Отнеся бюст в угол, Чжухо сел, положив подбородок на кулак, и задумался.
Остальные члены литературного клуба, все еще пребывая в растерянности, молча наблюдали за его действиями, пока каждый из них не нашел свое место. Ученики разбрелись по не слишком просторной комнате, внимательно уставившись на Агриппу.
Барон в это время спокойно делал зарисовки со своего места.
— Соль…
— Сахар…
То тут, то там слышалось бормотание. Человек со стороны мог подумать, что попал в кулинарный клуб. Сокван влепил своему Агриппе звонкий щелбан.
— Господин Агриппа, пожалуйста, скажите что-нибудь, — пробормотал он.
— Давайте потише, хорошо? — попросила Сунхва.
— Ты здесь самая громкая. Хватит искать «соль».
Бом, искавшая до этого «сахар», смущенно замолчала. Они хотели сделать такое великое открытие, которое потрясло бы мир, перевернуло бы его с ног на голову.
«Поджарить стейк на гриле», — как выразился господин Мун.
Чжухо перевел взгляд на своего Агриппу. Не было необходимости делать что-то грандиозное. Достаточно было почувствовать какую-нибудь эмоцию. Это все, что требовалось для начала.
Его «соль» и «сахар» вскоре превратились в импульс и заинтересованность.
Какие истины скрывал в себе бюст, стоящий перед ним?
Он вспомнил свой недавний разговор с Ён Со. Полюбить другого человека. Чжухо решил полюбить Агриппу. Решил полюбить гипсовый бюст. На ум ему сразу же пришел Пигмалион. Так звали скульптора, влюбившегося в собственную статую. Стоило ли ему идти по этому пути или нет?
Чжухо изучал внешний вид объекта.
Ощутимый вес, жесткие формы. Скульптура, «обрезанная» по грудь. Чжухо мысленно приделал ему по паре воображаемых рук и ног, добавив объема.
Чжухо встал со своего места, смотря, как фигура становится выше.
Под кожей цвета слоновой кости не текла кровь. Но Чжухо все равно представил, как у Агриппы бежит по венам кровь. Сердце сокращается, перекачивая кровь, разнося кислород по всему телу. Агриппа задышал. Чжухо поднес руку к его носу, чувствуя теплый поток воздуха. Тепло просочилось в его холодную кожу.
Он мог дышать. Он мог двигаться. Чжухо позволил ему делать все, что заблагорассудится. Агриппа принялся ходить по комнате, трогая все подряд, ощупывая и ломая вещи. Он с подозрением относился к незнакомым ему вещам и настороженно — к незнакомым ему людям. Он быстро увлекался, радуясь новым открытиям.
И это было прекрасно.
Чжухо наблюдал за его поведением. Он сам был виноват в том, что наделил его такими качествами. Агриппа в реальности — всего лишь гипсовый бюст. Он не может двигаться, не может быть настороженным.
Чжухо снова лишил его рук и ног, лишил его крови, лишил эмоций.
Фигура уменьшилась в объемах. Чжухо сел на место. Все вернулось к началу.
Чжухо провел рукой по голове бюста. Твердая и холодная.
«Что я могу еще вытянуть из него? — подумал он. — Что еще я могу вытянуть из твердой холодной гипсовой фигуры? Разве это нельзя назвать освобождением?»
«Ах…» — он погрузился в раздумья.
Время шло. Тишина комнаты начала потрескивать. Точнее концентрация на Агриппе собравшихся здесь членов клуба начала ослабевать.
Сунхва, согнувшись, всхлипнула. Бом тихонько вздохнула. Сокван издал нечленораздельный звук. Барон бездельничал, делая набросок Агриппы в своем этюднике.
В конце концов не выдержала Сунхва, воскликнув:
— Я не понимаю!
— Заткнись.
Не обращая внимания на Соквана, она продолжила, взорвавшись:
— Что в этом нового? Какая новая перспектива? Какое творчество? Что это вообще такое? Мне ничего не приходит на ум. Неужели я настолько глупа? У меня же хорошая успеваемость!
