Глава 6. Глава 6 (Часть 1)

— Бо'эр! — окрикнул Цю Линьхуай, а затем извинился: — Мой сын еще мал и не следит за языком, прошу вас, старшие, простить его на этот раз.

Сунфэн и Линхэ переглянулись, в их глазах читались сложные эмоции. Даос Линхэ холодно сказал:

— Малыш, а ты не промах.

Цю Линьюй тут же попытался заслонить Цю Ибо собой. Если эти двое великих мастеров захотят лишить его жизни, это займет лишь мгновение. Но Цю Ибо вывернулся. Он мог бы помешать, но тело словно застыло, и он беспомощно смотрел, как Цю Ибо подошел к Сунфэну и Линхэ и с невинным видом сказал:

— Разве я не прав? Я не люблю страдать и боюсь усталости. Если вы, дедушки, возьмете меня в ученики, то, возможно, через два дня выгоните меня за дверь!

Сунфэн многозначительно посмотрел на него и вдруг спросил:

— Дедушка только что спрашивал тебя о твоем желании. Ты сказал, что хочешь, чтобы твой отец и третий дядя жили долго и счастливо… А что еще?

Цю Ибо запнулся и тут же замотал головой:

— Не могу сказать, если скажу, папа точно меня побьет.

— Говори, я здесь, твой отец не посмеет тебя наказать, — сказал даос Сунфэн, применив технику, затуманивающую разум. Цю Ибо на мгновение растерялся, а затем его рот начал говорить сам по себе.

— Я хочу, чтобы мой третий дядя и папа стали еще сильнее!

— А еще?

Цю Ибо, казалось, о чем-то задумался, и на его лице появилась мечтательная улыбка:

— Мой папа и третий дядя — культиваторы. Я еще не знаю, какая у меня Небесная Кость, вдруг она очень слабая, и я не смогу стать сильным. Тогда, если мой папа и третий дядя будут очень сильными, никто не посмеет меня обидеть!

— Полгода назад Его Высочество Ци-ван, проезжая верхом по улице, опрокинул множество прилавков, но стражники не посмели его схватить. Дядя Ланьхэ сказал, что это потому, что его отец — император, поэтому стражники не смеют его трогать. А вот соседского брата Линя схватили. Наверное, потому, что отец брата Линя не император и недостаточно силен.

— Если мой папа и третий дядя будут очень сильными, то, если я, проезжая верхом по улице, опрокину множество прилавков, наверное, никто не придет меня арестовывать.

После этих слов воцарилась неловкая тишина.

Цю Линьюй был немного ошарашен, а затем посмотрел на Цю Линьхуая с вопросом в глазах: «Он так сына воспитывает?»

Вот те на! Раньше он недооценивал Цю Ибо. Он думал, что если этот сопляк может говорить о сговоре чиновников и бизнесменов и возрождении семьи, то у него есть хоть какие-то амбиции. Но оказалось, что его самая сокровенная мечта — стать избалованным богатым наследником! Можно ли такое слушать? Можно ли!

Он, как-никак, сын мастера на пике стадии Хуа Шэнь, почти достигшего стадии Хэти! Неужели он настолько бесперспективен?!

Цю Линьхуай беззвучно прошептал: «Цю Ланьхэ».

Цю Линьюй: «Понял, опять, черт возьми, Цю Ланьхэ!» Если он благополучно выберется отсюда, то обязательно заставит Цю Ланьхэ три месяца стоять на коленях в храме предков, а потом отселит его! Разве можно так воспитывать детей?! Говорить все, что взбредет в голову?!

Цю Линьхуай поднял голову и увидел, что у двух великих мастеров тоже сложные выражения лиц. Даос Линхэ помедлил:

— …А ты не хочешь сам стать очень сильным? Тогда, будь то езда верхом по улице или грабежи и убийства, никто не посмеет тебя тронуть. Разве это не здорово?

— Папа говорил, что совершенствование — это очень утомительно, — серьезно сказал Цю Ибо. — Я думаю, что я не из тех, кто может терпеть лишения. Мой папа и третий дядя уже достигли стадии Хуа Шэнь, они, должно быть, очень выносливы, так пусть они и страдают, а я люблю сладкое.

— …

Цю Линьхуай: «Почему-то очень хочется побить сына.»

Сунфэн и Линхэ переглянулись. Хотя этот ребенок и умен, но его характер слишком непостоянен. Избалованный ребенок, выросший в роскоши и праздности, — не самый надежный выбор. Раз уж здесь есть еще двое, то нет необходимости продолжать этот поединок.

Их прежнее противостояние было вызвано лишь тем, что Цю Ибо был еще мал, его можно было многому научить, и у него не было наставника. Если бы наследие перешло к нему, то не пришлось бы ждать еще тысячи лет, и наследие школы могло бы возродиться уже сегодня.

Раз уж он не подходит, то выберут кого-то другого.

Глаза Цю Ибо прояснились. Он внимательно обдумал только что сказанные слова. Отлично, он не сказал ничего лишнего — его мечтой действительно было стать богатым наследником, а после того, как он узнал, что его отец и третий дядя — культиваторы, она превратилась в мечту стать наследником культиватора. Если бы не давление оригинальной книги, разве не было бы здорово просто наслаждаться жизнью?

Даос Линхэ больше не колебался и спросил:

— Цю Линьхуай, желаешь ли ты принять наследие моей школы Сяояо? У тебя уже есть наставник, поэтому, когда достигнешь стадии Ляньсюй Хэдао, выбери ученика и прославь имя Сяояо!

Хотя другой, полный остроты, тоже пришелся ему по душе, он чувствовал, что этот — лучший выбор.

Цю Линьхуай ответил:

— Младший согласен и не подведет ожиданий старшего.

Даос Сунфэн слегка кивнул. Он, в отличие от даоса Линхэ, больше ценил Цю Линьюя, поэтому не стал с ним спорить:

— Цю Линьюй, желаешь ли ты принять наследие моей Школы Меча Цинлянь? Когда достигнешь стадии Ляньсюй Хэдао, выбери ученика и возроди былую славу моей Школы Меча Цинлянь.

Цю Линьюй кивнул:

— Младший согласен и не подведет ожиданий старшего.

— Хорошо, хорошо! — даос Сунфэн взмахнул рукавом, и Цю Линьюй исчез. Цю Линьхуай собирался что-то сказать, но его душа тоже была унесена. В маленьком саду, который только что был полон людей, остался один Цю Ибо.

Цю Ибо моргнул, увидев это, и послушно вернулся на свое место за каменным столом, спокойно ожидая.

Внезапно кто-то сказал:

— Малыш, твой отец и третий дядя исчезли, ты не боишься?

Цю Ибо все еще плохо видел, но это не мешало ему слышать:

— …Не очень.

Тот человек снова сказал:

— Те двое старших бросили тебя и выбрали твоего отца и третьего дядю, ты не расстроен?

Цю Ибо повернул голову и промолчал.

Голос, видя, что Цю Ибо молчит, спросил еще раз. Он по-прежнему молчал. Тогда голос сменил тему, но что бы он ни говорил, Цю Ибо упрямо молчал. Голос с любопытством спросил:

— Почему ты больше не хочешь говорить? Неужели я тебя раздражаю?

Цю Ибо не хотел отвечать, но его тело непроизвольно кивнуло:

— Мой папа говорил, что те, кто говорит такие провокационные слова, обычно нехорошие люди.

— И ты не боишься, что я разозлюсь, если ты скажешь мне это прямо? — снова спросил голос.

Черт, меня контролируют!