2 | Бесполезные истории

 

2 | Бесполезные истории

 

Илай моргает и задается вопросом, не сошел ли он с ума. Да уж, много же ему на это времени понадобилось. Его сын давно вырос и остается в городе, из которого бежал Илай, — по крайней мере, если там еще есть город, в котором можно оставаться.

Вздрогнув, он оглядывается по сторонам, как будто Абнер сейчас появится из-за полуразрушенного здания поблизости вслед за своим ребенком. Конечно, этого не происходит, и мгновение спустя Илай считает себя глупцом. Абнер не захотел бы его видеть. И то, что этот ребенок напоминает ему его собственного сына, ничего не значит.

“Кто ты?” - спрашивает он, и на этот вопрос нет ответа.

Мальчик оглядывает его с ног до головы. Все, от искалеченного уха до рук и одежды. Сам ребенок одет далеко не идеально. Его ноги босы, а поношенная туника и брюки, очевидно, пережили не мало, они перепачканы грязью и порваны в нескольких местах. Теперь, когда Илай разглядел его получше, он не дал бы ему больше четырнадцати, может быть, пятнадцати. Несмотря на это, в отрочестве он не сильно вырос, достаточно высокий, но весь костлявый и угловатый. Илай вспоминает, что Абнер тоже был маленьким, и эта мысль заставляет его содрогнуться.

Илай осматривает руины, листья шуршат по земле, и возникает жуткое ощущение, что за ними наблюдают, он наклоняет голову в сторону двери. 

“Иди внутрь”.

Мальчик бросает на него взгляд, но ничего подобного не делает. Что ж, по крайней мере, упрямства  у него, как и у Абнера, хватает.

Затем из-за того же угла появляется еще кто-то.

Илай вздрагивает, он уже на взводе, и неожиданное появление второго ребенка не облегчает положения. Это девушка, значительно моложе, такая же босоногая и одетая только платье-рубашку, серого цвета и тоже рваное.

“Там... есть кто-то еще?” - спрашивает Илай, на этот раз не надеясь на ответ.

Мальчик оглядывается назад, осторожно дотрагиваясь до руки девочки, чтобы закрыть ее собой. Хорошо, что он не доверяет, хотя Илай считает, что это немного грустно. У нее такое же лицо и глаза, хотя кожа и волосы - светлее. На самом деле, будь они одного возраста, Илай принял бы их за близнецов.

Значит, брат и сестра.

Наконец, мальчик качает головой. У него суровый взгляд, парнишка глядит на него из-под опущенных век, и это заставляет Илая вздрогнуть. Девушка, напротив, смотрит на него с нескрываемым любопытством, выглядывая из-за брата. Илай предполагает, что эти различия обусловлены возрастом.

"Значит только вы двое, - бормочет Илай. - Идите в дом”.

Тем не менее, ни один из них не двигается, хотя девушка шевельнулась, как будто намеревалась это сделать, прежде чем поняла, что брат никуда идти не собирается.

Илаю это уже порядком надоело. Он наслаждался своим завтраком, когда двое грязных детей вскарабкались к нему на крыльцо и один из них попытался проникнуть в дом, как будто никто ничего не заметит.

Он пожимает плечами, демонстративно направляясь к двери. 

“Хочешь, чтобы тебя сожрали, оставайся здесь.”

Наконец, взгляд мальчика устремляется к сгущающимся теням руин. 

“Я думал, при дневном свете безопасно.”

У него аристократическая манера говорить, акцент, который есть и у Илая — или, по крайней мере, был когда-то — из-за того, что он провел много лет в Монсетире.

"Кто тебе такое сказал? Очевидно, он желал тебе смерти?”

Сузив глаза, мальчик снова бросает взгляд на руины. Выпячивая грудь слишком сильно для такого тщедушного телосложения, он говорит: 

“Мой отец.”

Тогда, наверное, он просто дурак. Абнер не был таким бестолковым. 

“И это из-за него ты стоишь на моем крыльце?”

"Да."

“Он здесь?”

"Нет."

“Тогда как он умудрился это сделать?"

Прищурившись, молодой человек складывает руки на груди. 

“Он послал нас сюда.”

"Как так? Ты был бы уже мертв, если бы поднимался на гору через лес.”

“Я не стал бы.”

Илай устал от этого спора. Как бы дети ни добрались сюда, уж точно не пешком. Он поднимает камень и посылает его скакать по булыжникам и утрамбованной грязи. Нечто в тени того места, где расчищенная площадка встречается с деревьями, вздрагивает и ускользает прочь. Шипение ползет по земле, сотрясая воздух.

У девушки такой вид, словно она вот-вот заплачет.

"Так как тебя зовут? Кто твой отец? Твоя мать?” - спрашивает Илай, и его плечи напрягаются сильнее, чем ему хотелось бы.

Мальчик складывает руки на груди, стискивая чересчур тонкими пальцы рубашку на груди. 

