Глава 16

Глава 16

Чу Чжиин не из тех, кого легко задобрить.

Она действительно была избалованной. В детстве, когда она капризничала, ее не могли удержать и десять лошадей. Вся семья крутилась вокруг нее, ожидая, когда она соизволит улыбнуться. Но чтобы ее настроение действительно улучшилось, ей нужно было самой все обдумать.

Как и в этот раз, если бы она сама не пришла в себя, Ли Цзян могла бы стоять у ее двери хоть три дня и три ночи — Чу Чжиин все равно бы не открыла даже щелочки.

Глядя на улыбку Ли Цзян, лучезарную, как весенний ветер, она больше ничего не чувствовала. Раньше она смотрела на Ли Цзян как на цель, как на соперницу, как на свою миссию.

Теперь же Ли Цзян была для нее просто соседкой по комнате, всемогущей бизнес-леди из книги, довольно симпатичной женщиной — и не более того.

Так какие еще чувства она могла испытывать?

Как только человек все обдумывает, его эмоции быстро успокаиваются.

Ли Цзян же была удивлена такой перемене.

Только что Чу Чжиин язвила и насмехалась над ней из-за двери, а открыв ее, выглядела совершенно безразличной и спокойной. Она даже пошевелила носом и, подняв глаза, спросила так, будто ничего не случилось:

— Как вкусно пахнет! Ты что-то пекла?

Ли Цзян приподняла бровь.

— Есть свежеиспеченное печенье. Хочешь попробовать?

Чу Чжиин широким шагом вышла из комнаты и, пройдя мимо Ли Цзян, направилась в столовую. Усевшись на изящный белый стул, она закинула ногу на ногу, и подол ее светло-голубого домашнего платья закачался.

— Ага, давай, принеси мне попробовать.

Ли Цзян, похоже, была искусной в выпечке и кулинарии, что действительно удивило Чу Чжиин.

В книге всегда Чжоу Юньюнь заботилась о Ли Цзян, а с ней все вышло наоборот: теперь Ли Цзян каждый день готовила для нее еду и десерты.

Чу Чжиин не чувствовала никакой вины. Все должны были заботиться о ней, и сейчас так и было. В конце концов, это Ли Цзян хотела усидеть на двух стульях, это она виновата. Что такого в том, чтобы испечь немного печенья в качестве извинения?

Она взяла печенье и откусила кусочек. Насыщенный шоколадный аромат окутал ее пальцы и заполнил ноздри. Тепло, исходящее от только что вынутого из духовки печенья, делало аромат еще более богатым. Печенье было хрустящим, с кусочками шоколада внутри. Бесподобно!

— Неплохо, — кивнула она.

Ли Цзян села напротив, подперев голову рукой, и с тихой улыбкой спросила:

— Простила меня?

— Ну, ладно, — ответила Чу Чжиин. Раз уж она угостила ее печеньем, можно и согласиться.

— А говорила, что не из-за этого расстроилась, — заметила Ли Цзян.

Чу Чжиин только сейчас поняла, что случайно проговорилась. Ее рука с печеньем замерла. Она отвернулась и фыркнула.

— Я просто так сказала. Раз уж ты меня угостила, я отвечу на любой твой вопрос. Испеки что-нибудь еще повкуснее, и я даже соглашусь умереть за тебя.

— В этом нет необходимости, — рассмеялась Ли Цзян, пододвигая к ней тарелку с печеньем. Она откинулась на спинку стула и молча наблюдала за ней.

Чу Чжиин, похоже, любила яркие цвета. Сегодняшнее платье было нежно-голубого цвета, как у маленькой девочки, оно очень шло к ее белой коже. Волнистый подол и воротничок-стойка делали ее похожей на школьницу.

Вспомнив ее характер, Ли Цзян вдруг подумала, что она и правда ведет себя как маленькая принцесса.

Она погладила подбородок.

Может, маленькой принцессе лучше жить в замке?

———

Без любви на душе легко, и Чу Чжиин шла на урок в прекрасном настроении.

Как только она вошла в класс, ее окружили дети, протягивая свои рисунки, сделанные на выходных. Она взяла один из них и, внимательно рассмотрев, кивнула:

— Хорошо нарисовано! Но мне кажется, озеро серым цветом не очень подходит. Лучше было бы синим!

Просмотрев еще несколько рисунков, она выпрямилась и хлопнула в ладоши.

— Так, так, все по местам! Кто хочет, чтобы я посмотрела его рисунок, поднимите руки. Я подойду к каждому, хорошо?

