Глава 1. Мое худшее предсказание

В десять лет Шэнь Чанъань тайком отправилась в Храм Защиты Государства, чтобы получить предсказание.

Древние деревья храма пышно зеленели, а его величественные здания поражали воображение.

Перед главным залом толпились верующие, окутанные клубами благовоний.

Она с благоговением вручила старому даосскому монаху пять серебряных слитков. Монах, увидев ее милое детское личико, сделал исключение и дал ей цилиндр с гадательными палочками.

Она встряхнула его, и одна бамбуковая палочка выпала на землю.

Она не очень понимала написанное на ней, но ясно видела три иероглифа: «худшее предсказание».

Даос поднял палочку, его лицо слегка изменилось, и он тихо вздохнул, пробормотав: — Слабая судьба… Как она выдержит бремя высочайшего богатства и положения? В этой жизни, в этом теле… боги не спасут.

Шэнь Чанъань непонимающе посмотрела на непроницаемые глаза монаха. Тот присел рядом и ласково сказал: — Хоть это и худшее предсказание, но есть надежда, что в следующей жизни ты сможешь изменить свою судьбу. Не печалься, юная госпожа.

Шэнь Чанъань неуверенно кивнула и спросила: — А что значит «следующая жизнь»?

— Следующая жизнь — это будущее, далекое, далекое будущее, — ответил монах, пряча руки в рукава, его взгляд был полон скрытого смысла.

…

И вот, взойдя на престол в четырнадцать лет, Шэнь Чанъань все ждала этого будущего, о котором говорил монах.

У ее отца не было сыновей, вернее, все его сыновья были уничтожены в колыбели ее жестокой матерью.

Императрица преуспевала во всем, кроме одного — она не могла родить наследника.

Будучи единственной дочерью, Шэнь Чанъань воспитывалась как принц и в итоге стала наследной принцессой.

Путь, который должен был быть усыпан цветами, превратился в темную и безрадостную тропу. Небеса были скупы и не даровали ей ни капли тепла.

После смерти родителей, по совету своей любимой третьей сестры, она взошла на трон и возвела наложницу Шу в ранг императрицы-матери.

Бывшего товарища по играм, происходившего из незнатной семьи, которого ее мать считала недостойным, третья сестра взяла под свое крыло. Кто же знал, что этот юноша станет влиятельным и безжалостным человеком, добьется должности первого советника.

А вот товарищ по играм самой Шэнь Чанъань, хоть и был выходцем из знатной семьи, только и делал, что потакал ее желаниям, не научив ее ничему полезному.

У нее не было ни знаний, ни политической хватки, и, следуя советам сестры, она совершила немало ошибок.

Постепенно она потеряла доверие народа и поддержку придворных.

И когда императрица-мать заточила юную императрицу, никто из чиновников не осмелился заступиться за нее.

Когда же императрица-мать раскрыла придворным тайну о том, что Шэнь Чанъань — женщина, большинство из них, уже находясь у нее в подчинении, объявили ее демоном, губителем страны и народа, которого следует сжечь заживо, чтобы умилостивить небеса.

В тот день она впервые в жизни сделала прическу Чаоюэ и надела шелковое платье Сусюэ. В тот день она больше всего походила на девушку, но именно в этот день ей предстояло умереть.

Привязанная к столбу, она смотрела, как у ее ног разгорается костер, и чувствовала жар, обжигающий лицо.

Едкий дым застилал глаза, вызывая слезы. Сквозь дымку она увидела свою любимую третью сестру, которая стояла неподалеку и смотрела на нее с насмешливой и холодной улыбкой в глазах.

Это был самый страшный момент в ее жизни.

Страшнее, чем пламя, которое вот-вот поглотит ее.

Эти руки, которые когда-то обнимали и утешали ее, теперь обрекли ее на смерть.

Винить в этом можно было только ее собственную глупость и доверчивость.

Если бы небеса дали ей еще один шанс…

Если бы…

Пламя коснулось ее ног. Боль пронзила ее насквозь, заставляя тело дрожать. Лицо стало белым как мел, по нему градом катились слезы. Она хотела закричать, но не могла издать ни звука.

С детства ее оберегали от любых невзгод, и теперь эта невыносимая, жгучая боль заставила ее молить о скорой смерти.

Но перед казнью третья сестра заставила ее выпить отвар из тысячелетнего женьшеня, чтобы она не потеряла сознание.

Тысячелетний женьшень… потраченный на такую, как она, губительницу страны и народа… Какая жалость.

Дым сгущался, погружая все во тьму. Последним усилием воли она запечатлела в памяти все, что произошло в ее жизни.