Глава 7: Многоножка

No.19

Три года пролетели незаметно. В старшей школе учёба стала занимать всё больше времени, и я приезжал домой только раз в месяц.

Иногда брат не выдерживал и приезжал ко мне в школу. Но по сравнению с моими ухоженными и хорошо одетыми одноклассниками брат выглядел очень потрёпанным.

Брат тоже это заметил и сказал, что больше не будет приезжать, посоветовав мне лучше питаться в школе.

Я сказал ему, что хочу, чтобы он приезжал, но брат не слушал.

Я ничего не мог поделать, пришлось смириться.

Только каждый раз, возвращаясь домой, я набрасывался на него, словно не ел целый месяц.

В последнем классе старшей школы я испытывал огромное давление из-за учёбы и редко бывал дома.

Когда я всё же приезжал, брат часто помогал мне снять напряжение, проявляя нежность.

Он склонялся ко мне, его лицо было близко к моим ногам, голова двигалась вверх и вниз.

После таких моментов близости брат без колебаний принимал моё семя.

Однажды, когда брат снова был рядом, помогая мне, я смотрел на его покачивающиеся бёдра и вдруг сказал:

— Брат, сними штаны…

Брат отстранился от меня, быстро снял штаны, отбросил и бельё, а затем снова прильнул ко мне.

Я смотрел на едва различимую ложбинку между его ягодицами, и жар поднялся изнутри.

Я толкнул брата в плечо, уложил его на спину и лёг сверху.

Моё тело было напротив лица брата, а мой взгляд — на его ягодицах.

Зад брата слегка сжимался и разжимался. Я коснулся его указательным пальцем.

Движения брата замерли. Он держал меня во рту и издал неясный звук:

— Братишка?..

Я убрал руку, приблизил губы к интимному месту брата и взял его в рот.

То, что и так было горячим и твёрдым, мгновенно напряглось у меня во рту.

Брат так удивился, что замер.

Я никогда раньше не делал этого для брата. Он не просил, а мне казалось, что запах слишком резкий.

Но в тот день я не смог удержаться. Я догадывался, что брату это точно доставит удовольствие.

С самого детства было так: брату нравилось всё, что связано со мной.

Когда брат был близок к разрядке, он оттолкнул меня.

Но его семя всё равно попало мне на лицо.

Я сел с непроницаемым выражением лица, глядя на брата.

Лицо брата стало пунцовым, почти фиолетовым. Он принялся суетливо вытирать меня.

No.20

Примерно так и прошёл мой последний год в старшей школе. Яркими красками были наполнены только моменты общения с братом, а всё, что касалось учёбы, казалось скучной обязанностью, которую я должен был выполнять.

Помню, однажды темой сочинения по литературе была «Любовь».

Многие одноклассники возбуждённо перешёптывались и перемигивались, а я на мгновение растерялся.

Любовь?

Что это?

Это внезапное влечение к противоположному полу?

У меня никогда не было такого опыта.

Зато был опыт, когда такое влечение испытывали ко мне.

Девушка была очень милой, но в моих глазах она была не слишком приметной, я даже часто не узнавал её.

Говорили, что эта девушка была тайно влюблена в меня целых два года, с первого по второй класс старшей школы.

Я так и не ответил ей взаимностью.

Кто-то говорил, зачем я морочу ей голову, называли меня ветреным.

Мне хотелось рассмеяться. Я ничего не чувствовал к этой девушке, поэтому, естественно, никак не проявлял себя.

А насчёт того, что я морочил ей голову… она ведь мне не признавалась, как я мог ей отказать?

Обвинение в ветрености и вовсе ставило меня в тупик. Однажды кто-то в нашей параллели устроил голосование на тему, в кого из парней и девушек тайно влюблено больше всего людей.

К моей «чести», я стал парнем, в которого было влюблено больше всего девушек.

Многие парни многозначительно улыбались мне, но мне было совсем не смешно, я ничуть не радовался.

В общем, моё отношение к этому было: «А мне-то что?»

Мой сосед по парте спереди сказал, что именно моя манера держаться отстранённо и привлекает некоторых девушек. Многие девушки голосовали за меня, даже не будучи влюблёнными, просто потому, что я соответствовал персонажам из романов, которые они читали.

No.21

Сосед вздыхал, говоря, что от чтения этих книг у него мурашки по коже бегут.

Он ещё и меня покритиковал, сказав, что моя внешность совсем не мужественная, такая нежная кожа — это же так женственно.

Я бросил на него взгляд, и сосед тут же замолчал, замахав руками:

— Виноват, виноват… На самом деле ты совсем не женственный, я просто завидую… Эх.

— Почему сейчас такие жизнерадостные парни, как я, не пользуются популярностью, а такие типы, как ты, мрачные внутри и холодные снаружи, так востребованы?

— Мир жесток, мир жесток…

На такие мелочи я не обращал внимания.

Я думал о том, как написать то сочинение.

Раньше я всегда предпочитал писать эссе-рассуждения, набивая объём цитатами из классиков. Но на этот раз о любви мне захотелось написать по-настоящему.

Однако я и сам не понимал любовь, так как же мне было писать?

Я мельком взглянул на любовный роман, лежавший в парте у соседа, и взял его полистать.

Как и говорил сосед, книга была до ужаса слащавой и наивной.

Я упрямо продолжил читать и дошёл до описания поцелуя главных героев.

В книге поцелуй описывался как нечто священное и прекрасное, чистое и чудесное, словно шаг в рай.

А я вспомнил наши с братом поцелуи, похожие на укусы.

Мы с братом тоже целовались, но это было не чувство чистоты, не трепет сердца, когда оно колотится, как пойманный олень.

Это была дикость, бешено бьющееся сердце.

Это было желание поглотить целиком, желание крепко сковать, прижать к себе изо всех сил.