Глава 3.2

Местные любили сравнивать Е Мэн и Цзян Лучжи, говоря, что Цзяны вот-вот совершат рывок благодаря Цзян Лучжи, а семья Е под тёмной тучей — никто не рискнёт связываться.

Е Мэн редко кого-то принципиально избегала, но в вопросе парней она ни за что не хотела пересекаться с Цзян Лучжи. Иначе та, с её заносчивым характером, наверняка бы всю жизнь попрекала её этим. Лучше уж сразу смерть.

— Теперь уже бывший, — внезапно уточнила Фан Яэнь, откусывая яблоко.

Е Мэн, листая сайт по поиску работы, замешкалась, быстро пролистав несколько вакансий, и рассеянно сказала:

— Быстро же это они. Кто инициатор?

Яэнь подняла бровь, жуя яблоко, и кивнула в сторону соседней койки, к счастью, пустой:

— Кто ещё? Ты не заметила, он последнее время тебя избегает?

Е Мэн не обращала внимания, но после этих слов вспомнила: стоило ей прийти, как Ли Цзиньюй через две минуты обязательно вставал и уходил.

— Ты сейчас винишь меня, что я сую нос не в свои дела? —Е Мэн  заблокировала телефон, положила на тумбочку и подняла на неё взгляд.

В тёмной палате их голоса звучали тихо, как комариный писк, но Яэнь уловила намёк.

— Тебе не кажется, что ты повела себя немного странно? — Яэнь знала характер Е Мэн: ради друзей она готова на всё, но на незнакомцев не стала бы тратить время. — Ты специально хотела его унизить.

— Признаю, у меня были недобрые намерения, я всегда была такой, — откровенно сказала Е Мэн с выражением лица, говорящим: «Я всегда была бессердечной тварью, ты что, не знала?».

Яэнь хорошо это знала. Поэтому в тот вечер, когда Ли Цзиньюй пошёл оплачивать лечение, у неё было предчувствие, что Е Мэн пойдёт за ним. Так и вышло — через несколько секунд та последовала за ним. Это было совершенно намеренно. У Е Мэн было не так много достоинств, с детства она была бессердечной. Может, внешне она выглядела беззаботной и вела себя развязно со всеми, но даже если лиса несколько лет притворяется кошкой, её сущность не изменить. Даже друзья Яэнь по криминальному прошлому говорили, что эта девчонка точно добьётся великих дел. Если бы не её вмешательство, они бы тут же побратались.

Яэнь с подозрением:

— Всё потому, что он парень Цзян Лучжи?

— Потому что я обнаружила, что после моего ухода юридическую команду в компании тоже сменили, и новой стала контора Chengzhan Цзян Лучжи, — сказала Е Мэн.

— Думаешь, это она подставила тебя за твоей спиной?

Е Мэн спокойно взяла телефон, пролистала несколько фото и бросила его на кровать, чтобы та сама посмотрела — это были фото Цзян Лучжи и нового партнёра. С фальшивой улыбкой она сказала:

— Будь увереннее, убери слово «думаешь».

— Эта Цзян Лучжи действительно та ещё сука… — выругалась Яэнь.

Е Мэн продолжила:

— Тогда угадай, почему Го Кай согласился, чтобы Цзян Лучжи меня выжила?

— Почему? — Яэнь совсем не понимала, откуда ей знать.

— У Го Кая был друг, богатый наследник, который пытался покончить с собой из-за депрессии и бросил учёбу на третьем курсе. С тех пор у Го Кая почти не осталось друзей. Я познакомилась с ним как раз когда уволилась из газеты и была в отчаянии. Го Кай протянул мне руку помощи. В то время я ничего не умела, вернее, я знала, что ни на что не гожусь, мне было лень учиться, я совсем не хотела стараться, просто плыла по течению. В такой ситуации меня должны были уволить через три дня, но Го Кай этого не сделал. Вместо этого он сказал мне: «Ты обязательно должна сохранить это состояние пассивного безделья, ни в коем случае не старайся». Потому что у него был друг, который слишком старался, стремился к совершенству и безупречным манерам, из-за чего Го Кай с детства жил в тревоге, что его постоянно сравнивают с другом. Увидев меня, он почувствовал исцеление. Он сказал, что если бы его друг раньше познакомился со мной, возможно, не пытался бы покончить с собой из-за депрессии и не бросил бы учёбу. Возможно, стал бы выдающимся журналистом, новостным обозревателем, переводчиком или дипломатом, и так далее.

Фан Яэнь была в недоумении:

— Это он тебя так унижал или хвалил?

Е Мэн неспешно продолжила:

— Но потом я тоже изменилась. Я хотела закрепиться в Пекине, начала бешено работать сверхурочно, в сумке всегда были каблуки на случай встречи с клиентами, двадцать четыре часа в сутки растягивала до сорока восьми. Го Кай решил, что я ничем не отличаюсь от других мигрантов в столицу. И тогда он сказал: «Ты уже ассимилировалась, так лучше уж взять выпускника престижного вуза, зачем мне ты из захудалого колледжа? Талантов у меня и так хватает».