“Чертополох. Это Клиа. Ты наш дедушка.”

Илай пристально смотрит на мальчика. Возможно, правым ухом он слышит куда хуже, чем думал. Конечно, он видел сходство. Родство. Но это были только глаза ребенка и его бронзовая кожа, характерная форма лица. Все же Илай не ожидал, что эти слова действительно слетят с уст ребенка.

Сколько ему лет? Илай не помнит, сколько лет прошло с тех пор, как он в последний раз видел стены Монсетиры, не может быть, чтобы прошло столько времени. И все же он знает, что это так, где-то в глубине души, под ребрами, особенно когда слишком долго размышляет о хрупкости своего собственного тела. До сих пор он не обращал внимания на годы, понимая, что сознательно избегает этого. Теперь он жалеет, что не считал.

“Сколько тебе лет?”

Девочка, конечно, достаточно молода, но что касается возраста этого мальчика… Илай не может себе представить, чтобы сын скрывал, что у него есть ребенок.

Мальчик прищуривается, и Илай уже предчувствует ложь, когда он произносит: 

“Восемнадцать”.

"Очень мило. Сколько тебе на самом деле лет?”

Чертополох морщит нос, вглядываясь в руины в том направлении, куда Илай бросил свой камень, и немного сникает. 

“Пятнадцать."

Девушка делает жест, как бы говоря: "не совсем", и Илай изо всех сил старается не рассмеяться тому, как меняется выражение лица мальчика. Брат и сестра, конечно.

Скорее всего, он моложе, чем говорит. Достаточно взрослый, чтобы быть занозой в боку Илая, но недостаточно взрослый, чтобы разбираться в чем-то лучше — или уметь как следует защитить себя, если судить по его скудоумию. Илай в расцвете сил едва ли смог бы защитить себя здесь. Ему это едва удалось.

Остальным... нет.

Что подводит его к вопросу: 

“И ты здесь, на моем крыльце, потому что?..”

“Не потому, что я этого хочу”, - бормочет парень. У него не совсем та отточенная манера говорить, которую поначалу ожидал Илай, несмотря на акцент. На мизинце его правой руки красуется золотое кольцо. Если бы он встретил кого-нибудь по дороге отсюда до Монсетиры, его бы украли.

Илай надеялся, что стоя на крыльце удастся получить хоть какую-то информацию от детей — в конце концов, там не так уютно и безопасно, как внутри, — но сам он только все больше и больше нервничает.

Сдается мне, я волнуюсь куда больше, чем дети. У Чертополоха, должно быть, нет никакого опыта пребывания за пределами городских стен. Клиа, скорее всего, слишком молода, чтобы понимать это. Нахмурившись про себя, Илай открывает дверь и жестом указывает внутрь. Парень просто смотрит на вход.

“Прокрасться через окно — это честно, нам подходит, однако пройти через парадную дверь, когда тебя пригласили, — это слишком для твоей гордости?”

Крепче обхватив себя руками, Чертополох садится на ближайший камень у стены дома, впиваясь взглядом в руины. Илай вздыхает. Он просто надеялся на приятный, спокойный завтрак. Любое затишье - подарок. Тем более с яйцом, которое он нашел в качестве закуски; теперь оно, наверное, уже резиновое.

Прежде чем он успевает придумать, что еще сказать, девушка садится рядом со своим братом. Что ж, надо полагать, помощи от нее не будет. Он подумывает о том, чтобы взять их обоих за шиворот и затолкать внутрь. Руки у него все еще сильные, несмотря на годы, пусть даже он слишком долго не брался за меч.

“Очень хорошо”, - говорит он, заходит внутрь и закрывает дверь. Пусть дети дуются, они не провели бы внутри спокойно и часа, если бы Илай продолжал настаивать.

И все же он осторожно приоткрывает переднее окно еще на волосок. Еще только рассвело, ему нужно приглядывать за детьми, независимо от того, те они, за кого себя выдают, или нет.

Дети Абнера.

В тишине Илай прижимает руки к лицу. Дети моего сына. Ему интересно, кто их мать. Илай помнит женщину, которая нравилась Абнеру много лет назад, но сам он видел ее всего один раз и то — несколько мгновений. Он не может вспомнить ее лица.

По правде говоря, он изо всех сил пытается вспомнить лицо Абнера. К настоящему времени он бы сильно изменился, как и сам Илай.

Он осторожно хлопает в ладоши, но Порядок отвечает ему то же, что и всегда.

Нахмурившись и едва сдерживаясь, чтобы не топнуть ногой, Илай бормочет что-то себе под нос и снова глядит в окно. Дети сидят там, где он их оставил, склонив головы друг к другу, девочка смотрит на мальчика снизу вверх так, но он, кажется, не замечает этого.

Илай бросает взгляд на развалины монастыря и видит еще одну пару глаз, глядящих в ответ.