащить в обратном направлении?

— Я думал, ты, забрав из этого дома все, что можно, собиралась вернуться жить к родителям.

— Эм…? Кажется, я так не думала… наверное, — хотя все это натворила не она, Е Нинсинь чувствовала, что оправдываться бесполезно.

— Кстати, я все время забывал тебе сказать: уйти отсюда невозможно. Только если ты умрешь, — холодно предупредил князь.

«Вот же коварный тип, — подумала Е Нинсинь. — Он же нарочно не говорил. Что значит „забывал сказать“?»

— Не ходи к ним. Возьми эту нефритовую подвеску и заложи ее, — сказал князь, положив только что полученную подвеску на стол.