Глава 2 - Очень длинный эмоциональный монолог в защиту домашнего эльфа. Часть 2.

“Мама не жестока к Добби. Брат просто похож на тебя, но не кусается, а лает. Но ты, отец...” Мне нравится Добби. Это правда. Несмотря на всю мою холодность, Добби занимает место в моем сердце. Поэтому я готова признаться отцу в том, что скрывала. В том, чего не знает никто, даже Драко. “Я видела тебя во всей твоей красе, отец, и это меня не пугает. Даже зная, что ты применил все три непростительных. Но я не хочу терять преданность Добби. Поэтому я скажу вот что. Я верю, что ты защитишь нас, маму, Драко и меня. Но я не доверяю тебе Добби”.

Как только я это сказала, то сразу пожалела об этом. Драко резко вдохнул, мать была совершенно поражена, а отец окаменел.

“Ты мне не доверяешь?” Он говорил медленно, как будто был в шоке, но затем быстро сменил тактику: “Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что видела меня во всей красе?”

В ответ на грубую реакцию моей семьи я посмотрела на своего брата, желая узнать его мнение. Мы были близки, это правда. И мы были близнецами, поэтому я всегда надеялась, что смогу читать его как открытую книгу. Моя интуиция подсказывала мне, что все будет хорошо, когда я встану. Стараясь не встречаться взглядом с родителями, я сосредоточилась на картине, изображающей светловолосого мужчину в изысканной ливрее 1800-х годов. Когда я приблизилась, все взгляды были прикованы ко мне.

Я подняла свою ухоженную руку и провела по краям рамки, прежде чем обнаружила гравировку с заклинанием. Рядом с ней был шип. Это была магия крови - та, которая признает только семью. Поэтому я надавила на металл и позволила капле крови просочиться в форму заклинания на раме.

“Мы разные, отец. Ты не скрыл правду, лишь приукрасил ее. И мы были так молоды в Годы Террора. Откуда ты мог знать?” Как только я услышала щелчок замка, я просунула пальцы внутрь и потянула картину на себя. Петли почти не сопротивлялись, открывая скрытую за ними гардеробную.

"Медея..." На лице матери была написана скорбь, а ее руки подрагивали. Я знала, что она не стыдится их прошлого. Я знала, что она просто хочет оградить меня от жестокой реальности этого мира еще на какое-то время..

“Откуда мы могли знать, что?” На этот раз это был отец, в его голосе было слишком много эмоций, чтобы я могла их разобрать. Но все же я помню. Я знаю, на чьей он стороне. За семью. За превосходство крови. За то, что любыми средствами защищает и то и то.

“Откуда ты мог знать, что я буду помнить каждый раз, когда ты надевал Маску, или рассказывал матери о планах Темного Лорда, или даже однажды, когда ты и твои друзья были на другом конце поместья, ты применил Круцио к другому пожирателю Смерти, которого ты счел шпионом? Ты не мог знать, что я вспомню. Но я помню. Я помню все”. 

Я остановилась, разглядывая то, что было выставлено в шкафу. Моя семья притихла позади меня. И хотя сейчас мои родители были в шоке, без сомнения, отец отведет меня в сторонку и выразит свое недовольство моим грандиозным поступком.

“Я помню, каждый раз, когда Драко не переставал икать, ты бросал Агуаменти, левитируя его вверх ногами, чтобы он перестал. Я помню цвет твоей мантии в тот день, когда я родилась, - насыщенный зеленый. Я помню, что на стойки ворот приземлились четыре  малиновки, когда ты только начал учить нас играть в квиддич. Ты думал, что это один из них хочет тебя поймать.”

Я подняла заколдованную маску и повернулась обратно к отцу, держа ее подальше от себя. 

“Я не в состоянии забыть даже самые обыденные вещи, отец, так что ты можешь себе представить, почему сила твоих взглядов беспокоит меня. Я просто хочу, чтобы Добби остался с нами, был верен нам - и мне. Я люблю только трех человек, и они находятся в этой комнате. Так же мне нравятся всего лишь несколько вещей, и Добби - одна из них.”

Я сделала последний глубокий вдох и бросила на него испытующий взгляд, впиваясь ногтями в маску Пожирателя смерти. 

“Я вижу тебя, отец. И я не боюсь. Если ты скажешь мне, что это было необходимо, я поверю тебе. Я буду рядом с тобой. Я продолжу приносить гордость и престиж фамилии Малфой. Но я не позволю тебе разрушить то, что я ценю. Скажи мне, что ты сделаешь это для меня, даже если ты в это не веришь. Скажи мне, что ты не уничтожишь его просто потому, что он тебе не понравился. Скажи мне, что ты не причинишь ему боль мимоходом. Скажи мне доверить тебе то, что я ценю. Я сделаю это, отец. Я буду доверять тебе. Но ты должен сказать мне, что я могу.”

Это тот самый момент. В этот момент я узнаю, неизменна ли судьба. Если я не могу изменить это, значит, страдания моей семьи неизменны. И несмотря на прочитанный эпилог, я отказываюсь принимать то, как мы к этому придем. Отца не нужно заставлять вернуться в семью. Матери не нужно жертвовать своей семьей. Драко не нужно жертвовать своей человечностью. Мы не хорошие люди. Но мы - семья. И я буду защищать их.

Прошло мгновение. Еще одно. Он отвел взгляд.

Он. Отвел. Взгляд. Часть меня, которую я заглушала, пробудилась к жизни. В глазах потемнело, и я услышала стук собственного сердца. Я почувствовала, как по щекам потекли слезы, прежде чем поняла. Я почувствовала, как моя душа содрогнулась от откров-

"Медея". Голос отца не был теплым, не таким, каким обычно бывает голос. Но то, что его слова были твердыми, сказанными с силой, - вот как отец проявлял тепло. Я не слышала его приближения за биением собственного сердца, но он был здесь. Одна из его рук обхватила меня, а свободной рукой он вытер слезы с моих щек. Не задерживаясь ни на секунду, отец задрал мой подбородок так, что мои стальные глаза встретились с его глазами.

"Медея Офиус Малфой, ты выслушаешь меня и не будешь перебивать", я искала на его лице хоть какие-то малфоевские эмоции, которые унаследовала, но выражение лица отца было неразборчивым. “Ты чистокровная ведьма из Древнего и благородного дома Малфой. Ты моя перворожденная дочь и второй ребенок. Я буду злиться на тебя за твои сомнения и недоверие долгие годы. Но я скажу тебе сейчас, и только сейчас. Я твой отец. Я не уничтожу то, что ты ценишь. Ты можешь довериться мне в этом, я клянусь”.

Когда он закончил, в комнате воцарилась тишина. Пока не начал жужжать комар.

“Значит ли это, что ты помнишь, как отец Гойла напился и сломал тот бюст в библиотеке?”

Я издала сдавленный смешок и повернулась, чтобы посмотреть на Драко. 

“Выражение лица отца, когда прадедушке раздробили нос, было поистине кульминационным моментом 82-го”.

“Дорогая, если бы ты просто сказала, что помнишь такие вещи, мы бы чаще водили тебя на вечеринки”. Голос матери был полон натянутого веселья. “Кто-то всегда смущается на общественных мероприятиях. Это довольно восхитительно”.

"Ладно",  прохрипела я и вывернулась из объятий отца, яростно вытирая влагу с глаз, “ Теперь о сути этого маленького семейного собрания. Мама, пожалуйста, открой свой подарок.”