Глава 2. Мой дом — моя крепость

Когда девочки вернулись домой, Ли Цзянхая не было. Юй Шань, шлепая в больших тапочках, побежала в свою комнату переодеться из душной школьной формы.

Ли Цзянхай, как и любой мужчина, иногда был невнимателен. За последние два года Юй Шань сильно вытянулась, а он забывал покупать ей новую одежду. Сама Юй Шань никогда не просила, поэтому постоянно ходила в мешковатой форме.

Когда Юй Шань вышла из комнаты, Дин Дан восхищенно ахнула, глядя на ее шорты.

У Юй Шань были красивые, длинные и стройные ноги, как в манге.

Они включили старый телевизор. Его дали в подарок при подключении dial-up интернета. Экран был небольшим, но зато цветным и показывал много каналов.

Шел 2004 год. Начались Олимпийские игры в Афинах. Китайская спортсменка Ду Ли завоевала первую золотую медаль для своей страны, легкоатлет Лю Сян стал чемпионом. По телевизору транслировали соревнования одно за другим. Лето, наполненное радостными возгласами и вздохами подруги детства, приобрело особый, волнующий оттенок. Юй Шань зачерпнула большую ложку арбуза. Сладкий вкус разлился по языку.

В семь вечера вернулся Ли Цзянхай. Сегодня он закрыл лавку пораньше. В руках у него были пакет с креветками и ребрышки, купленные на рынке. Еще не открыв дверь, он услышал оживленный голос Дин Дан.

Ли Цзянхай сделал глубокий вдох, отгоняя грустные мысли, и с улыбкой открыл дверь.

Юй Шань в старой футболке сидела, скрестив ноги, перед журнальным столиком. На столике лежала стопка картонных коробок. Это была «подработка», которую предложила соседка, тетя Чжан: склеивать коробки. За каждую коробку платили пять фэней. Готовые коробки партиями отправляли в магазины.

Юй Шань уже не в первый раз занималась этим. Она работала быстро и аккуратно. Дин Дан больше болтала, чем помогала, и за полдня не могла сложить ни одной коробки. Увидев Ли Цзянхая, она с улыбкой поздоровалась: — Здравствуйте, дядя Ли!

Ли Цзянхай с улыбкой кивнул и, взяв пакет с продуктами, пошел на кухню. Закрыв за собой дверь, он долго стоял, закрыв глаза, не говоря ни слова. На душе было тяжело.

Слова Ду Жулань, словно иголки, кололи его сердце, то и дело всплывая в памяти. У других детей детство проходило в любви и заботе. У них были красивые куклы, нарядные платья, им не нужно было беспокоиться о хлебе насущном, не знать горя. А Юй Шань всегда вела себя взрослее своих лет.

Бедность может сломить человека. Он уже привык к ней, но Юй Шань была очень хорошей девочкой, у нее были безграничные возможности и светлое будущее. Заставлять ее сидеть в этой тесной квартирке и клеить коробки за гроши… Он боялся, боялся, что по его вине станет виновником всех ее бед.

— Папа, кажется, сахар закончился. Тебе же нужен для ребрышек? Я схожу куплю, — раздался голос Юй Шань за дверью. Ли Цзянхай быстро вытер слезы, открыл шкафчик и сказал:

— Ой, и правда закончился. Подожди, я дам тебе денег. Спроси у Дин Дан, не хочет ли она чего-нибудь попить, и купите заодно. — Ли Цзянхай порылся в кармане фартука, достал купюру в пятьдесят юаней и открыл дверь кухни, чтобы отдать ее Юй Шань.

— У меня еще есть деньги, — махнула рукой Юй Шань. Под радостные возгласы Дин Дан подруги вышли из дома.

Ли Цзянхай опустил руку с деньгами и, расстроенный, принялся промывать ребрышки, сливая кровь.

Когда два мясных и два овощных блюда были готовы, Дин Дан уже сгорала от нетерпения. Она давно не ела еду, приготовленную дядей Ли, с тех пор как они переехали из хутуна.

Юй Шань взяла бутылку Fanta с мякотью и уже собиралась ее открыть, как Дин Дан остановила ее.

— Встряхни перед тем, как пить! В рекламе так показывают. Сильнее!

Юй Шань послушалась. Уперев ноги в деревянную перекладину стула, она яростно трясла бутылку с соком. По музыкальному каналу как раз играла песня Лян Цзинжу «Смелость». Юй Шань, словно гитаристка с электрогитарой в руках, выглядела раскованной и дерзкой.

Затем настало время восхвалять кулинарные таланты Ли Цзянхая. Дин Дан, не скупясь на комплименты, то и дело восклицала: «Дядя Ли, ваши ребрышки такие вкусные!», «Вау, эти креветки просто тают во рту!». Юй Шань согласно кивала.

В середине ужина раздался звонок в дверь. Под жалобные стоны Дин Дан ее мама за ухо утащила ее домой. Оказалось, что у Дин Дан сегодня были дополнительные занятия, чтобы подготовиться к старшей школе. Но она сбежала с них и весь день проторчала у Юй Шань.

Вынося мусор, Юй Шань услышала, как мама Дин Дан ругала ее: «У них дома кроме Юй Шань и Ли Цзянхая никого нет, а ты все туда лезешь! Веди себя прилично и пошли домой!»

