Глава 8. Первый курс (Часть 1)

На факультете управления Чэнся в нулевом классе училось почти двести человек, из них около двадцати девушек. Соотношение юношей и девушек было примерно пять к одному. В нашей группе из тридцати двух человек было пять девушек, что соответствовало общей пропорции. Чи Сяосяо жила в другом общежитии, а мы вчетвером — Линь Синьюэ из маленького приморского городка на юго-востоке, Ань Цзин, приехавшая по направлению из столицы одной из северных провинций, и две коренные пекинки, Дун Чунь и Ван Жоань — жили в одной комнате.

Вечером седьмого числа, когда я приехала в университет, мне сообщили, что сданный багаж сегодня не доставят, и он прибудет только завтра вечером. После двух суток в поезде мне ужасно хотелось принять душ, поэтому пришлось одолжить одежду у Ань Цзин, которая уже успела разместиться.

К счастью, нижнее белье было в ручной клади, иначе я бы попала в неловкое положение. Ань Цзин, выросшая у источника Баотуцюань и озера Даминху, как и многие местные жители, была высокой — 173 сантиметра. Ее короткое платье на мне превратилось в юбку до колен. Утром восьмого числа регистрировались студенты из Пекина. Днем, когда все первокурсники собрались вместе, я в чужой одежде впервые предстала перед своими одногруппниками.

Проректор, стоя на балконе актового зала, произносил пламенную речь. В этом году Чэнся исполнялось восемьдесят девять лет, и через одиннадцать лет университет будет отмечать столетие. Он призывал нас неустанно трудиться, чтобы Чэнся стал одним из ведущих вузов мира.

«Столетие университета…» — как же знакомо это звучало. Я слушала вполуха, рассеянно оглядываясь по сторонам. Но на этот раз, обернувшись, я не увидела никого, кто бы, как три года назад, одним лишь взглядом поразил меня в самое сердце.

На первом курсе нам не разрешали покупать компьютеры, да и мобильные телефоны еще не были распространены среди студентов. Пейджер с поддержкой китайских иероглифов считался роскошью. Поэтому с самого начала учебы иногородние студенты с головой ушли в переписку. Я обменивалась письмами с Ши Цуньсинь, которая жила в столице нашей провинции, с Фэн Сяолунем, который еще учился в выпускном классе, и с Ли Жанем из Нанкина. Я почти каждый день проверяла почтовый ящик у окна старосты этажа. Услышав, что в университетском магазинчике «Метеор» продаются недорогие электронные словари «Вэньцюйсин», я купила несколько штук для своих друзей из школы.

У меня прозопагнозия, и я почти не запоминаю лица. Даже если я с кем-то встречалась, при следующей встрече вряд ли узнаю этого человека. Женское общежитие находилось далеко от мужского, поэтому до первой встречи группы я почти никого не знала.

В отличие от моего триумфального появления в старшей школе, в университет я вошла тихо и незаметно. Ань Цзин, как студентка, приехавшая по направлению, прибыла в Чэнся на несколько дней раньше и прошла обучение для членов студенческого совета. С самого начала учебы она стала секретарем комсомольской организации. Вместе со старостой группы Чжоу Ичэнем они организовали нашу первую встречу.

На этой встрече пять девушек должны были распределиться по пяти мужским комнатам в качестве почетных членов. Способ распределения был довольно романтичным: девушки вытягивали бумажки с именами героинь уся — Хуан Жун, Сяолуннюй, Чжао Минь, Юань Цзыи и Жэнь Инъин, — а юноши, по комнатам, тянули бумажки с именами героев — Го Цзина, Ян Го, Чжан Уцзи, Ху Фэя и Линху Чуна.

Мне досталась Сяолуннюй. Комнате 209 достался Ян Го. Я взглянула на ребят — все как на подбор, ростом под метр восемьдесят. Трое из них были с северо-востока, один из Пекина и еще один из Цзянсу. Соотношение северян и южан было примерно таким же, как и в нашей комнате. Парень из Пекина, который раздавал бумажки, назывался Оуян Шань. Я рассмеялась: — Тебе больше подходит имя Оуян Фэн, а не Ян Го.

Быть почетным членом комнаты 209 оказалось очень приятно. По выходным мои «Ян Го» водили меня по университетскому городку, и мы фотографировались на память. В сентябре в Чэнся стояла чудесная осень. Высокие тополя тянули свои ветви к небу, отбрасывая тень на широкие аллеи, делая их таинственными и тихими. Под окнами общежития лежали золотые листья гинкго. Я вспомнила, как на уроке природоведения в начальной школе учительница раздала нам по два листочка гинкго, наказав бережно их хранить. В моем родном городе гинкго почти не встречались, а здесь их было так много, что яркие краски заполняли собой весь мир.

Говорят, что пекинцы страдают регионализмом, но я этого не замечала. Мы с Дун Чунь, Ван Жоань и Оуян Шанем прекрасно ладили. Единственный раз, когда я почувствовала себя чужой, был во время прививок. Всем приезжим студентам делали прививки от дифтерии, скарлатины и других болезней. После всех этих уколов я чувствовала себя подопытным кроликом, которого великая столица подвергла дискриминации. Пройдя медосмотр, я наконец получила студенческий билет. А в следующий вторник, сразу после получения билета, попала в больницу с гепатитом А.

Это был удар грома среди ясного неба. Я прожила в общежитии всего восемнадцать дней, а меня уже перевели в инфекционное отделение больницы Дитань. Врач сказал, что вирус гепатита А может находиться в организме в течение месяца, поэтому, скорее всего, я заразилась еще дома. Мне стало очень грустно. Неужели Пекин настолько меня невзлюбил, что даже болезнь списал на мой родной город?