— У богатых что, с мозгами не всё в порядке?.. — Яэнь было невероятно слышать, что босс может не любить старательных сотрудников.

— Только небеса знают, как я мечтала лежать и получать деньги, ничего не делая.

— Вот именно! Пусть платит тебе зарплату, а ты просто бездельничай.

— Вся соль в том, — Е Мэн серьёзно покачала головой, — когда получаешь доход, не соответствующий твоим усилиям, человек впадает в тревогу. Меньше чем за год тебя накроет депрессия с тревожностью, потому что непонятно, сколько продлится эта манна. А если просить у него адекватную зарплату — сколько можно получить за месяц безделья? Лучше сразу собрать вещички и вернуться домой, зачем зря тратить время? По сути, Го Кай хотел посмотреть, насколько крепка моя психика. Он ждал, когда я взорвусь, чтобы я продолжила ничего не делать и быть его подлизой. Но увы, у меня нет других достоинств, кроме крепкой психики.

Яэнь снова поразилась праздности богатых и вздохнула:

— Но Ли Цзиньюй здесь ни при чём. Не стоит срываться на нём. Теперь он и видеть тебя не хочет.

— Знаю, — она откинулась назад и тоже вздохнула. — Изначально я просто хотела намекнуть, но его самовлюблённый вид был так раздражающим, что в конце концов я не сдержалась и лопнула этот мыльный шарик. Последние дни думала, как бы извиниться, но не ожидала, что он будет намеренно избегать меня.

— Почему ты всё время считаешь его самовлюблённым? По-моему, он просто немного холоден, где тут самовлюблённость?

— Для меня холодность — это самовлюблённость. Пухляш вот настоящий ангел по сравнению с ним.

— Тебя с детства слишком баловали, вот и называешь самовлюблёнными тех, кто на тебя не вешается, — Яэнь плюхнулась на кровать, слишком ленивая, чтобы продолжать этот спор. — Иди лучше к своему пухляшу.

К вечеру палата погрузилась в полумрак, Фан Яэнь уже почти засыпала, как вдруг услышала вопрос Е Мэн:

— Пухляш говорил, в каком баре он поёт?

— «Собери драгоценности», — Яэнь высунулась из-под одеяла. — Идёшь там разгром устраивать?

— Иду поддержать. Хоть он и называет себя мусором, а я, хоть и не лучше, но должна извиниться за свою резкость.

* * *

«Собери драгоценности» располагался на самом отдалённом склоне горы. Тихая атмосфера, окружённая зеленью, центральная каменная хижина, из всех углов которой лился разноцветный свет, окружённый неоновыми вывесками, мягко просвечивающими сквозь листву. Это место больше походило на спокойный бар, чем на место для шумных тусовок.

Часы работы баров в городке — обычно с шести вечера до трёх ночи.

До девяти вечера клиентов почти не бывает, поэтому, когда Е Мэн появилась в «Собери драгоценности» ровно в шесть, персонал был удивлён: в этом заведении кто-то пришёл занимать очередь так рано?

А всё потому, что когда Е Мэн звонила уточнить по работе бара, ей сказали, что нужно получить номер в очереди для входа.

Ну и ладно.

И вот Е Мэн примчалась на машине и теперь стояла у входа с номером один.

Рядом дворняга с номером два виляла хвостом и смотрела на неё, высунув язык.

— Что будете пить? — к ней подошёл официант с меню и приветливо поинтересовался выбором.

Е Мэн прямо сказала:

— Я ищу Ли Цзиньюя.

— Братец Юй ещё не пришёл. Что-нибудь закажете? — улыбаясь, объяснил официант. — В это время он обычно ещё дома спит.

Е Мэн заказала «Лонг Айленд Айс Ти» и закрыла меню:

— Во сколько он придёт?

— У него выступление в половине девятого, на репетицию, наверное, подтянется к семи.

— О! Братец Юй, ты уже пришёл! — удивился официант.

Е Мэн обернулась и увидела высокую фигуру в дверях. За спиной парня была закинута гитара в чёрном чехле. На пороге дворняга с номером два виляла у его ног.

Ли Цзиньюй присел, позволяя ей полизать свою руку. На его лице не было и намёка на холодность. Светлая, открытая юношеская энергия — даже в простой олимпийке он выглядел живо и привлекательно. Чёткие линии ключиц под длинной шеей. Е Мэн заметила слабый шрам на его кадыке — издалека похожий на свежий след поцелуя, небрежный и свободный.

Е Мэн невольно вспомнила слова Го Кая: «Юноша растёт свободно, и перед ним бесконечные возможности».