Глава 15: Немой

Экстра 1

Ли Сянь всегда твёрдо верил, что его родила Ама, и даже считал себя не человеком, а насекомым, которое могло, громко крикнув «Трансформация!», выпустить грозные и мощные когти.

А то, что он не мог трансформироваться, было виной его Аба.

Ведь и Аба, и Ама были мужчинами. Разве могло то, что родилось от двух мужчин, быть нормальным?

Но на самом деле всё было не так. Ли Сянь был просто обычным ребёнком.

Ван Цзян и Ли Кань нашли Ли Сяня в горах. Тогда младенец Ли Сянь был весь красный. То, что он пролежал на морозе целую ночь и не замёрз насмерть, уже было большой удачей.

Ван Цзян и Ли Кань посмотрели на крошечного ребёнка, нашли его довольно забавным и решили оставить себе.

Они построили простой домик в горах у Деревни Бабочек, в основном для того, чтобы ребёнок не замёрз.

Оба были заняты хлопотами и с большим энтузиазмом взялись за воспитание ребёнка.

Однако с тех пор, как они подобрали малыша, он не издал ни звука. Они даже подумали, что ребёнок немой или не в себе.

Но позже, видя, как малыш часто подражает Ли Каню, делая такое же мрачное выражение лица, они поняли, что ребёнок не был сумасшедшим… максимум, с некоторыми психологическими проблемами.

Вполне возможно, он был немым.

Может быть, до того, как они его нашли, Ли Сянь плакал очень долго, пока совсем не потерял голос.

Но реальность снова опровергла догадки Ли Каня и Ван Цзяна. Ли Сянь не был немым, но с его голосом было что-то не так.

Нормальный мальчик, а говорил тихо и тонко, как цыплёнок.

Когда у него начал ломаться голос, стало ещё хуже. У этого ребёнка был просто врождённый женственный голос. Вернее, называть его женственным было бы даже комплиментом — его голос не был ни мужским, ни женским, к тому же очень хриплым, будто он говорил фальцетом, гудя…

Ли Кань и Ван Цзян были немного обеспокоены. Что же делать с таким странным ребёнком?

Но эти двое бессердечных всё равно отпускали Ли Сяня погулять в Деревню Бабочек, боясь, что ему будет одиноко в горах. Общение с людьми всегда полезно.

Позже Ли Сянь, неизвестно отчего расстроившись, однажды вернулся затемно и, войдя в дом, сразу же зарылся в своё одеяло.

Ван Цзян долго его уговаривал, но он не вылезал. Наконец Ли Кань пнул его под зад, и Ли Сянь, со сморщенным лицом, расплакался.

Ли Каню было лень спрашивать, что случилось. Он растил его столько лет и порядком устал.

А теперь тот ещё и смеет капризничать, совсем обнаглел.

На следующий день Ли Сянь, наплакавшись, принялся старательно писать своим родителям.

Ли Кань искоса посмотрел на Ли Сяня, гадая, что за фокусы тот выкидывает — вместо того чтобы нормально говорить, выпендривается и пишет.

Ли Сяня учил писать Ли Кань. Ли Кань научил его многому, но объяснял всё только один раз, и даже этот единственный раз так его злил, что он ругался, обзывая Ли Сяня непроходимым тупицей.

Ли Сянь написал на бумаге: «Аба, Ама, я хочу в школу».

Ли Кань хмыкнул и с насмешкой пересказал его слова Ван Цзяну: «Брат, он хочет в школу».

Ли Кань всегда называл Ван Цзяна братом, хотя они давно делали то, что делают только супруги.

Не дожидаясь ответа Ван Цзяна, Ли Кань холодно усмехнулся:

— Иди. Деньги на учёбу сам найдёшь.

В итоге вопрос со школой так и остался нерешённым. Хотя Ли Сяню было уже десять лет, он по-прежнему мог только бесцельно бегать по Деревне Бабочек. Только теперь, в отличие от прежнего, ему приходилось тайком прятаться от деревенских детей, которые обзывали его «гермафродитом», «бесполым евнухом», «никому не нужным дикарём», «неучем»…

Экстра 2

Когда Ли Сяню было семь лет, однажды посреди ночи он проснулся оттого, что ему захотелось в туалет.

