Будни одержимого

Будни одержимого

Щёлк! Щёлк!

Звук тихо сработавшего затвора фотоаппарата отчётливо раздался в ушах. Жун Янь, стоявший в углу, слегка облизнул пересохшие губы, уголки которых изогнулись в возбуждённой улыбке.

Си Цзинжань, спокойно шедшая по дороге, вдруг словно что-то почувствовала. Она с некоторым недоумением остановилась и, слегка повернув голову, посмотрела назад.

Взгляду предстала лишь пустая улица. Да и кто мог быть на школьной дороге в столь поздний час?

Девушка с холодными чертами лица беспомощно поджала губы, решив, что ей просто показалось, и продолжила свой путь.

Жун Янь в своём углу тихо вздохнул с облегчением и тут же радостно прикрыл рот рукой. Сегодня ему невероятно повезло — он смог заснять не только спину сэмпай, но и её профиль!

Это просто небесный дар!

Возбуждённый юноша изо всех сил сдерживал желание подпрыгнуть от радости. Внезапно что-то вспомнив, он поспешил ещё глубже забиться в свой угол.

Чувства сэмпай были слишком острыми, его чуть не поймали.

Но даже если его и не поймали с поличным, кажется, он уже привлёк её внимание и вызвал настороженность.

Нельзя!

Если сэмпай действительно начнёт что-то подозревать, он больше не сможет фотографировать свою богиню и сопровождать её по дороге в школу и обратно.

Погрузившись в свои мысли, Жун Янь лишь спустя некоторое время осторожно выглянул из угла, на который обратила внимание Си Цзинжань. Но, к его разочарованию, на дороге уже не было и следа сэмпай. В одно мгновение даже его аккуратно уложенные, блестящие чёрные волосы словно поникли.

Досадливо понурив голову, Жун Янь медленно побрёл в другую сторону, но, не в силах дождаться возвращения домой, принялся прямо на ходу внимательно рассматривать сегодняшние «трофеи».

На фотографии яркий солнечный свет тёплым потоком лился из-за спины девушки. Изящная красавица слегка повернула голову. Выражение её лица отличалось от обычной неприступной холодности — в её прохладном взгляде читалась лёгкая растерянность, придававшая ей невероятно милый вид. От одного взгляда на это фото его сердце готово было растаять.

У моей богини самый красивый профиль в мире!

Незаметно вытерев слегка увлажнившийся уголок рта, Жун Янь подавил в себе острое желание немедленно «облизать экран» и привычно свернул на перекрёстке в фотоателье.

— Хозяин, проявите мне фотографии, требования те же, что и раньше.

Жун Янь и владелец этого ателье были старыми знакомыми. Он осторожно снял висевший на шее фотоаппарат и положил его на прилавок. Глядя на стоявшего за прилавком мужчину средних лет, он говорил уже более расслабленным тоном.

— Похоже, сегодня у тебя снова неплохой улов.

В голосе дяди-владельца, несмотря на показную сдержанность, явно слышалась насмешка. Он склонился над фотоаппаратом, разбирая его, и время от времени поднимал глаза, с усмешкой глядя на знакомого красивого юношу.

— Угу.

Жун Янь неопределённо хмыкнул. На пошловатую улыбку дяди, говорившую «мы все всё понимаем», он, как обычно, не обратил внимания. Он давно понял, что этот дядя не отличается серьёзностью, целыми днями только и знает, что подшучивать над юношами его возраста, да ещё и обожает скучные сплетни.

Навыки у дяди-владельца были отточены, поэтому проявка фотографий занимала гораздо меньше времени, чем в обычных фотоателье.

Осторожно приняв из рук дяди драгоценные снимки, Жун Янь изо всех сил старался сохранять невозмутимое выражение лица, но его глаза уже давно выдавали всю глубину его одержимости.

Он снова привычно повесил фотоаппарат на шею, но его взгляд неотрывно был прикован к фотографиям в руках. Бросив на них последний, полный нежности взгляд, юноша осторожно достал из рюкзака за спиной красиво упакованную коробку, бережно сложил туда все снимки и, только застегнув молнию рюкзака, смог временно вздохнуть с облегчением.

Затем, по-прежнему придерживаясь принципа полного игнорирования некоего пошлого дяди, он быстро расплатился и ушёл.

— Эх, молодёжь нынче~

Дядя-владелец, стоя за своим прилавком и глядя вслед удаляющемуся юноше, который даже не обернулся, глубокомысленно и многозначительно вздохнул.

————————————————————————————————————————

Жун Янь жил в обычном жилом комплексе, в простой трёхкомнатной квартире. Но поскольку его родители постоянно работали в другой провинции, сейчас он жил здесь один.

Привычно вставив ключ в замок, он открыл дверь, затем в прихожей снял обувь и босиком вошёл внутрь. К царившей в квартире прохладе и тишине Жун Янь давно привык и, почти не испытывая никакой грусти, сразу направился в свою комнату.

Комната юноши была чистой и опрятной. Напротив двери стоял книжный шкаф с аккуратно расставленными книгами, у окна — большой письменный стол. Односпальная кровать, на которой он обычно спал, была придвинута к стене, рядом с ней стояла тумбочка. Небольшой шкаф для одежды дополнял обстановку.