Дин Дан, всхлипывая, умоляла: «Мама, я все поняла! Можно я еще раз вернусь? Я забыла книгу с автографом, которую купила, сбежав с уроков».

Юй Шань стояла у мусорных баков в хутуне, молча слушая.

Возможно, многим их семья казалась странной и неполноценной.

Выбросив мусор, Юй Шань повернулась и пошла вглубь хутуна. Вдруг дверь одного из домов открылась, и из нее вышел юноша в майке.

Его волосы были мокрыми после душа. Выйдя на улицу, он, словно крупный хищник, резко тряхнул головой.

Капли воды упали на бетонную дорожку и брызнули на Юй Шань. Вместе с брызгами до нее донесся свежий аромат мыла.

Юноша накинул на голову белое полотенце и, подняв глаза, увидел Юй Шань, стоящую неподалеку. — Извини, — равнодушно бросил он.

Юй Шань узнала его. В прошлой жизни они учились в одном классе. Он всегда сидел на последней парте. Его звали Лу Юйчжэн.

Разве его семья не была богатой? Почему он живет в хутуне?

Юй Шань слышала о нем много разных слухов. Она помнила, как иногда одноклассники просили у него денег в долг, и он, не раздумывая, доставал кошелек и никогда не требовал возврата. Кто-то говорил, что он добрый и отзывчивый мажор, а кто-то — что под маской добродушия скрывается извращенная и жестокая натура.

— Н-ничего страшного, — улыбнулась Юй Шань, махнув рукой. — Вы лучше вытрите волосы. Простудитесь.

— А, спасибо. — Юноша, видимо, не ожидая такой реакции, удивленно посмотрел на девушку. В его взгляде читалось любопытство. Родинка под глазом мерцала в темноте.

— Бах! — Из дома послышался звук упавшего предмета. Юноша нахмурился и крикнул в дом:

— Бабушка, сколько раз я говорил, зови меня, если нужно что-то поднять! Не надо самой…

Юноша скрылся за дверью. Его недовольный голос еще висел в воздухе. Юй Шань вздохнула с облегчением. Она немного боялась Лу Юйчжэна. Иногда от этого юноши исходила такая мощная энергия, словно от хищника. В выпускном классе она видела, как Лу Юйчжэн жестоко избивал каких-то незнакомцев. Их было много, а он, схватив одного, бил его до полусмерти. Его свирепость отпугнула остальных, а того, кого он избивал, в итоге вместе с ним увезли в больницу.

В тот день там был и Гу Ци Ли. Он стоял на краю переулка в чистой школьной форме. Даже края его рукавов были безупречно белыми. Он сказал, что драка — это дело Лу Юйчжэна, а у него свои дела. Справиться с собственной жизнью уже достаточно сложно, не стоит вмешиваться в чужие.

Юй Шань кивнула, а затем, спрятавшись в углу, где ее не видел Гу Ци Ли, позвонила в полицию.

Погруженная в неприятные воспоминания, Юй Шань открыла дверь. Ли Цзянхай сидел на стуле и курил. Увидев дочь, он тут же потушил сигарету, почесал затылок и улыбнулся.

— Дочка, ты сейчас свободна? Папа хочет с тобой поговорить. — Голос Ли Цзянхая был хриплым. Ему было трудно даже произнести простую фразу. Он взял чашку и сделал большой глоток воды.

— Да, — Юй Шань послушно села напротив него, готовая внимательно слушать.

— Папа хочет продолжить наш утренний разговор. Я все обдумал и разузнал. Семья твоего биологического отца действительно очень обеспеченная. Они обязательно дадут тебе самое лучшее образование. Ду Жулань, то есть твоя мама, пообещала мне, что, когда ты переедешь к ним, они отправят тебя учиться за границу, как только ты достигнешь совершеннолетия. И тогда ты сможешь заниматься чем захочешь, развивать любые свои интересы, не думая о деньгах…

Ли Цзянхай говорил без умолку. Раньше Юй Шань не понимала, почему ее приемный отец вдруг решил от нее отказаться. Он так торопился выпроводить ее из дома, словно когда-то Ду Жулань. Они находили множество причин и оправданий, но в итоге она снова лишилась близкого человека.

Но теперь Юй Шань слушала спокойно. Она вдруг поняла, что этот мясник с поседевшими от тяжелой работы волосами, возможно, уговаривал не ее, а себя.

Он убеждал себя, что, только если дочь уйдет, у нее будет хорошая жизнь, а он сможет отпустить ее без сожалений.

Как взрослый человек, он заставлял себя рационально выбрать для Юй Шань, казалось бы, правильный путь.

Ли Цзянхай закончил говорить. Он шмыгал носом, глаза покраснели. Достал из кармана сигарету, но не закурил, пытаясь выглядеть спокойнее. Он ждал, что скажет Юй Шань.

— Папа, наш дом — самый лучший. У нас есть крыша над головой, еда на столе, я могу спокойно учиться и получать образование. Здесь хорошо, лучше, чем где бы то ни было. Я никуда не уйду. И у меня есть только один отец.

Возможно, в этом и был смысл ее перерождения — быть тверже и решительнее, чем та шестнадцатилетняя девочка.