Он повертел глазами и вдруг увидел рядом с собой своих Аба и Ама, тесно прижавшихся друг к другу.

Ли Кань был сверху Ван Цзяна, тяжело дыша, и двигался вверх-вниз.

Ли Сянь поморгал, посмотрел на них некоторое время и, наконец, не выдержав, с недоумением позвал:

— Аба…

Движения Ли Каня резко прекратились. Он повернул голову и посмотрел на Ли Сяня.

Ноги Ван Цзяна, которые до этого беспорядочно двигались по бокам от тела Ли Каня, тут же замерли. Он даже не осмелился повернуть голову и посмотреть на Ли Сяня.

На самом деле, Ван Цзян в этот момент очень сожалел. Раньше, когда они хотели заняться этим, они всегда уходили подальше от Ли Сяня, часто даже покидали дом.

Но сегодня Ли Кань не согласился, с хитрой улыбкой настоял на том, чтобы остаться в кровати, прямо рядом со спящим Ли Сянем.

Когда они двигались, маленькая кровать скрипела и качалась, убаюкивая Ли Сяня, словно в колыбели.

— Что вы делаете? — снова с недоумением спросил Ли Сянь.

Лицо Ван Цзяна залилось краской. Быть застигнутым ребёнком за таким занятием было ужасно стыдно.

Но Ли Кань был другим. Образование — великая вещь. В такой ситуации он был гораздо спокойнее Ван Цзяна.

Он посмотрел на Ли Сяня сверху вниз и сказал голосом, будто держал что-то во рту:

— Разве не видишь? Мы с твоей Ама… отдыхаем.

Сказав это, он снова двинулся.

Ли Сянь, не мигая, смотрел на двух слившихся воедино людей. В его глазах загорелся тусклый огонёк, и он медленно сказал:

— Аба…

Ли Кань рассеянно промычал в ответ, но его тело продолжало энергично двигаться.

Ван Цзян молчал. Он привык во всём потакать Ли Каню, только сегодня ему было особенно стыдно…

Голова Ли Сяня качалась почти в такт движениям Ли Каня. Он сонно пробормотал:

— Аба, я тоже хочу поиграть…

Движения Ли Каня мгновенно прекратились. В его глазах сверкнула молния, он пристально посмотрел на Ли Сяня и опасно спросил:

— Что ты только что сказал?

Сердце Ли Сяня бешено заколотилось: «Тук-тук». Ему было одновременно и волнительно, и страшно.

Волнение было непонятно отчего, а страх — оттого, что он почувствовал убийственную ауру в голосе Аба.

Но он всё равно упрямо повторил:

— Я хочу поиграть с Аба и Ама в эту игру.

В комнате на мгновение воцарилась тишина. Несколько секунд воздух казался вязким.

Но вскоре это короткое затишье было нарушено Ли Канем.

Стиснув зубы, он процедил сквозь зубы:

— Чёрт побери! Ах ты, щенок паршивый, жить надоело, да?

Ли Сянь не успел удивиться тому, что Ли Кань выругался — что случалось крайне редко, — как его уже выбросили за дверь.

Дверь с грохотом захлопнулась. Ли Сянь ошеломлённо стоял в холодной ночи.

Подул ночной ветер, и Ли Сянь почувствовал сильное желание помочиться, вспомнив, что терпел с самого начала.

Он быстро нашёл кусты и справил нужду. Закончив, он вернулся к дому.

Но дверь, как он ни старался, не открывалась.

Их дом был ужасно ветхим, замка на двери отродясь не было. Так что причина могла быть только одна… Аба не хотел его впускать.

На улице было очень холодно. Ли Сянь забарабанил в дверь:

— Аба! Аба!

Никто ему не ответил, но из комнаты донёсся громкий стон Ама…

Ама Ли Сяня был довольно крепким мужчиной, и такой его крик заставлял волосы вставать дыбом.

Но этот стон был только началом. Дальше голос Ван Цзяна становился всё более прерывистым, то высоким, то низким, так что у слушающего сердце то замирало, то трепетало.