Глава 37. Назначенное время

Том 1. Знакомство

(Перевод: Ориана)

Праздник Двойной Девятки, весь город ликует.

Толпа окружила княжича и княжон, направлявшихся ко дворцу. Простолюдины приносили яйца и овощи в качестве подарков, а молодые девушки вдоль дороги бросали княжескому наследнику цветы.

Не только сын князя был окружен вниманием, но и два молодых господина из семьи Чэнь были осыпаны лепестками, словно им устилали путь цветами и для них сороки возводили мост*.

Чэнь Цзи также заметил юного монаха лет тринадцати-четырнадцати, одетого в лунно-белое одеяние. С красными губами, белыми зубами и красивой внешностью. Должно быть, это был тот самый сын Будды из школы Гэнин из Юньчжоу, о котором упоминал Темная Тучка.

Когда этот сын Будды проезжал мимо, он обернулся и посмотрел на Чэнь Цзи. Сначала он замер, а затем улыбнулся ему.

Девушка на белом коне в процессии с любопытством спросила:

— Маленький монах, на кого ты только что смотрел?

Она проследила за взглядом юного монаха, но под карнизом уже никого не было.

Маленький монах с улыбкой сказал:

— Княжна Байли, я видел молодого человека, чье сердце было полно горечи, но он уже избавился от двух ядов, и в его сердце осталось лишь «заблуждение».

— Что? — озадаченно спросила Чжу Байли. — Не надо все время говорить загадками. Что еще за два яда?

— Это я просто так сказал.

Чэнь Цзи последовал за толпой обратно в лечебницу. Старик Яо стоял у порога, глядя на разодетых молодых людей на лихих лошадях на улице, и неспешно сказал:

— Разве это не твои старшие братья? Почему не подошел поздороваться?

Чэнь Цзи, улыбаясь, сказал:

— Учитель, вы специально задаете вопрос, на который знаете ответ? Они меня не узнали.

Лю Цюйсин приблизил голову и изумленно сказал:

— Учитель, вы говорите о Чэнь Вэньцзуне и Чэнь Вэньсяо рядом с княжеским наследником? Это сыновья помощника начальника Лочэна, я видел их на торжественном обеде в честь дня рождения старого главы Лю… Вы сказали, они старшие братья Чэнь Цзи?

Старик Яо равнодушно хмыкнул.

Все в лечебнице посмотрели на двух молодых господ из семьи Чэнь. На них были изысканные белые одежды. Даже нефритовые подвески на их воротниках были очень дорогими, а их волосы были украшены не деревянными или серебряными шпильками, а из белого нефрита. Поистине ослепительные молодые люди.

Лю Цюйсин посмотрел на них, затем на Чэнь Цзи, который только что переоделся в недавно залатанный серый суконный халат, с грубым тканевым поясом вокруг талии и в старых матерчатых тапочках…

— Чэнь Цзи, вы из одной семьи? — потрясенно спросил Лю Цюйсин.

Чэнь Цзи тоже равнодушно хмыкнул.

Он ожидал, что Лю Цюйсин, эта нравственная яма, воспользуется случаем подколоть его. Но тот неожиданно возмутился, вступившись за него:

— Твоя мачеха слишком несправедлива! Пусть даже побочные сыновья не могут наследовать семейное имущество, принцип братской любви и сыновней почтительности все равно существует. Неужели она не боится, что люди будут тыкать в нее пальцами?!

Чэнь Цзи с некоторым удивлением посмотрел на Лю Цюйсина.

Но Лю Цюйсин гневно продолжил:

— Ты все эти годы не рассказывал о своей семье, поэтому я думал, что ты из семьи крестьян-издольщиков. Знаешь, одной только нефритовой подвески на их воротниках достаточно, чтобы оплатить твою учебу за десять лет!

(п.п. — крестьяне-издольщики работали на земле, принадлежащей землевладельцу в обмен на долю урожая, часто 50-70% либо определенное количество зерна, независимо от урожая, издольщики находились на низшей ступени социальной лестницы, выше лишь рабов)

Чэнь Цзи, улыбаясь, похлопал Лю Цюйсина по плечу:

— Старший брат, не кипятись. Я не ожидал, что ты заступишься за меня.

Лю Цюйсин недовольно сказал:

— Как ты можешь такое говорить? Мы же с тобой братья по учебе, а они посторонние.

Говоря это, Лю Цюйсин окинул взглядом спины толпы:

— Тьфу! Сбились в кучу, словно муравьи, таскающие еду!

Чэнь Цзи не знал, плакать или смеяться:

— Старший брат, твой язык уже имеет половину силы учителя.

Лю Цюйсин повернулся к старику Яо:

— Учитель, он и вас оскорбил.

Старик Яо ударил его по затылку:

— Вот любишь ты сеять раздор! Незачем смотреть, это другой мир, к вам он отношения не имеет.

Все вернулись в лечебницу. Чэнь Цзи, улыбаясь, сказал:

— Я только что проходил мимо лавки, где продавали жареных на огне кур и купил две штуки. Учитель, братья, давайте поедим вместе.

