9 | Стая Птицетрупов 

9 | Стая Птицетрупов

Отбросив любопытство, Илай хватает Чертополоха за руку и тащит его прочь от леса.

— Птицы, — шипит он, с усилием оттаскивая парнишку назад. — Они разорвут тебя на части. Я же говорил тебе не выходить на улицу в темноте...

Свет вырывается из того места, где ладонь Илая обхватывает руку Чертополоха, и, к немалому его удивлению, Илая отбрасывает назад внезапным порывом ветра. Свирепо глядя на него все еще яркими, пустыми глазами, через которые смотрит бездна, Чертополох устремляется под тень деревьев, яркий свет вспыхивает там, где ветви царапают его кожу. Илай бросается за ним, прежде чем его охватили сомнения. Он никогда раньше не бегал по лесу, по крайней мере ночью.

Ему хватало ума, чтобы не пытаться.

— Чертополох! — зовет он еще раз, понимая, что это, скорее всего, бесполезно, и все же лучше попробовать.

Птичье крыло, странное, с заостренными веточками вместо перьев, ударяет его по щеке. Илаю видны только темные очертания в слабом свете зари. Еще не хватало гоняться за ребенком, только не с его старыми ногами — скорее всего, все равно не догонишь, а в чаще тебя ждет смерть.

Что этот мальчишка делает?

Чем больше он думает о нем, как о ребенке Абнера, сыне своего собственного маленького мальчика, ему труднее оставаться на месте.

Оглянувшись на дом, чтобы убедиться, что Клиа не побрела за ними — что будет делать девочка, если и Илай, и Чертополох будут убиты? — он подкрадывается ближе к лесу, отбиваясь от птицы, пикирующей ему в лицо. Обычно они не так агрессивны, вовсе нет. Как и кот, они как будто взбесились, присутствие детей приводит их в ярость. Что было бы не такой уж большой проблемой, если бы Чертополох не заблудился. Мальчик достаточно взрослый, чтобы понимать, что он несет ответственность за свою сестру, и не делать глупостей.

Илай ни в коем случае не должен был засыпать.

Остановившись на опушке леса, Илай поднимает голову. Он рискнет проникнуть внутрь, и, больше того, даст себя убить и оставит Клию на этой горной вершине совсем одну — он к этому готов.

Однако, как и всегда, птицы, похоже, не очень-то интересуются Илаем. Одна, отстав, все еще кидается ему в лицо в предрассветном сумраке, но в основном они последовали за Чертополохом в чащу.

Это не та тропинка, по которой Илай обычно спускался с горы, — она проходит немного правее и дальше в том же направлении, не углубляясь в чащу. Здесь Илай никогда не отваживался ходить, разве что не очень далеко. Вертя серп в ладони, он осторожно ступает по утрамбованной грязи и камням в сухой мох, покрывающий этот участок горного леса.

Ничего особенного не набрасывается на него. Ночные лилии — болезненно-фиолетовые, как у кота, но далеко не такие крупные, как те, что росли из его тела, — раскрывают свои лепестки, тычинки дребезжат. Они, скорее всего, пытаются отравить его. Он достаточно экспериментировал с растениями у границ монастыря, чтобы знать, что они, похоже, не выделяют токсинов. А если и нет, то яд еще недостаточно силен, чтобы одолеть человека.

Несмотря на всю свою браваду, Чертополох понятия не имеет о том, что оставляет слабый след среди деревьев. Задевая листья и сломанные ветки и не отрывая взгляда от хлюпающего мха под ногами, Илай с относительной легкостью идет по тропинке.

Пока сквозь деревья не показывается скалистый выступ — тропа исчезает.

— Чертополох? — зовет он, напрягая зрение, чтобы заглянуть на вершину груды валунов. Он никогда раньше не забирался так далеко, но взбирается по ним осторожно, проклиная свои колени, и, надеясь, что, по крайней мере, это место даст ему возможность оглядеться с высоты. Если самого Чертополоха здесь нет, или он просто игнорирует своего деда, как и всегда, по крайней мере, Илай, возможно, сможет его увидеть. Порыв ветра проносится между стволами, а вместе с ним доносится едва уловимое шипение чего-то незнакомого. Илай не знает, что это, но распознает хищников, когда слышит их, узнает смерть, когда она приходит. Что бы ни охотилось за ними теперь, когда они отважились покинуть монастырь и его тропу, он не хочет встречаться с этим. Даже если бы он все еще был мужчиной в расцвете сил, он бы не захотел с этим столкнуться.

Он снова тихо зовет: — Чертополох?

На вершине валуна обзор невелик, видно, отнюдь не так много, как надеялся Илай. Деревья здесь приземистые, ниже, чем в других местах, но толстые, как никогда. Он едва может видеть сквозь их хитросплетения, даже находясь на возвышенности. Сверху отблеск невидимого лунного света тянет свои слабые пальцы сквозь темные ветви. Ничего полезного. Илай, пошатываясь, забирается на вершину серой скалы и видит пару бледных, ярких глаз, наблюдающих за ним снизу.

