Глава 10. День прощания

Наозуми стоял рядом с Аей, которая собирала вещи, и изо всех сил пытался сдержать слезы, но они все равно катились по его щекам одна за другой.

Он никак не мог понять, как всего неделю назад они вместе со всеми воспитанниками Академии Камура праздновали то, что его заметило известное агентство с множеством звезд. Агентство не только выплатило неустойку за расторжение его предыдущего контракта, но и предложило бесплатное обучение актерскому мастерству.

Наозуми уже решил, что будет усердно учиться, чтобы как можно скорее стать известным ребенком-актером, как Сана. Тогда он сможет заработать много денег для директора, чтобы ей не приходилось каждый месяц вздыхать над бухгалтерскими книгами. Он также сможет покупать всем воспитанникам академии хотя бы одну новую вещь в год, чтобы им не приходилось носить чужую, неподходящую по размеру одежду.

А еще Ая… Она была самым умным ребенком, которого он когда-либо встречал. Наозуми хотел заработать достаточно денег, чтобы она могла учиться в лучшей школе. Он даже подумывал сходить в больницу и узнать, сколько будет стоить операция по удалению шрама с её руки… Но не успел он стать актером, как вдруг появились её дедушка и папа, чтобы забрать её.

Он знал, что должен радоваться за неё. Ведь учителя говорили, что её дедушка — очень богатый человек. Она сможет избавиться от шрама гораздо быстрее, чем он предполагал, сможет читать любые книги и изучать все, что ей интересно. Но несмотря на все попытки сдержаться, слезы продолжали литься.

Семья Аои обещала обеспечить Аю одеждой и всем необходимым, поэтому она взяла с собой только вещи, которые привезла в Академию Камура: несколько памятных вещей матери, школьные учебники и одежду, которая была на ней.

Закрыв чемодан, Ая обернулась, собираясь пойти к Накамуре, который ждал её внизу, и увидела заплаканное лицо Наозуми.

Тяжело вздохнув, Ая подошла к нему и протянула платок.

— Не плачь. Мы же не прощаемся навсегда.

— Но… Но… — заметив, что Ая видит его слезы, Наозуми разрыдался. — Останься еще немного, хотя бы до конца семестра! Я… Я хотел показать тебе мое агентство… Я хотел, чтобы ты увидела, как проходят мои занятия… Но… Но… Почему ты не можешь остаться еще немного?!

Не обращая внимания на то, как Наозуми тут же помрачнел, выпалив все это, Ая произнесла заготовленную речь, которую много раз прокручивала в голове:

— Я просила Накамуру передать дедушке мою просьбу остаться здесь подольше, но мой отец тяжело болен, и, похоже, его состояние недавно ухудшилось. Дедушка хочет, чтобы я провела с ним больше времени, пока он еще… с нами. И хотя я не думаю, что мое присутствие что-то изменит, но, похоже, оформить удочерение будет проще, пока он… жив.

Наозуми слышал от директора о болезни отца Аи, и это тоже было причиной, по которой он хотел, чтобы она осталась. Она уже потеряла мать, и он не хотел, чтобы она пережила еще и потерю отца.

— Все в порядке. Я не питаю особых иллюзий насчет отца. И в моем уходе есть свои плюсы: директору будет легче, а я смогу многому научиться, — догадавшись о его переживаниях, Ая добавила: — Так как сейчас конец семестра, я переведусь только в следующем. Так что ближайшие две недели мы еще увидимся в школе.

Наозуми немного успокоился, но все же не удержался от просьбы:

— Тогда обещай, что в школе ты не будешь только читать, а после уроков не убежишь сразу.

Не зная, как все сложится в семье Аои, Ая не могла ничего обещать. Она лишь сжала его руку, потом осторожно высвободила свою и, взяв чемодан, вышла.

Увидев Аю, Накамура, который разговаривал с Сумире Камура в гостиной, тут же встал и поспешил взять у неё чемодан. Все эти действия вызвали у детей удивление и зависть, а саму Аю заставили почувствовать себя неловко. Но она быстро отогнала эти мысли, подошла к Сумире Камура и учителям и низко поклонилась.

— Спасибо вам за заботу.

Хотя Сумире Камура и учителя знали, что Ая рано или поздно уйдет, после прихода Накамуры, они все равно выглядели очень расстроенными. Сумире Камура даже не удержалась от напутствий.

Когда Сумире Камура, нежно поглаживая лицо Аи, попрощалась с ней, Накамура, стоявший все это время позади, достал из нагрудного кармана белый конверт и передал его директору.

