Глава 2.2: Янь Линь

Цзян Сюэнин ошарашенно смотрела на него, забыв даже, что должна ответить.

Шэнь Цзе уловил в воздухе какую-то странную напряженность и неожиданно сказал:

— Сегодня господин Се читает утреннюю лекцию в зале Вэньхуа. Мы ведь должны там присутствовать. Уже час, Янь Линь. Тебе не следует отправиться со мной во дворец?

Цзян Сюэнин только теперь опомнилась.

Разумеется, ей нужно было возвращаться домой.

Но неожиданное возвращение в прежнюю жизнь оставило ее мысли в полном смятении; слишком многое требовало осмысления и порядка. И меньше всего ей хотелось, чтобы Янь Линь сопровождал ее до дома. Потому она мягко сказала:

— Дворцовые дела задерживать нельзя. Янь Линь, сегодня я доберусь домой самостоятельно.

В прошлой жизни в столице ходили слухи о ее избалованном и своенравном характере.

Отчасти потому, что ее отец, господин Цзян, занимавший должность заместителя министра, испытывал перед ней чувство вины и не смел держать в строгости дочь, возвращенную в семью. Отчасти же все это было следствием снисходительности и потакания со стороны Янь Линя.

Так что, если она заявляла о желании отправиться домой самой, от нее не требовалось никаких объяснений.

И в самом деле, Янь Линь даже не поинтересовался причиной, будто давно привык к ее прихотям и капризам. Все же речь шла о Ниннин, той, что жила у него в самом сердце, на самом острие души. Потому он лишь спокойно сказал:

— Тогда я велю Цин Фэну идти следом за тобой, на расстоянии.

Цин Фэн был одним из двух его ближайших телохранителей.

Цзян Сюэнин, конечно, хотела отказаться, но, заметив выражение его лица, подавила в себе это желание и покорно кивнула.

Шэнь Цзе чем больше смотрел на этих двоих, тем явственнее ощущал что-то странное, не вполне ясное, но безусловно неправильное в их отношениях.

Он был человеком от природы добрым, мягким и терпеливым, нелегко поддающимся гневу. Если говорить прямо, то и внешностью он обладал весьма примечательной. Особенно в минуты радости: когда он улыбался, глаза его чуть прищуривались, и весь его вид обретал такую утонченную мягкость, будто он и впрямь был куском теплого и безупречного нефрита.

Когда-то, выйдя за него замуж, Цзян Сюэнин за все время так и не поссорилась с ним ни разу.

Причины были просты: во-первых, Шэнь Цзе имел слишком добрый нрав; во-вторых, он по-настоящему не любил ее; в-третьих же, она сама не любила его, ибо все ее желание было обращено лишь к его положению и к трону. Потому никакие другие вещи не могли волновать ее сердце.

В глазах окружающих их союз, пожалуй, можно было назвать образцовым: «чета, живущая в полном согласии, император и императрица в едином благоговении».

Как бы то ни было, теперь она сама оказалась виноватой в случившемся. И потому Цзян Сюэнин с некоторым оттенком раскаяния взглянула на него:

— То, что произошло ранее, было моей виной. Я даже позволил себе ударить господина Шэня… Прошу вас не держать обиды. В другой день непременно устрою пир и принесу вам извинения.

Сказать, что у него вовсе не осталось обиды за пощечину, было бы неправдой. К тому же и Янь Линь повел себя весьма деспотично.

Однако в тот момент, когда Цзян Сюэнин произносила свои слова, ее голос звучал мягко и тихо, а взгляд был чистым, словно омыт ключевой водой. Юное лицо, нежное и тонкое, словно написанное на пергаменте белым порошком, алые губы, белые зубы — ее черты еще не успели стать по-взрослому резкими и потому казались особенно мягкими, оттеняя каждую черту. И этом было какое-то обаяние красоты, где трудно было различить, мужская она или женская.

И Шэнь Цзе, сам не зная отчего, вдруг не смог рассердиться.

Он никогда не любил кого-либо ставить в затруднение, поэтому только чуть улыбнулся и сказал:

— Удар у вас, впрочем, был легкий. Но раз уж вы так говорите, то и я не стану скромничать и дождусь, когда господин Цзян угостит нас вином.

Янь Линю в тот момент нестерпимо захотелось избить этого человека.

Его лицо потемнело. Он лишь коротко отдал необходимые распоряжения Цин Фэну, а затем привел себя в порядок и вместе с Шэнь Цзе покинул постоялый двор.

***

На пути во дворец Шэнь Цзе вновь и вновь вспоминал подробности недавнего происшествия в постоялом дворе и все больше чувствовал, что в этом было что-то странное. Особенно не давал покоя тот момент, когда Янь Линь, вставая грудью за этого так называемого племянника из рода Цзян, выхватил меч и приложил его острие к его собственной шее.

И чем больше он думал, тем ярче в сознании всплывал образ того юного «молодого господина»: хрупкий, тонкий стан и лицо дивной красоты…

Шэнь Цзе нахмурил брови, рассудив, что он все же старше Янь Линя на несколько лет, а потому обязан сказать ему пару предостерегающих слов. Он приподнял занавеску кареты и, покашляв, обратился к нему:

— Кхм… Янь Линь, понимаешь, пусть нынче в столице и встречаются ученые люди, что питают склонность к мужской любви, и тот юный господин Цзян и впрямь недурен собой, но ведь ты — наследник дома Юнъи, а в будущем тебе предстоит жениться…

Шэнь Цзе ехал в крытой повозке, а Янь Линь держался верхом на коне рядом, вровень с каретой. Конь был видный, а сам всадник еще подбористее.

Однако от подобных речей лицо его потемнело едва ли не наполовину.

— Ваше высочество, я не питаю склонности к мужчинам.

Теперь уже настал черед Шэнь Цзе взглянуть на него с недоверием:

— А как же твое отношение к этому племяннику из рода Цзян?

— Она вовсе не какой-то там племянник, — отрезал Янь Линь.

И, вспомнив о недавнем происшествии, о взгляде Цзян Сюэнин, устремленном на Шэнь Цзе, он ощутил в душе неприятный укол и невольно задумался.

Держа в себе это чувство, юноша внезапно сказал, повернув голову к соседу:

— Она — вторая дочь из семьи Цзян.

— Пф-ф! Кхе-кхе-кхе... — едва поднеся к губам чашу с чаем, Шэнь Цзе подавился, не в силах поверить собственным ушам. — Ты… ты ведь не можешь всерьез…

Янь Линь ничуть не смутился. Он сидел в седле, а темные одежды подчеркивали его прямой стан, делая его еще более стройным и внушительным.

Он проговорил спокойным голосом:

— Она любит блеск и веселье, любит свободу, а потому я вывожу ее на прогулки. Ваше высочество, относится ко мне и как к другу, и как к брату, вот потому я и открыл вам ее подлинное положение. Прежде, пока вы ничего не знали, разумеется, я не мог вас винить, но теперь, раз вы в курсе, лучше будет, если вы станете держать себя в рамках, чтобы впредь не возникло подобных недоразумений и напрасных испугов.

Шэнь Цзе по привычке кивнул, соглашаясь. Но едва он успел это сделать, как в следующую же секунду осознал: что-то здесь совершенно неправильно.

— Постой, но ведь соблюдать меру надлежит именно тебе! Если же о подобном узнают люди, то как же девушке потом удастся выйти замуж?

На лице юноши проступил острый блеск, когда в его бровях и глазах засияла открытая решимость. Он чуть усмехнулся и легко, но отчетливо сказал:

— Это я балую ее. Значит, сам и возьму ее в жены.