В конце концов Сокван отодвинул от себя Агриппу, присоединившись к Сунхва в своих жалобах:
— У господина Муна наверняка есть какая-то история, стоящая за этой фигурой из гипса. Почему ему так нравится этот бюст?
Чжухо был согласен с ним. Наверняка за этим кроется какая-то история.
— Я не знаю, с чего начать, — тоненьким голоском робко произнесла Бом. Сокван и Сунхва оказались в схожей ситуации. Творчество. Новая перспектива. Все это казалось слишком мудреным. Бом осторожно обратилась к Чжухо. — У тебя есть какие-нибудь идеи?
— Кое-что есть.
— Что?! — резко вмешалась Сунхва.
Немного помолчав, Чжухо дал подсказку:
— Постарайся не погружаться в дебри, — он поднял бюст с пола. — Почувствуй текстуру под руками. Ощущение, идущее извне. Вот на чем нужно сосредоточиться. Трудно сделать все с наскока. Работая над этим, продвигаясь вперед шаг за шагом.
— Как это? — спросил Сокван.
Чжухо тщательно подбирал слова, объясняя:
— Наверное, просто нужно следовать туда… куда вас заведут ваши чувства?
Все громко вздохнули.
— Ты ничем не лучше господина Муна.
— Это немного грубовато, — рассмеялся Чжухо над замечанием Сунхва. Чтобы избежать дальнейших сравнений с господином Муном, Чжухо подошел к Барону с Агриппой в руках. Тот внимательно посмотрел на него. Сокван, Сунхва и Бом тоже проследили за его действиями.
— Могу я одолжить у тебя карандаш?
Барон молча передал ему карандаш, которым до этого делал эскиз. Чжухо поблагодарил его и поднес карандаш к лицу Агриппы.
— Например, вот так…
Недолго думая, Чжухо что-то нарисовал на лице Агриппы, развернув затем бюст лицом к остальным. На некогда бледном, безжизненном лице Агриппы теперь под носом торчали усы.
Усы, торчащие под носом.
Сокван смотрел неверящим взглядом.
— Что это за ребячество?
— Ты шутишь?
Не только Сокван, но и Сунхва, и Бом выглядели сбитыми с толку. А Чжухо спокойно продолжил:
— Благодаря этому ребячеству мой Агриппа отличается от твоего наличием растительности на лице, — даже после сказанной фразы члены литературного клуба не смогли уловить суть сказанного Чжухо, что он сам уже понял. Но на этом он не остановился.
Подняв Агриппу, единственный в комнате бюст, обзаведшийся растительностью на лице, положение скульптуры стадо неустойчивым.
«Что еще я могу извлечь из этого? — подумал в этот момент Чжухо. — Что еще я могу извлечь из этой холодной гипсовой фигуры?»
И с этими мыслями он бросил бюст на пол.
С оглушительным треском Агриппа разбился вдребезги. Послышался тоненький вскрик. В душе Чжухо поднялось слабое чувство удовлетворения. Теперь Агриппа потерял свою прежнюю форму. Чжухо забрал ее у него. Он освободил его.
«Как его теперь можно назвать? — Чжухо поднял кусок. — Фрагменты? Осколки скульптуры? Мусор? Все еще Агриппа?»
Это был вопрос без ответа. Чжухо шагнул в этот мир без ответов.
Это и было начало творения.
— Эй, ты… — негромко окликнул его Сокван.
Чжухо посмотрел на него с бесстрастным выражением на лице.
Бом застыла со слегка приоткрытым ртом. Должно быть, вскрик, раздавшийся до этого, принадлежал ей. Барон стоял в нескольких футах от него, внимательно глядя на Чжухо.
— О, я вас напугал? Простите.
Никто не пострадал, потому что Чжухо позаботился о том, чтобы бросить бюст в противоположную сторону от ребят.
— Это все, что ты можешь сказать? Что ты себе позволяешь?
— Почему у вас такая реакция? Разве нам запрещали это делать?
Сунхва потеряла дар речи от вопроса Чжухо. Она не могла такое сотворить. Ей такое даже в голову не приходило. У нее рука не поднималась так поступить с Агриппой.