— Вот это да, — Лю Цюйсин заметил в руках Чэнь Цзи сверток из листьев лотоса. Он взял его, положил на прилавок и развернул:

— Чэнь Цзи, ты разбогател?

— Я нашел серебряную монетку, — объяснил Чэнь Цзи.

— Нашел серебро? — старик Яо небрежно бросил на прилавок шесть медных монет и, истолковыв предсказание, насмешливо сказал:

— Не находил ты никакого серебра, а просто подставил двух неудачников и отправил их в тюрьму... Тц-тц, вот это затея!

Чэнь Цзи поспешно огляделся и, увидев, что Лю Цюйсин и Шэ Дэнкэ поглощены едой, успокоился.

Он недоверчиво прошептал:

— Это вы нагадали или ворон увидел?

— Не твоего ума дело, — строго ответил старик Яо. — Я спрашиваю тебя: на самом деле это ты передал сообщение семье Лю?

Чэнь Цзи помолчал немного, а затем наконец сказал:

— Это был я.

Старик Яо тихонько усмехнулся:

— Теперь ты осмелился сказать мне правду?

— Потому что я чувствую, что вы не желаете мне зла. Отныне я буду считать лечебницу своим домом, а вас своим единственным старшим.

— Не пытайся расположить меня к себе, — старик Яо не поддержал тему. — Кто-нибудь узнал, что это ты им сообщил?

— Нет.

— Тогда ладно, — старик Яо погладил бороду. — Делай что хочешь, ноги твои, я ими управлять не могу. Только на меня беду не навлеки!

— Хорошо!

Старик Яо посмотрел на него и наконец добавил:

— Если хочешь прожить дольше, не предавай огласке свои дела. Видишь, те люди снаружи, в нарядной одежде и на норовистых лошадях, могут показаться удачливыми, но только те, кто тихо копит богатство, будут смеяться последними. Позже ты поймешь, что, прожив достаточно долго, сможешь наблюдать, как твои враги уходят со сцены один за другим.

Чэнь Цзи серьезно сказал:

— Учитель, я понимаю эту истину и постараюсь быть незаметным. Но я не могу ждать мести так долго…

В это время Лю Цюйсин, жуя курицу, жирным ртом читал нравоучения:

— Чэнь Цзи, не умеешь ты беречь деньги. Нашел серебряную монетку и сразу купил кур, вместо того, чтоб отложить.

Шэ Дэнкэ выругался:

— Тогда не ешь! А то и чужую еду ешь, да еще и болтаешь!

— Я из добрых побуждений!

Чэнь Цзи посмотрел на Лю Цюйсина. Этот старший брат был довольно интересным человеком. Сказать, что он хороший человек — но у него были низкие моральные принципы, язык у него без костей, еще и мелочный.

Назвать его плохим — но в его сердце есть черта, что делает его лучше многих плохих людей.

Однако большинство людей в этом мире такие, их нельзя просто оценить как хороших или плохих.

Чэнь Цзи оторвал куриную ножку и поднес к груди. Темная Тучка высунулся у него из-за пазухи, схватил ножку двумя лапами и принялся грызть. Чэнь Цзи оторвал другую ножку и протянул старику Яо.

Тот скривил губы и неловко сказал:

— Я слишком стар для такой жирной пищи.

Чэнь Цзи сунул куриную ножку прямо ему в руку:

— Когда вы лупите нас бамбуковой палкой, вы очень даже энергичный, совсем не старый. Ешьте быстрее.

Старик Яо сердито посмотрел на него:

— Как ты говоришь о своем учителе? Никакого уважения к старшим!

За пределами лечебницы шумела толпа, а внутри четыре человека, учитель и трое учеников, делили жареную курицу. Чэнь Цзи иногда думал: если бы все могло оставаться таким беззаботным, как было бы хорошо.

Но он знал, что то, что должно произойти, рано или поздно произойдет.

...

В этот момент девушка по имени Сибин, придерживая юбку двумя тонкими пальцами, вприпрыжку подошла ко входу в лечебницу. Во дворце она была сдержанной и милой, а выйдя наружу, расслабилась. Жемчужные подвески в ее волосах покачивались при ходьбе.

Она заглянула в лечебницу через дверной проем и поманила Чэнь Цзи:

— Чэнь Цзи, Чэнь Цзи!

Темная Тучка спрятался на стуле за прилавком. Чэнь Цзи вытер рот и подошел поприветствовать ее:

— Госпожа Сибин, что случилось?

Сибин сказала:

— Белый Мудрец моей госпожи снова ранен. Она послала меня позвать тебя прийти и осмотреть его.

Чэнь Цзи невольно повернулся к Темной Тучке за прилавком, а в голове был вопрос: это ты сделал?

В ясных глазах Темной Тучки читалось недоумение: нет!

Человек и кот не сошлись в показаниях!

В этот момент Чэнь Цзи ясно понял, что наложница Юнь хочет поговорить с ним!

Он уже размышлял раньше, кто был тем важным человеком, связанным с Отделом военной разведки династии Цзин.

Хотя наложница Цзин, будучи членом семьи Лю, была наиболее вероятным кандидатом, все зацепки указывали на наложницу Юнь.