— Наш президент очень сожалеет, что не смог лично поблагодарить вас за заботу о госпоже Ае. У него очень плотный график, и он никак не мог выкроить время, прошу вас не обижаться. И еще, это вам от президента. Он благодарит вас за заботу о госпоже Ае и просит звонить по номеру на визитке, которую я вам передал, если вам что-нибудь понадобится.

Кивнув Сумире Камура и учителям, Накамура вышел на улицу. Ая, поклонившись всем на прощание, последовала за ним, покидая место, где провела больше года.

Поскольку Ая никогда не была в особняке семьи Аои, Накамура по дороге рассказывал ей о местоположении дома, его планировке, основных членах семьи и ближайших родственниках. Когда он сказал, что они скоро подъедут, Ая, молчавшая всю дорогу, вдруг спросила:

— То, что вы дали директору, это чек?

— Да, — не зная, как она отнесется к этому поступку, Накамура добавил: — Президент попросил меня узнать о положении дел в Академии Камура. Мы выяснили, что в здании есть несколько протечек, требующих ремонта. Кроме того, ребенок, который недавно поступил в академию, родился недоношенным и нуждается в особом уходе. Поэтому президент передал госпоже Камура чек на пять миллионов йен, чтобы хоть немного помочь.

Кивнув, глядя в зеркало заднего вида, Ая начала подсчитывать в уме. Поскольку Наозуми во время обучения актерскому мастерству не сможет подрабатывать моделью, академия временно лишится двух источников дохода. Пяти миллионов йен, конечно, не так много, особенно после ремонта здания, но этих денег должно хватить, чтобы академия не беспокоилась о финансах, пока Наозуми не станет актером.

Пока Ая размышляла, машина въехала во двор особняка Аои. Накамура окликнул её, и Ая, очнувшись, вышла из машины, взяв свой небольшой рюкзак.

Трехэтажный особняк был вдвое больше Академии Камура. Перед домом был красивый сад со скульптурами, а в задней части, как говорил Накамура, находились беседка и небольшой фонтан. Даже Ая, которую редко что-либо удивляло, была поражена.

Замерев на мгновение, она последовала за Накамурой в дом.

Внутри Накамура не стал проводить экскурсию, а сразу повел её на второй этаж, в комнату, похожую на кабинет, где за столом, просматривая документы, сидел Масанобу Аои.

Услышав доклад Накамуры, Масанобу Аои взглянул на Аю и, не отрываясь от документов, сказал:

— Пойди с Амамией, переоденься. Потом я отведу тебя к отцу.

Следуя жесту Накамуры, Ая увидела в углу пожилую женщину с седыми волосами в униформе горничной. Кивнув, она последовала за женщиной, которая, как оказалось, была няней её отца в детстве, в комнату, которая должна была стать её спальней.

Когда Ая сняла пальто и куртку и собиралась надеть темно-синее платье с короткими рукавами, которое выбрала для неё Амамия, та вдруг схватила её за запястье.

— Боже мой! — воскликнула Амамия, увидев шрам на правом предплечье Аи, а затем и другие ожоги и шрамы на её руках и ногах. — Боже мой! Откуда все эти травмы?! Господин ничего не говорил!

— Моя мать…

Пока Амамия не пришла в себя, Ая высвободила руку, надела платье и выбрала жакет.

— Готово. Думаю, мы можем идти к дедушке.

Когда Масанобу Аои сказал, что отведет её к отцу, Ая подумала, что они поедут в больницу. Но вместо этого он привел её в комнату на первом этаже, где стояла кровать и медицинское оборудование. На кровати лежал мужчина с кислородной маской и подключенными трубками — её отец, Шоя Аои.

Раньше, когда Ая еще не потеряла надежду на родителей, она представляла себе отца, который её бросил, совсем иначе. Шоя Аои совершенно не соответствовал её представлениям. После нескольких курсов химиотерапии он облысел, щеки его впали, а сам он был очень худым.

— Ая Киришима, верно? — Шоя Аои попытался улыбнуться. — Ты очень похожа на свою мать.

Не понимая, насмешка это или радость, Ая спокойно ответила:

— Накамура сказал, что президент Аои увидел мою фотографию и, решив, что я похожа на вас, пригласил меня сюда.

— Ты должна называть нас дедушкой и отцом, — поправил её Масанобу Аои, войдя в комнату после разговора с Амамией. Затем он повернулся к сыну: — И еще, её зовут уже не Ая Киришима. Она член семьи Аои, её зовут Аяно Аои.