Глава 7 (Часть 1)

Глава 7

«Что самое важное в жизни? Если мы спросим человека, живущего на грани голода, он ответит: „Еда“. Если мы спросим замерзающего, он ответит: „Тепло“. А если мы зададим тот же вопрос одинокому человеку, он, вероятно, ответит: „Общение“».

Вернувшись в свой пустой, холодный и безмолвный дом после жизни с зомби, я вспомнила эту фразу из «Мира Софии».

Теперь, поразмыслив, я поняла, что и я, и мой друг детства, и Нортон Кэмпбелл — все мы были одинокими людьми, как в той книге. В глубине души мы жаждали общения, хотели убежать от одиночества. Это стремление не может уничтожить даже смерть.

В таком настроении я отправилась к профессору Дируси.

Когда профессор Лукино Дируси был еще студентом, он однажды ради научной работы отважился выйти за пределы защитного периметра базы. Там он встретил моих родителей и в критический момент спас меня, доставив на базу. В дальнейшем он заботился обо мне, поэтому я считала его человеком, которому могу доверить свои переживания.

Дом профессора находился недалеко. Увидев меня, пропавшую на много дней, он сначала опешил, а затем радостно пошутил:

— Ты же не призрак?

Рядом с ним я всегда чувствовала себя спокойно, поэтому тоже улыбнулась:

— Вполне реальная. Вам не интересно, как я вернулась целой и невредимой?

— Я весь во внимании.

Он понял намек в моих словах и провел меня в свою подземную лабораторию.

— …Ты говоришь, что тебя схватил зомби и унес в свое логово, но он не только не причинил тебе вреда, но и заботился о тебе? А потом еще и вернул тебя обратно? — Лукино, с улыбкой слушавший мой рассказ, постепенно становился все серьезнее. — И все это потому, что он съел твоего возлюбленного и впитал его воспоминания?

— Да, невысказанные чувства моего бедного друга детства нашли отклик в Нортоне Кэмпбелле. Разве я могу не горевать о нем? И как я могу оставаться в таком месте, где все основано на насильственной передаче чувств?

Лукино не ответил, а пристально посмотрел на меня. Его взгляд, словно луч солнца, проникающий сквозь толщу воды, достиг моей души. Когда я уже не выдержала и хотела нарушить молчание, он встал и включил компьютер.

— Возможно, тебе стоит посмотреть один фильм. Сейчас поищу… Так мне будет легче тебе все объяснить.

Он включил мелодраму доапокалиптических времен — один из тех вычурных, чрезмерно изысканных фильмов, похожих на ледяные скульптуры, которые выжившие в апокалипсисе считали бессмысленной тратой времени. Весь фильм был рассказан с точки зрения главной героини о ее глубокой, всепоглощающей любви к главному герою: она была готова на все ради него, даже сгореть в пламени этой любви.

Когда фильм закончился, Лукино спросил меня:

— Тебе нравится главный герой? В смысле, так же сильно, как главной героине.

Я была озадачена:

— Почему он должен мне нравиться? Главная героиня влюбилась в него с первого взгляда еще в юности, и в ее глазах он стал идеальным. Но это ее чувства, не мои. Наблюдая за ее историей со стороны, я скорее считаю, что она слишком увлеклась, а главный герой не заслуживает такой глубокой любви. Ведь если убрать «фильтр» влюбленности, то в реальности у него много недостатков.

— Вот именно. Поэтому сторонний наблюдатель не обязательно влюбится в этого человека. Разве что… если у этого наблюдателя появятся собственные чувства. Например, если во время просмотра он заметит в этом человеке что-то хорошее и почувствует отклик на чувства влюбленного, то этот «фильтр» появится и у него.

Сказав это, Лукино снова улыбнулся:

— Вот что я хотел сказать. Что ты думаешь?

Я тут же вскочила:

— Вы хотите сказать, что это на самом деле его собственные чувства? Это любовь Нортона Кэмпбелла, любовь умершего человека?

— Он увидел тебя в воспоминаниях твоего друга детства и влюбился в тебя. Хотя его чувства основаны на чужих воспоминаниях, то, приведут ли они к настоящей любви, полностью зависит от его собственного восприятия.

Я все еще не могла поверить своим ушам:

— Но… разве зомби способны любить…

— Именно поэтому я считаю, что он представляет собой невероятную ценность для исследований. Возможно, это шанс изменить ход апокалипсиса. Хочешь вернуться к нему? Я пойду с тобой.

Я молчала. Хотя я понимала, что Лукино говорит так ради научных исследований, для меня решение вернуться требовало огромных усилий и решимости.

Ведь теперь все карты были раскрыты. Если я вернусь к нему, это будет означать только одно.

Что я хочу быть с ним.

Лукино сказал, чтобы я все обдумала. Если я не захочу, он не будет настаивать. Он сказал, что всему есть свое объяснение.

Что я чувствовала к Нортону?

Если честно, время, проведенное с ним, было счастливым и незабываемым. Иначе почему я постоянно ворчала на него про себя и чувствовала неловкость после случайных прикосновений… Но признать это было очень трудно. Разум твердил, что нельзя питать иллюзий. Даже если его чувства искренни, это не отменяет того факта, что он ест людей.

Он был добр ко мне, но для остальных он все равно зомби.

И все же, проснувшись среди ночи в слезах, я поняла, что не такая уж я и благородная.

Говорят, что сны — это отражение подсознания. То, что я не смела признать наяву, вырвалось наружу во сне: когда во сне Нортона уничтожили выжившие, я почувствовала невыносимое отчаяние и боль.

Просыпаюсь в слезах среди ночи, но не по ушедшим друзьям, а по тебе.