— Хорошо!

Она поднялась на кафедру и дала задание рассмотреть иллюстрации с китайской тушью в учебнике по искусству, а затем спустилась вниз и продолжила рассматривать детские рисунки.

Хотя это были ученики начальной школы, и мало кто из них получал настоящее художественное образование, воображение у детей было богатое, а наблюдательность — отличная. Они могли перенести на бумагу множество мелких деталей из жизни, которые она сама бы не заметила, и выразить их удивительным образом. Это очень радовало Чу Чжиин.

Она закончила оценивать рисунок одной девочки и, собираясь искать следующего художника, вдруг заметила завуча Се, стоящую у двери и заглядывающую в класс. Она поспешила сказать следующему ребенку: «Я подойду к тебе позже», и вышла.

— Завуч Се, что-то случилось?

Завуч Се, лучезарно улыбаясь, взяла Чу Чжиин за руку и похлопала по ней.

— Сяоин, компания моего мужа скоро устраивает художественную выставку. Как только он мне рассказал, я сразу подумала о тебе! Он сказал, что обсудит с руководством, чтобы выделить тебе половину этажа для персональной выставки. Как тебе такое предложение?

Чу Чжиин знала, что ее художественные навыки уступают навыкам оригинала. Выставлять свои работы — значит портить выставку. А выставлять работы оригинала — значит обманывать. Ни то, ни другое ей не нравилось.

— Не стоит, завуч Се. Я всего лишь учитель рисования в начальной школе, мой уровень недостаточно высок для выставки.

— Ой, да брось! — воскликнула завуч Се. — Кто сейчас участвует в выставках из-за уровня мастерства? Все дело в связях!

Чу Чжиин, проведя столько лет в индустрии развлечений, конечно, знала о важности связей и поддержки. Да, она вошла в этот мир благодаря семье Чу, но все награды и достижения получила благодаря собственному таланту.

Она хотела снова отказаться, но завуч Се бросила: «Я уже все с ними договорилась. Если ты не придешь, это будет неуважительно. Половина этажа будет пустовать из-за тебя, как некрасиво!» — и развернулась, чтобы уйти, не забыв добавить: «Обязательно приходи! Я вечером скину тебе WeChat мужа, вы все обсудите!»

Чу Чжиин вздохнула и вдруг заметила на полу забытый рисунок. Подняв его, она увидела, что это работа одной из ее учениц. На рисунке был изображен пожилой мужчина, выгуливающий птицу в беседке. Несколькими простыми линиями девочка сумела передать всю живость сцены. Пусть стиль был еще незрелым, и это был всего лишь детский рисунок, но для такого возраста он был превосходен.

Она повернулась, подняв рисунок.

— Чей это?

Маленькая девочка подняла руку.

— Мой, учитель!

Чу Чжиин подошла к кафедре, разглаживая рисунок.

— Очень хорошо! Хочешь, чтобы твой рисунок увидели другие люди?

Девочка склонила голову набок.

— Хочу!

Другие дети тоже начали тянуть руки и кричать:

— Учитель, я тоже хочу!

— И я!

Чу Чжиин вернула рисунок девочке и загадочно сказала:

— У вас есть такая возможность! Но на выставку попадут только лучшие работы. В этот раз тема для домашнего задания свободная, рисуйте, что хотите. Главное — старайтесь! На следующей неделе я буду выбирать!

Услышав радостные крики детей, Чу Чжиин улыбнулась, довольная своей сообразительностью.

То ли от детского шума, то ли от чего-то еще, у Чу Чжиин вдруг заболела голова. Гвалт вокруг превратился в пронзительный визг, затем в гулкий крик. Все перед глазами расплылось, стены класса и лица учеников исказились, превратившись в хаотичную массу. В ушах продолжало звенеть, голова раскалывалась от боли.

Она хотела крикнуть: «Тихо!», но не смогла. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем ее разум прояснился. Она услышала лишь один голос:

— Здравствуйте, Хост. Зафиксировано ваше нежелание выполнять миссию. Наш Центр Перемещений вынужден применить к вам наказание. Если вы не будете следовать сценарию в мире книги, ваша жизнь не сможет продолжаться нормально, и в конечном итоге вы будете утилизированы за ненадобностью. Просим вас еще раз все обдумать.

Утилизирована?

Этот дурацкий роман может ее убить?

У нее не было сил думать об этом. Головная боль и звон в ушах были невыносимы. В этом иллюзорном, неподвластном ей мире все было возможно.

Перед глазами потемнело, и она упала на пол.