Глава 3. Принятие

Полная луна, полумесяц, лунное затмение… Юнь Янь вдруг осознала, что ее встречи с Главой Хуа стали чаще.

Обе молчаливо избегали разговоров о делах мира боевых искусств, предпочитая обсуждать поэзию, музыку, живопись и обыденные вещи. Глава Хуа, прочитавшая немало книг Центральных земель, уже считалась среди своих последователей знатоком местной культуры, но с удивлением обнаружила, что эта с виду благочестивая даоска, которая, однако, вела себя весьма бесцеремонно, когда выпивала, разбирается в этих вопросах не хуже ее.

Даже лучше.

Глава Хуа почувствовала укол ревности, но тут же напомнила себе, что Юнь Янь родом из Центральных земель, поэтому ей и положено знать больше.

К тому же, если быть честной, ей нравилось слушать рассказы даоски. Юнь Янь пересказывала стихи и песни как забавные истории, подходящие к вину. В моменты особого вдохновения она даже могла пуститься в пляс с мечом, ее рукава развевались на ветру, черные волосы оттеняли белую шпильку с цветком сливы, а щеки покрывал легкий румянец. В такие моменты она была особенно хороша.

Пару раз, накануне поединков Культа Красной Луны с представителями школ Центральных земель, когда даоска собиралась поддержать своих товарищей, а Глава Хуа — своих, они все равно сидели вместе, слушая стрекот цикад. Выпив как следует, на следующий день они сражались друг с другом без всякой пощады. А потом, в очередную лунную ночь, даоска, даже с ранами, снова поднималась на утес и с улыбкой усаживалась рядом с Главой Хуа, игравшей на флейте, чтобы приготовить для нее вино.

Всему виной было прекрасное вино, которое приносила Глава Хуа… Ну и, конечно, ее чарующая игра на флейте, да и сама она была весьма приятна глазу.

«Неспособность постичь высший метод нашей школы — Метод Чистого Сердца — определенно не вина моего наставника», — молча каялась Юнь Янь в своей неспособности отрешиться от мирских желаний, а затем снова брала нефритовый кубок, предложенный Главой Хуа, и осушала его до дна.

Сегодня вечером на небе появился тонкий серп молодого месяца. Летняя ночь была прохладной, мерцали светлячки. Глава Хуа была одета в темно-синее платье, расшитое белыми цветами дурмана с серебряными тычинками. Ткань, вероятно, была пропитана благовониями, от нее исходил тонкий аромат дурмана. В ее черных, как вороново крыло, волосах красовалась белая нефритовая шпилька, в ушах — серьги из гладкого жемчуга. Все это делало ее похожей на цветок дурмана, распустившийся в ночной тиши.

Прекрасно.

Юнь Янь, чьим единственным украшением была белая шпилька из древесины сливы, молча восхищалась: «Как и подобает главе богатого Культа Красной Луны. Посмотрите на эту ткань, на эти украшения, на нефритовый кулон в форме цикады на ее поясе…»

Юнь Янь вдруг вздрогнула и чуть не подскочила на каменном стуле.

— Что случилось? — резко спросила Глава Хуа, явно недовольная тем, что ее отвлекли от созерцания ночного пейзажа.

— Кхм, этот нефритовый кулон в форме цикады на вашем поясе, Глава Хуа, он действительно… изысканный, — проговорила Юнь Янь, стараясь говорить как можно более непринужденно.

— Разумеется, — Глава Хуа, казалось, была довольна ее оценкой. — Эта древность выглядит как живая, к тому же она приятно холодит кожу, что особенно ценно в летнюю жару.

«Конечно, холодит! Это же погребальный амулет!!! Он не просто холодит, он излучает могильный холод! Глава Хуа, неужели ношение посмертной нефритовой цикады — это обычай вашего Культа?!»

— Кстати, — Глава Хуа указала на свою шпильку, — это тоже древность, она составляет пару с цикадой. У древних был изысканный вкус.

Юнь Янь чуть не упала со стула.

«Конечно, пара! Это же тоже погребальный амулет! Они были сделаны из одного куска нефрита! Если мне не изменяет память, к таким амулетам обычно прилагаются жемчужины для ладоней и ступней, а также нефритовая чаша…»

Юнь Янь вдруг стало интересно, откуда взялся тот старинный нефритовый кубок, из которого она пила вино.

— Глава Хуа, позвольте спросить, где вы приобрели эти… древности? Они… весьма необычны.

— Семь дней назад купила у торговца на рынке, — с гордостью ответила Глава Хуа. — Эти невежды из Центральных земель не разбираются в ценностях, разбросали такие сокровища прямо на земле! Просто кощунство.

«Нет, невежда здесь ты. Это же явно краденое из гробницы, от которого торговец пытался избавиться, пока его не схватили власти… Любой мало-мальски разбирающийся человек не стал бы к этому прикасаться, боясь как судебного преследования, так и скверны. Судя по цвету и блеску нефрита, эти вещи принадлежали какой-нибудь наложнице или знатной даме, умершей лет тридцать-сорок назад. От них так и веет могильным холодом. Даже торговцы на черном рынке, которые специализируются на краденом из гробниц, используют такие вещи только для погребальных обрядов».

Другими словами, человек, который носит такие вещи…

Простофиля.

Ничего не понимающая в Центральных землях простофиля.

Ничего не понимающая в Центральных землях и считающая себя ценительницей прекрасного простофиля.

Два дня спустя Глава Хуа получила сверток. В свертке лежала книга под названием «Записки о погребениях».

Еще через пять дней по миру боевых искусств прошел слух: Глава Хуа лично уничтожила десяток расхитителей гробниц в радиусе пятидесяти ли и разгромила один черный рынок. Хотя это и было праведным делом, методы ее были жестокими и кровавыми, вызывая ужас.

Третьего июня мирская ученица Школы Сюаньцин, Юнь Янь, во время врачебного обхода случайно столкнулась с Главой Хуа. Та без всякой причины напала на нее. После более чем ста ходов Юнь Янь пришлось отступить. К счастью, Глава Хуа не знала местности и не смогла ее догнать. Юнь Янь удалось спастись.

Отложив перо и закрыв свой дневник, Юнь Янь откинулась на спинку стула и тяжело вздохнула.

Позорное бегство действительно бросило тень на ее школу. Хорошо, что никто об этом не знал, и Культ Красной Луны не стал распространяться об этом инциденте. Впрочем, это понятно, ведь если бы об этом узнали все, это ударило бы по репутации самой Главы Хуа.

Она совершенно не разбирается в Центральных землях, но при этом обожает местную поэзию, музыку, живопись, каллиграфию, шахматы и литературу. Мало того, что обожает, так еще и понимает все это поверхностно, отсюда и эта история с погребальными амулетами, которые она приняла за древности.

Впервые та Глава Хуа, которая всегда казалась Юнь Янь неприступной и высокомерной, предстала перед ней в новом свете — трогательной и немного наивной.

Вспомнив, как в тот день щеки Главы Хуа покраснели от гнева, Юнь Янь не смогла сдержать улыбки.

Даже в гневе она прекрасна.

Когда наступило следующее полнолуние, Юнь Янь, как обычно, пришла на утес, привлеченная звуками флейты. Она показала кувшин вина из Деревни Абрикосового Цвета и с улыбкой спросила: — Глава Хуа, при таком лунном свете не угостите ли вы меня?