Но что было совершенно ненормально — это стены. Изначально белые, они были сплошь увешаны фотографиями разного размера, и почти на всех был запечатлён один и тот же человек.

Хотя одежда и обстановка на снимках менялись, в основном это были фотографии девушки со спины. Лишь изредка попадались снимки в профиль, а фотографий анфас было и того меньше — всего одна или две размытые, вырезанные, по-видимому, из школьной газеты, где девушка слегка улыбалась. Эти фото были увеличены во много раз и размещены на самом видном месте, прямо над изголовьем кровати.

— Жань-Жань, я вернулся~

Войдя в комнату, Жун Янь, как обычно, с лицом одержимого нежно обратился к фотографиям сэмпай, которыми была увешана вся комната. Затем он сел прямо на кровать, осторожно достал из рюкзака красивую коробку и открыл её.

Он с нежностью поглаживал свежеотпечатанные фотографии, глядя на растерянный профиль девушки на снимке. На его лице отражалась внутренняя борьба, но в конце концов он не смог сдержаться и осторожно прижался лицом к фотографии, радостно потёршись о неё, словно большой кот, получивший сушёную рыбку.

Лишь спустя некоторое время он неохотно отложил фотографию. Достав из-за пазухи ключ, Жун Янь встал и присел на корточки перед своей прикроватной тумбочкой. Он медленно открыл запертый ящик. Внутри хранились вещи, которыми когда-то пользовалась и выбросила сэмпай: ручки, ластики, черновики — всё это он добыл с огромным трудом, выждав подходящий момент, и считал своей наградой.

Из самой глубины ящика он бережно извлёк толстый самодельный фотоальбом из плотной бумаги, а также ножницы, клей и набор цветных ручек. Снова усевшись на кровать, он принялся аккуратно вырезать сегодняшние фотографии до нужного размера и наклеивать их в альбом.

Когда влажный клей начал понемногу подсыхать, юноша позволил себе слегка потянуться, а затем, не теряя времени, взял цветные ручки, сел за письменный стол у окна и принялся усердно писать свои комментарии и впечатления в пустых местах под каждой фотографией. Каждую букву он выводил с предельной серьёзностью, словно выполнял какое-то важное государственное задание, полностью погрузившись в процесс.

К тому времени, как он закончил, сумерки уже сгустились в темноту, а его желудок начал тихо протестовать.

Глядя на разложенный перед ним фотоальбом, Жун Янь тихо вздохнул с облегчением. Хотя подобные занятия обычно поднимали ему настроение, из-за чрезмерной концентрации он всё же чувствовал некоторую необъяснимую усталость. Но, по крайней мере, последняя и самая важная на сегодня «домашняя работа» была выполнена.

Юноша осторожно закрыл свой альбом, снова открыл прикроватную тумбочку, достал оттуда стопку из примерно пяти-шести таких же альбомов, привычно поправил их, положил новый альбом к остальным в самый дальний угол, запер ящик и спрятал ключ под воротник рубашки.

Только после этого Жун Янь встал, расслабился и рухнул на кровать, раскинув руки и ноги звездой. Глядя на стену, сплошь покрытую фотографиями сэмпай, он удовлетворённо улыбнулся.

«Гу-гу!» — настойчиво напомнил о себе голодный желудок. Юноша беспомощно вздохнул и медленно поднялся с кровати, собираясь пойти на кухню и приготовить себе какой-нибудь простой ужин.

Но как только он встал, его взгляд упал на пол, где лежала фотография, которую он, видимо, случайно уронил. На снимке лицо сэмпай всё так же сияло нежностью, подобно солнечному свету.

Жун Янь на мгновение замер. Первой реакцией было самобичевание — как он мог быть таким неосторожным? Но, придя в себя, он почувствовал некоторое недоумение. Он отчётливо помнил, что убрал все фотографии, особенно эту — сегодняшний особенный сюрприз…

Но как бы странно это ни было, он не мог допустить, чтобы на его глазах его «сэмпай» вот так небрежно валялась на холодном полу.

Юноша наклонился, шагнул вперёд и осторожно поднял фотографию. Он легонько протёр её рукавом и виновато прошептал: «Жань-Жань, прости!»

Однако не успел он выпрямиться, как сзади, словно что-то тяжёлое упало с кровати и толкнуло его. Жун Янь пошатнулся, его тело неудержимо наклонилось вперёд. Усталый и голодный, он инстинктивно потерял равновесие и начал падать.

Рефлекторно прижав фотографию к груди, Жун Янь в следующую секунду сильно ударился головой об острый угол стоявшей впереди тумбочки.

Он инстинктивно зашипел от боли, голова слегка закружилась. Но странное дело: кроме острой боли в самый момент удара, сейчас он почти ничего не чувствовал.

Наоборот, по всему телу разливалась небывалая лёгкость, словно вся усталость дня мгновенно исчезла, а душа легко воспарила в воздухе.

Постойте, кажется, это не «словно»?