Глава 4. Домашний арест

— Правда ведь, братец А-Фэй? — промурлыкала Чу Сяохуань, ласково обнимая Цинь Фэя за руку.

Цинь Фэй кивнул, мрачно и многозначительно глядя на Чу Сяосянь.

Чу Сяосянь словно окатили ледяной водой. Она чувствовала себя замерзающей в снежной пустыне, потерянной и беспомощной.

Она всегда знала, что Чу Яотянь ее не любит, но никогда не могла представить, что он способен на такое. Что он вступит в сговор с другими, чтобы навредить ей. Она же его родная дочь, в ее жилах течет его кровь! Как он мог так поступить?

Как он мог?!

Чу Яотянь, словно почувствовав ее отчаяние, тяжело вздохнул:

— Вини в этом свою бабушку. Она оставила все свое состояние тебе, ни копейки не дала мне, своему сыну. Какая же она бессердечная!

Чу Сяосянь горько усмехнулась. Ее мать еще не успела упокоиться в могиле, как Чу Яотянь женился на Чжэн Шия и позволил ей и ее дочери издеваться над ней. Бабушка все видела и, естественно, защищала ее.

Она понимала бабушкину заботу. У Чжэн Шия и Чу Сяохуань была поддержка Чу Яотяня, а у нее — только бабушка. После ее смерти некому было бы о ней позаботиться, поэтому бабушка хотела, чтобы у нее были деньги, чтобы она могла жить достойно.

Кроме того, она была родной внучкой, и бабушкины деньги должны были достаться ей. Если бы они достались Чу Яотяню, то фактически перешли бы к Чжэн Шия и Чу Сяохуань. А какое они имели отношение к бабушке?

Бабушка все правильно продумала, но, к сожалению, недооценила бесстыдство своего сына. В итоге большую часть денег у нее все равно отнимут.

Даже если бы Чу Сяосянь не согласилась на развод, Цинь Фэй все равно мог бы законно распоряжаться частью наследства, полученного во время брака.

Чу Сяосянь не могла понять, что она чувствует. Ее переполняли горечь и бессилие. Если бы ее мать и бабушка узнали о поступке Чу Яотяня, как бы им было больно!

Однако, как оказалось, Чу Сяосянь рано начала горевать. Она совершенно недооценила бесстыдство Чу Яотяня. Его следующие слова повергли ее в шок.

— Сяосянь, ты знаешь господина Чжана из Pengyu Group? Он хочет пригласить тебя в кино. Приготовься.

Чу Сяосянь опешила, затем нахмурилась:

— Господин Чжан? Я с ним почти не знакома. Зачем ему приглашать меня?

Внезапно она поняла скрытый смысл слов отца и, широко раскрыв глаза, недоверчиво спросила:

— Папа! Что ты имеешь в виду?

Чу Яотянь, видя, что она все поняла, холодно сказал:

— Ты же знаешь, что у компании сейчас проблемы с финансированием. У тебя тоже есть доля…

— И ты хочешь, чтобы я пошла на свидание с этим стариком, который старше тебя?! — перебила его Чу Сяосянь, глядя на него с нескрываемым отвращением.

Она обвела взглядом Чжэн Шия, Чу Сяохуань и Цинь Фэя. Видя их молчание, она поняла, что они, вероятно, уже обсуждали это и пришли к соглашению до ее приезда.

— Цинь Фэй, мы еще не развелись. Я все еще твоя жена, пусть и формально. Ты действительно согласен отправить свою жену на свидание с другим мужчиной? — с издевкой спросила Чу Сяосянь.

Цинь Фэй посмотрел на нее холодным, безразличным взглядом:

— Моя жена — только Сяохуань.

Чу Сяохуань победно улыбнулась и презрительно посмотрела на Чу Сяосянь.

— Ха… — горько усмехнулась Чу Сяосянь, отступая на пару шагов и хватаясь за перила, чтобы не упасть. — Я не согласна! Почему я должна делать то, что вы мне говорите?

— Не согласна? У тебя нет выбора! — рявкнул Чу Яотянь, вскакивая с места. — Эй, кто-нибудь! Отведите ее в комнату и не выпускайте до завтрашнего дня, пока не приедет господин Чжан!

В комнату тут же ворвались несколько рослых охранников. Не обращая внимания на ее сопротивление, они схватили Чу Сяосянь, выкрутили ей руки и потащили наверх.

Чу Сяосянь была ошеломлена. Только когда ее подняли, она поняла, что Чу Яотянь все подготовил заранее и ждал ее возвращения. В ярости она закричала:

— Чу Яотянь! Я твоя дочь, а не какая-то там всякая шушера! Как ты можешь так поступать? Неужели тебе не стыдно перед бабушкой и мамой? У тебя совсем нет совести?!

Чу Яотянь холодно ответил:

— Либо подпиши документы и отдай все, что тебе оставила бабушка, либо иди на свидание с господином Чжаном. Выбирай сама!

— Я не выберу ни один из этих вариантов! Ты незаконно удерживаешь меня! Это преступление! — кричала Чу Сяосянь, не веря, что он может быть настолько бесстыжим и забыть о родственных чувствах.

— Уведите ее. Заберите у нее телефон и все средства связи, — нетерпеливо махнул рукой Чу Яотянь, явно не желая больше с ней разговаривать.

Охранники потащили Чу Сяосянь на второй этаж. Она скрылась за поворотом лестницы.

Внизу, в гостиной, Чу Яотянь сидел с мрачным лицом. Чжэн Шия и Чу Сяохуань переглянулись. Чжэн Шия первой нарушила молчание, заискивающе обратившись к Чу Яотяню. Чу Сяохуань тут же поддакнула ей. Через некоторое время лицо Чу Яотяня прояснилось, и неловкое молчание рассеялось. Чжэн Шия и Чу Сяохуань с облегчением вздохнули.

Тем временем Чу Сяосянь заперли в комнате, лишив ее каких-либо средств связи с внешним миром. Она беспокойно расхаживала из угла в угол.

Сейчас ей уже не хотелось думать о том, чья это была идея — отправить ее к господину Чжану — самого Чу Яотяня или Чжэн Шия с дочерью. Главное сейчас — найти способ выбраться отсюда и не дать им добиться своего.

Но как это сделать? У двери стояли охранники, внизу и у главного входа тоже. Господин Чжан должен был приехать завтра днем. Как ей сбежать за такое короткое время?

Чу Сяосянь нахмурилась, ее лицо было бледным, пальцы нервно сжимались.

Внезапно она почувствовала резкую боль в желудке. Она вспомнила, что ничего не ела с вчерашнего дня, а вечером выпила много алкоголя. Неудивительно, что у нее разболелся желудок.

— Есть кто-нибудь? У меня болит желудок! Вызовите врача! — крикнула Чу Сяосянь, прижавшись к двери.

Она услышала удаляющиеся шаги. Наверное, охранник пошел сообщить Чу Яотяню.

Чу Сяосянь немного успокоилась. Она сделала глоток холодной воды из стакана, стоявшего в комнате, и села на пол, прислонившись к двери.

Прошло немало времени. Шаги у двери послышались снова, но ни врач, ни еда так и не появились.

Чу Сяосянь стало совсем плохо. Ее лицо было белым как мел, по лбу и вискам катились крупные капли холодного пота, волосы намокли и прилипли к коже.