Ли Хао был единственным ребенком в семье. Родители любили друг друга и души не чаяли в сыне. До пяти лет он не знал никаких обид. Но с тех пор, как год назад… как будто все изменилось…
— Сегодня моя мама… Простите, тетя. Я извиняюсь за свою маму.
— Тогда почему ты говорил… — не выдержал Шао Сычэнь, но, встретившись с ее ленивым взглядом, почувствовал, как сердце забилось быстрее, и не смог закончить фразу.
— Простите. Они угрожали, что побьют меня, если я не буду говорить о вас плохо. Я… я…
Ли Хао опустил голову.
«Похоже, это детские разборки», — подумала Лю Юньшу, глядя на него.
…
Ближе к вечеру двое мальчишек, все еще не понимая, почему все так обернулось, смотрели друг на друга.
— Шао Сычэнь, извини, что побеспокоил тебя сегодня, — сказал Ли Хао, сжимая пухлые ладошки, его голос слегка дрожал.
В отличие от Шао Сычэня, который был отличником, Ли Хао был обычным ребенком. Если бы не его обеспеченная семья, он вряд ли смог бы учиться в частной школе Фэнлинь.
Сегодня у его мамы снова случился приступ, и его привели в дом Шао. Ли Хао чувствовал себя еще более виноватым.
Шао Сычэнь молчал. Его беспокоило не то, что произошло в школе, а то, что Лю Юньшу велела им спать в одной комнате. Он никогда ни с кем не делил комнату и от одной мысли об этом ему становилось не по себе. Однако он не хотел говорить об этом.
Оставалось только терпеть.
Лето закончилось, и разница температур между днем и ночью становилась все больше. Обычно открытое окно приносило лишь легкую прохладу, но сегодня вечером было необычно холодно.
— Почему так холодно? — люди в особняке, готовившиеся ко сну, поежились и достали зимние одеяла.
Но даже это не спасало от пронизывающего холода, исходившего откуда-то изнутри.
Шао Сычэнь лежал в кровати, глядя в потолок. Рядом посапывал Ли Хао.
До сих пор он не мог понять, как все это произошло.
К счастью, Лю Юньшу не стала плакать и требовать извинений.
— Ай! — тяжелая нога Ли Хао свалилась на него. Шао Сычэнь весь сжался, не веря в происходящее, и отбросил ногу.
Ли Хао что-то пробормотал во сне, перевернулся на другой бок и продолжил спать, ничуть не смущаясь тем, что находится в чужом доме.
Шао Сычэнь, сидя на краю кровати, сердито смотрел на него, пока у него не заболели глаза.
…
— Мама, я правда могу спать сегодня с тобой? — спросила Шао Юйцин, теребя свою ночную рубашку.
— Да.
Ее глаза засияли, как звездочки. — Мама…
— Тише, спи, — Лю Юньшу погладила ее по спине. Девочка, никогда не получавшая такой ласки, тут же замолчала.
«Тридцать два раза. Наконец-то все», — подумала Лю Юньшу.
К счастью, она знала, как сильно прежняя хозяйка тела пренебрегала детьми, и смогла проявить небывалую для себя нежность.
— Мам…
В комнате становилось все холоднее, но лица Шао Юйцин и ее младшего брата оставались румяными. Малыш, сладко спавший до этого, вдруг начал радостно махать ручками, словно увидел что-то интересное.
А хозяйки комнаты нигде не было видно.
Сегодня было особенно холодно. В темной комнате дети прижались друг к другу, но даже это не спасало от пронизывающего холода, словно они оказались в ледяном погребе.
— Апчхи! Как… как холодно.
Этот возглас разбудил Шао Сычэня.
— А-а-а! — раздался грохот. Ли Хао, потирая ушибленный зад, вскочил на ноги. — Шао Сычэнь, я упал! Посмотри, я не сломал себе ничего?
Зрелище было ужасным.
— Замолчи! — рявкнула Шао Юйцин, и в комнате наконец-то воцарилась тишина.
Но Ли Хао быстро пришел в себя. — У… у вас тут так холодно! Сделай кондиционер по… потеплее.
«Если бы дело было в кондиционере, я бы так не замерз», — подумал Шао Сычэнь и безразлично нажал на кнопку пульта. Но это не помогло.
Он отшвырнул пульт, и тот с чем-то столкнулся.
— Это же твой деревянный меч, который тебе мама дала! Почему ты так небрежно с ним обращаешься?
— Тсс… — Шао Сычэнь замер, и Ли Хао тоже не шевелился.
— Ты ничего не слышишь?
— Нет, — твердо ответил Ли Хао. Но тут из-за двери донесся леденящий душу звук.
Ли Хао стало еще холоднее, он поднял пухлую руку.
— Кажется… я что-то слышу.
— Еще бы.
— Ты ругаешься! — Ли Хао вытаращил глаза. Отличник тоже умел ругаться!
— Ты что, болван, не видишь, что дверь сломана?!
— Скр-р-ряп! — на дорогой двери появились следы когтей, и из-за нее донесся жуткий, потусторонний вой.
— А-а-а-а!!!
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|