— Чертополох, — говорит он гораздо спокойнее, чем чувствует себя; его ладони потеют, а сердце изо всех сил колотится о ребра. — Пойдем со мной, мальчик. Ты умрешь здесь. Я собираюсь вернуть тебя к твоему отцу, так у тебя ничего не выйдет. Нам нужно вернуться, пока что-нибудь не случилось с твоей сестрой.

В темноте он не может разглядеть выражения лица мальчика. Несмотря на все свое отвратительное поведение, Илай не верит, что парнишка бросил бы свою сестру. Скорее всего, он подошел бы только к опушке леса, если бы Илай не выследил его. Ему следовало бы задержаться и понаблюдать, прежде чем подойти, но он испугался за парня, нервничая из-за того, что могло случиться с неопытным ребенком в темноте.

Птицы порхают среди деревьев, задевая Илая по щеке, плечам и спине. Он раздраженно отмахивается от них. Даже в темноте он замечает мелькающие тени от их крыльев, бьющих по Чертополоху, их так много, что они полностью закрывают его. Похоже, что боль никак не влияет на мальчика. Илай хочет спуститься к нему, но теперь боится, что он снова убежит. Как бы то ни было, Илаю повезло, что он вообще догнал его, что мальчик просто не убежал в лес на предельной скорости, не останавливаясь. Снова птичье крыло бьет Илая в его покрытое шрамами ухо, и он шипит скорее от неожиданности, чем из-за отголосков боли.

Наконец, он видит трещину в ледяном спокойствии Чертополоха, черты мальчика искривляются в хмурой гримасе. Скорее он удивлен, чем испуган.

Он вообще понимал, что выбежал сюда? Магия, какой она была когда-то, никогда не диктовала действий своим хозяевам.

Магия уже не та, что когда-то была.

Карабкаясь вниз по каменистому склону, Илай испытывает облегчение — Чертополох выглядит еще более растерянным, но не поворачивается, чтобы ринуться прочь. Подняв руку, как будто его смущает присутствие Илая, Чертополох произносит слово, которого Илай не понимает. Он как будто протягивает к нему руку, и поэтому Илай продирается сквозь папоротники, шипя от боли, когда растения впиваются в него — кажется, боль накатывает волнами — и хватает Чертополоха за запястье. Птицы роятся в ярости, и Илай поражен тем, что Порядок наконец-то решил обратиться к нему.

Стая Птицетрупов

-

Летишь, вот ты к солнцу летишь —станешь таким, как они, если не убежишь...

Что ж, это немного больше, чем все, что он рассказывал Илаю о птицах в прошлом, но все равно пользы от этого мало. Невозможно убить стаю птиц одним лишь серпом, не имея возможности читать заклинания. Бегство всегда было единственным вариантом.

Когда рука Илая обхватывает запястье Чертополоха, по его коже пробегает легкая дрожь, но уже не такая сильная, как в прошлый раз. Нахмурившись, Чертополох смотрит на него снизу вверх, он выглядит совершенно потерянным и намного моложе своих пятнадцати лет. Илай чувствует, как его собственная злость на капризного ребенка, который бегает от него и очевидно его ненавидит, тает — теперь он, скорее, жалеет Чертополоха, из-за того как ему должно быть страшно.

Стараясь говорить как можно спокойнее, несмотря на шум птичьих крыльев и уколы боли в тех местах, где его задевают их ощетиненные перья, он говорит:

— Пойдем, сынок. Нам нужно вернуться в монастырь.

Мгновение — и замешательство исчезает с лица Чертоплоха. Его губы кривятся, блеск глаз сменяется столь же непроницаемой ненавистью.

— Я не твой сын, — рычит он, отшатнувшись назад.

Илай крепко держит его, но прежде чем он успевает сказать: "Я знаю", — мальчик наносит ему довольно внушительный удар кулаком в лицо. Если бы он был моложе, и если бы не держал серп в другой руке, Илаю, возможно, удалось бы отразить удар.

Вместо этого мир вспыхивает черным.

* * *

Для худощавого парня он, конечно, сильно бьет, думает Илай. Парень достаточно высок, чтобы дотянуться до челюсти Илая без особого труда. Чертополох не совсем вырубает его — Илай не настолько стар — но в глазах у него на мгновение темнеет, а когда зрение восстанавливается, он обнаруживает себя лежащим на земле.

Отмахиваясь от жалящих папоротников, он ругается отборными словами и тянется к Чертополоху, когда тот проносится мимо него, но пальцы только задевают потертую штанину, не дотрагиваясь до него.

Какой бы магией ни обладал мальчик, она изменила его, пусть даже всего на мгновение.

Отложив эту информацию на потом, Илай с трудом поднимается на ноги, его суставы ноют от долгой, неуютной ночи и похода в лес, рука пульсирует. Илай позаботится о том, чтобы сказать Абнеру, что он вырастил невоспитанного мальчишку.

Он ожидает, что Чертополох, наконец, окончательно убежит в лес, но мальчик застыл всего в нескольких десятках шагов от него, его свечение стало слабее, а вытянутые руки словно окаменели. И Илай понимает почему.

Неизвестный

-

Много ль еще человеческой крови, беги, убегай, или все в ней потонет...