«Почему я не могу быть такой же смелой, как он? — подумала она.
«Ты не добьешься многого, если будешь просто сидеть и смотреть по сторонам», — сказал ей как-то господин Мун.
И теперь она поняла, что он имел в виду. Она была слишком инертна. «Я так зла на себя!» — подумала она, стиснув зубы. В этот момент ее посетила еще одна мысль: «А как же мой Агриппа?» Ее скульптура стояла там, где она ее оставила. «Интересно, о чем Чжухо сейчас думает? Может, завидует, ведь это единственная скульптура, шагнувшая за пределы своей застывшей формы?»
Вот и все.
Резкий звук ворвался в ее сознание. Шум извне запустил цепочку мыслей. Чувства затронули эмоции. Эмоции, которые сейчас всколыхнулись, были ее собственными эмоциями. Наделив пустое лицо эмоциями, она со временем поверила, что они есть.
— Вот и все, — вздохнул Чжухо, внимательно следивший за реакцией Сунхвы. Сокван и Бом, похоже, тоже все поняли. Они снова и снова вдумчиво глядели на своих Агрипп, поворачивали их под разными ракурсами. Они старательно пытались найти своего Агриппу.
Чжухо с удовлетворением наблюдал за ними. Потом перевел взгляд на осколки своего Агриппы и тихонько пошел за веником.
Увидев Агриппу в совочке, мистер Мун удовлетворенно улыбнулся. Все-таки не зря он потратил деньги на эти бюсты.
***
Дзи-и-и-и-и-инь.
Проснувшись, Чжухо взглянул на будильник. Было восемь утра.
В последнее время он почти не писал вне литературного клуба, что отличалось от того, как он обычно писал до ночи, писал, где бы не находился.
Разница была немного непривычна для него.
Чжухо чувствовал вялость во всем теле. В горле совсем пересохло. На столе стоял стакан с водой, но он не мог до него дотянуться.
Вместо того чтобы встать, он остался лежать неподвижно на кровати, уставившись в потолок. Через какое-то время ему стало казаться, что тот слегка вращается.
Время шло. Оценок его работы становилось все больше. Чжухо прочитал их достаточно, чтобы понять, что книгу читают. Каждый читал книгу, интерпретируя и воспринимая ее по-своему.
«Повествование обрело глубину, став мрачнее. Хотелось бы знать, что случилось с писателем», — и далее в том же роде.
Критики разбирали «Звуки плача», рассматривая его с разных сторон, анализируя. Некоторые их предположения были правдоподобными, некоторые — откровенным бредом.
Чжухо моргнул. Потолок перестал вращаться.
В целом книга была принята хорошо, и положительных отзывов было больше, чем отрицательных. Внутри появилось чувство облегчения.
Чжухо вспомнил отзывы о своих предыдущих работах — тех, что остались на задворках его сознания, но все еще были такими яркими. Чаще всего в прошлой жизни его работы сравнивали с «пузырем».
Пузырь.
Это означало, что его книги оказывались пустышками. Читатели были разочарованы, начинали называть и его «пузырем». Это было сокрушительное поражение после того, как он привык к обласканному слову «гений». Оглядываясь назад, было забавно замечать, как под поверхностью всего этого внутри него закипало странное чувство разочарования. Но сейчас совпадений с той реальностью не было.
Теперь вместо чувства разочарования его переполняло чувство облегчения. Облегчение, что все изменилось, — или может это радость от положительных рецензий?
Чжухо пребывал в замешательстве.
Вот в чем беда эмоций. Они приходят из ниоткуда, без предупреждения, нежданно-негаданно, словно водопад, который изменяет свое направление, становясь фонтаном. Это бессмысленно и глупо. Он понятия не имел, где забьет такой источник воды, на какую высоту. Но самое ужасное заключалось в том, что он внезапно обнаружил, как ему это нравится. Поэтому он и не мог полностью отвернуться от этих эмоций.
Вместо этого ему хотелось подойти к ним поближе. Он хотел окунуть руку в поток воды, устремленный к небу.
И он хотел воплотить это прохладное освежающее чувство в своем письме.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|