Вспомнив инструкции Служащего Отдела, Чэнь Цзи посмотрел на старика Яо:

— Учитель, я пойду с госпожой Сибин.

Старик Яо на мгновение задумался, а затем намекнул:

— Может, стоит взять с собой корень женьшеня? На всякий случай.

Чэнь Цзи:

— ...На этот раз он не должен понадобиться.

Если снова выписать коту женьшень, он боялся, что наложница Юнь забьет его палками до смерти.

Старик Яо с некоторым сожалением сказал:

— Иди.

Чэнь Цзи последовал за Сибин в резиденцию князя. Проходя под табличкой «Честность и справедливость», он невольно взглянул на нее.

Сибин показала стражнику свой поясной жетон:

— Моя госпожа вызвала врача из лечебницы.

Стражники убрали алебарды и пропустили их.

Во дворце суетились слуги и служанки, по-видимому, готовясь к вечернему праздничному пиршеству по случаю возвращения княжеского наследника и княжон.

Чэнь Цзи с любопытством спросил:

— Госпожа Сибин, кто ранил Белого Мудреца?

— Не знаю, — с улыбкой ответила Сибин, — я не видела его весь день. Госпожа послала меня найти тебя, и я сразу пошла. Пожалуйста, побыстрее осмотри больного, сегодня вечером у пруда Фэйбай состоится собрание литераторов Лочэна, и я хотела бы пойти посмотреть. Я слышала, что княжич пригласил много талантов.

Они поспешно прошли через арку, ведущую во внутренние покои, и остановились у входа в Сад Летящих Облаков.

Сибин громко сказала:

— Госпожа, я привела Чэнь Цзи из лечебницы Тайпин.

Подошла нянька Ситан и взглянула на Чэнь Цзи:

— Иди за мной.

Чэнь Цзи последовал за ней, опустив голову, краем глаза оглядывая двор Сада Летящих Облаков. Он был более простым, чем Сад Вечерней Звезды, с единственным деревом хурмы в центре, увешанным красными плодами.

Хурма созрела, но многие плоды так и остались висеть на дереве несорванными.

Чэнь Цзи вдруг вспомнил одну историю: старики часто говорили, что не стоит собирать всю хурму, а нужно оставить часть птицам на зиму. Интересно, не по этой ли причине наложница Юнь оставила хурму?

Подойдя к воротам крытого здания Сада Летящих Облаков, он заметил, что оно совсем не похоже на женские покои. Без красиво расписанных потолков и перламутровых инкрустаций, помещение больше напоминало мужской кабинет, простой и слегка мрачный.

В этот момент наложница Юнь с широкой искренней улыбкой слушала молодую девушку, рассказывающую истории из Академии Дунлинь.

Увидев, что пришел Чэнь Цзи, она сказала девушке:

— Байли, отдохни пока. Твоей матери немного нездоровится. Я пригласила врача из придворной лечебницы Тайпин, чтобы он осмотрел меня. Попозже расскажешь мне об академии.

Чжу Байли замерла:

— Матушка, что случилось?

Наложница Юнь мягко улыбнулась:

— Ничего серьезного, просто сильная потливость. Иди переоденься, вечером будет пиршество.

Чжу Байли вышла из здания. Проходя мимо Чэнь Цзи, она оглянулась на него с некоторым недоумением. Этот молодой врач из лечебницы показался ей знакомым. К тому же… он не слишком молод, чтобы осматривать пациентов?

Наложница Юнь сидела, выпрямившись, в деревянном резном кресле. На ней было коричневое платье с высоким воротником, с вышитым ярким питоном через плечо, ступающим по зеленым волнам.

Хотя он и назывался питоном, однако питоны в династии Нин были больше похожи на драконов.

Наложница Юнь отослала Сибин и, когда в комнате никого не осталось, спросила тяжелым голосом:

— Сегодня — назначенное время поставки. Почему никто из твоего Отдела военной разведки династии Цзин до сих пор не явился?

Чэнь Цзи: «...»

_____________________

*Это метафора из легенды о пастухе и ткачихе. Земной пастух и небесная ткачиха, дочь Нефритового императора, полюбили друг друга, поженились и жили счастливо. Родители ткачихи, разгневанные тем, что дочь-богиня вышла замуж за смертного, разлучили влюбленных, создав в небе Млечный Путь. Опечаленный пастух на волшебной воловьей шкуре поднялся в небо, но не смог преодолеть небесную реку. Увидев их отчаяние, Нефритовый император сжалился над ними и позволил влюбленным встречаться раз в год — в седьмой день седьмого месяца. В этот день слетаются сороки со всего света, чтобы своими крыльями создать живой мост через Млечный Путь, чтобы влюбленные могли хоть недолго побыть вместе.

Сорочий мост олицетворяет преодоление любых преград (социальных, расстояния, времени) ради настоящей любви. Но в данном случае речь не о любви между мужчиной и женщиной, а о «любви» толпы и удачи. В данном случае «сорочий мост» символизирует благоволение судьбы, говорит о том, что братья Чэнь окружены ореолом славы и всеобщего поклонения и находятся на пике успеха и популярности.