Глава 11. Насыщенные каникулы (Часть 2)

Вспомнив, о чем Амамия рассказала ему в первый день возвращения Аяно, Масанобу Аои нахмурился. Через некоторое время он произнес:

— Я попросил Накамуру навести справки в больнице, где ты лежала. Твоя мать сказала, что ты сама случайно опрокинула на себя только что вскипевшую воду. Но когда медсестра спросила тебя, ты сказала, что это сделала твоя мать. Так что…

— Моя мать… В тот день, после телефонного разговора, у нее было плохое настроение, и поэтому… — Чтобы её слова звучали убедительнее, Аяно встала и, закатив рукав правой руки, показала большой ожоговый шрам. Затем она закатила левый рукав, продемонстрировав несколько круглых шрамов от ожогов сигаретой. — Кроме этих, есть еще шрамы на спине и бедрах.

Увидев шрамы, Масанобу Аои нахмурился еще сильнее. Он бросил гневный взгляд на лежащего в постели Шоя Аои, а затем глубоко вздохнул.

— Я свяжусь с врачами больницы Тодай. Даже если они не смогут удалить твои шрамы, они хотя бы смогут связаться со специалистами за границей.

— Не стоит беспокоиться. Меня не волнуют эти шрамы. Я просто боюсь, что они вызовут ненужные пересуды.

Перед возвращением в семью Аои Аяно изучила в Столичной библиотеке книги по домашней медицине. Вернувшись, она также нашла возможность проконсультироваться с семейным врачом. Согласно книгам и словам врача, первые полгода после получения ожога — наилучшее время для удаления или осветления шрамов.

Поскольку этот срок уже прошел, а её ожоги были обширными, единственным способом избавиться от шрамов оставалась пересадка кожи. Но это лишь сделало бы кожу на руках более ровной, а шрамы от швов и разница в цвете кожи между пересаженным участком и остальной частью тела все равно остались бы. Аяно решила, что не стоит подвергать себя операции ради такого сомнительного результата.

Вероятно, семейный врач уже рассказывал Масанобу об удалении ожоговых шрамов, поэтому он больше ничего не сказал. Когда Аяно опустила рукава и села, он произнес:

— Я подам заявление об освобождении тебя от уроков плавания.

— Так ты с самого возвращения в семью Аои ходишь с таким лицом, чтобы выразить свое недовольство? — внезапно с насмешкой спросил до этого молчавший Шоя Аои. — Недовольство тем, что я оставил тебя с твоей сумасшедшей матерью.

— Нет, это просто привычка, — заметив пристальный взгляд Масанобу, Аяно, собравшись с духом, объяснила: — Раньше меня били и за смех, и за слезы. Только с таким выражением лица меня оставляли в покое.

«…И, возможно, оно заставляло её бояться и держаться от меня подальше», — не договорила Аяно.

Услышав её слова, Шоя Аои, посчитав их завуалированным упреком, в ярости схватил с тумбочки папку с историей болезни и бросил в её сторону. К счастью, из-за болезни у него не было сил, и папка упала на пол, больше чем в метре от Аяно.

Аяно лишь слегка расширила глаза, когда он сделал бросок, но осталась сидеть неподвижно.

Историю своих родителей Аяно за месяц, проведенный в семье Аои, узнала по кусочкам из рассказов дворецкого Като и няни Амамии.

Её бабушка умерла при родах, а детство Шоя пришлось на период становления группы компаний Аои, поэтому его воспитывали прабабушка и прадедушка. Такое воспитание обычно подразумевает безграничную любовь и потакание всем прихотям, поэтому Шоя вырос праздным бездельником, привыкшим к роскоши и удовольствиям.

С Киришимой Саки, работавшей хостес, он познакомился в элитном отеле. Видя его богатство и щедрость, Саки, мечтая стать женой сына главы семьи Аои, забеременела от него, пока он еще проявлял к ней интерес.

Саки думала, что даже если не сможет стать женой Шоя, то хотя бы получит от него деньги за ребенка. Но он полностью её игнорировал и даже создал ей проблемы, чтобы она не могла его преследовать.

Узнав об этом, Аяно поняла, что Саки издевалась над ней из-за злости на Шоя Аои, который разрушил её планы. Она также поняла, почему Шоя невзлюбил её: он злился на Саки, которая его обманула.

Кроме того, за этот месяц Аяно поняла, что отношения между Масанобу и Шоя были не очень близкими. Масанобу, конечно, любил сына, но больше испытывал разочарование. Поэтому он не терпел необоснованного поведения Шоя, хотя и хотел выполнить все его желания, пока тот еще жив.

Как и ожидала Аяно, Масанобу со стуком опустил палочки на стол и резко отчитал Шоя за его незрелое поведение.

Не желая, чтобы Шоя возненавидел её еще больше, увидев, как его ругают, Аяно поклонилась Масанобу и вышла из комнаты.

Услышав ссору, дворецкий Като сразу же подошел к Аяно и спросил, не хочет ли она, чтобы ей принесли ужин в комнату.

Аяно хотела отказаться, но в голове вдруг всплыла одна картина, и она передумала.

— Чашку супа с моти. Немного, но погорячее.

— Хорошо, госпожа Аяно.

Кивнув ему, Аяно вернулась в свою комнату и достала книгу об актерском мастерстве, которую начала читать раньше.

Вскоре Като принес суп с моти и приборы. Глядя на дымящуюся чашку, Аяно вспомнила прошлый Новый год в Академии Камура.

Из-за ограниченного бюджета новогодний ужин в академии был очень скромным: гречневая лапша и суп с моти.

Поскольку оба блюда были с бульоном, Аяно, съев лапшу, не стала брать суп. Но Наозуми настаивал, что в Новый год обязательно нужно есть суп с моти, иначе следующий год будет неудачным. Он принес из кухни её порцию супа и смотрел, как она съедает все моти и добавки до последней крошки.

Вспомнив радостное лицо Наозуми, когда он уносил пустую чашку на кухню, Аяно, которая уже была почти сыта после ужина, взяла палочки, сложила ладони вместе и прошептала:

— С Новым годом. Приятного аппетита.