Глава 20. Заговор

Провал локаута пошатнул авторитет господина Виреса, лидера буржуазии. Многие усомнились в его способности добиться уступок от правительства.

В противоположность этому активизировалась буржуазно-революционная партия. Некоторые капиталисты, сменив позицию, тайно связались с революционерами, намереваясь свергнуть венское правительство и установить буржуазный режим.

Конечно, мечтать не вредно, но открыто поднимать восстание они не собирались. Даже если и делать революцию, то пусть это делают другие — у них самих было целое состояние, и жизнь им была дорога.

Все они были людьми неглупыми. Слабость Австрийской империи еще не проявилась, и восстание в этот момент легко могло превратить их в мучеников.

Большинство капиталистов не верили в успех революционеров и по-прежнему надеялись добиться уступок от правительства ненасильственными методами.

В поместье под Веной проходил банкет. Хозяин, господин Вирес, произносил пылкую речь.

Это было подражание французской «банкетной кампании», но в Австрии она как-то не прижилась. Кроме капиталистов, на банкете присутствовали лишь несколько ученых, одурманенных либеральными идеями.

— Господа, мы должны объединиться! В прошлый раз мы потерпели неудачу, потому что не действовали сообща, и враг смог разбить нас поодиночке!

— Если мы будем едины, если поднимемся на борьбу, мы обязательно победим врага! Победа будет за нами!

— Нам не нужна революция, не нужно кровопролитие! Мы можем победить врага нашими методами, на нашем поле. В этом нет ничего сложного!

— Если только…

Речь Виреса понравилась не всем. По крайней мере, присутствовавшие на банкете революционеры были очень недовольны.

— Господин Вирес, вы действительно считаете, что ваша «ненасильственная борьба» заставит врага отступить? Очнитесь! Прогнившее венское правительство не услышит глас народа! Истинную свободу можно завоевать только революцией…

Не дав ему договорить, Вирес гневно закричал:

— Кто его впустил?! Вышвырните этого негодяя вон! Он хочет погубить нас всех!

Он так громко кричит о революции, будто венской тайной полиции не существует!

Не только Вирес был в ярости. Многие капиталисты, пришедшие на банкет, тоже разгневались. Даже если и говорить о революции, то делать это нужно тайно. Можно было бы оказать революционерам поддержку втайне, но так открыто?! Что им теперь делать?

Поддержать революцию? Скорее всего, очень скоро они окажутся за решеткой. На банкете было так много людей — кто знает, нет ли среди них предателей?

Выступать против! Нужно обязательно выступить против! Когда дело касалось их собственной безопасности, капиталисты были очень осторожны. Они принялись дружно осуждать революционеров, словно сами были образцом верноподданности и патриотизма.

Вена — не Париж. Революционный пыл здесь был не так высок, и венское правительство не вызывало такой ненависти, как Июльская монархия. Не все хотели восстания.

После этой выходки революционера речь пришлось быстро свернуть, и банкет превратился в тайное совещание.

«Закон о защите труда» имел серьезные последствия. Даже прислуга, обслуживавшая банкет, была в числе тех, кто от него выиграл. Кто-нибудь из них мог сгоряча проболтаться, поэтому собравшиеся соблюдали осторожность.

— Господин Вирес, вы уверены, что взвинчивание цен заставит правительство пойти на уступки? Не забывайте, что аристократия тоже обладает немалым влиянием. Если они начнут нам противодействовать, мы можем остаться ни с чем, — усомнился крупный капиталист Хамм.

Они были конкурентами в бизнесе, и хотя общие интересы свели их вместе, противоречия между ними никуда не делись.

— Именно благодаря аристократии мы и победим, — объяснил Вирес. — Не забывайте, что наш канцлер выступает за отмену крепостного права. Если аристократы не попытаются его сместить, он может снова провернуть такой же трюк и провести закон об отмене крепостного права!

Капиталист-умеренный Фильд поддержал его:

— Господин Вирес прав. Этот старый хрыч Меттерних за эти годы немало людей обидел. Желающих его отставки хоть отбавляй.

— Как только этот старый лис уйдет, новый канцлер не будет обладать таким авторитетом. Если он не пойдет нам на уступки, ему не удастся стабилизировать ситуацию!

Политические взгляды Фильда и Виреса были схожи. Оба выступали против насильственной революции, предпочитая добиваться своих целей ненасильственными методами.

Это определялось их интересами. Будучи одними из крупнейших капиталистов Австрии, они владели огромным количеством предприятий.

В случае революции произошел бы новый передел собственности, и в случае провала они могли потерять все.

— Господин Хамм, — продолжил Вирес, — аристократы тоже не ангелы. Мы взвинтим цены, и они тоже к нам присоединятся. Будем зарабатывать вместе. Ради собственной выгоды они не станут нам мешать.

— Нам не нужно много. Если хотя бы пятая часть аристократии встанет на нашу сторону, Меттерних будет бессилен. На этот раз наш лозунг — отставка Меттерниха!

— Вопросы отмены «Закона о защите труда», принятия конституции и всеобщих выборов мы пока отложим. Подождем следующего правительства.

Очевидно, после первой неудачи Вирес стал осторожнее.

«Закон о защите труда» был инструментом консервативной аристократии в борьбе против буржуазии, и они явно не собирались от него отказываться.

Что касается конституции и всеобщих выборов, то об этом и речи быть не могло. Стоило только озвучить этот лозунг, как вся аристократия обрушилась бы на них.

Направить удар только против канцлера Меттерниха было гораздо проще, ведь и среди аристократов было немало его противников.

— Ладно, я еще раз вам поверю, — подумав, сказал Хамм. — Но что вы думаете насчет сегодняшнего инцидента с революционером? Мы все здесь умные люди, не нужно ничего скрывать!

— А что тут думать? — холодно усмехнулся Фильд. — Конечно, нужно отмежеваться от них. Вы же знаете, что было во время Великой французской революции. Кто хочет пережить это еще раз?

— Господин Фильд, оставьте эти благовидные речи, — съязвил Хамм. — Я знаю, что вы все тайно поддерживаете с ними связь. Я имею в виду, не думали ли вы увеличить им поддержку?

— Необязательно, чтобы они победили. Достаточно, чтобы они отвлекли на себя часть внимания правительства.

— Господин Хамм, прекратите эти шутки! Я никаких революционеров не знаю! — поспешно ответил Вирес.

В отличие от безрассудного Хамма, Вирес был уже старым человеком. У него была большая семья и огромное состояние, и он больше не хотел рисковать. Тайное финансирование революционеров — это был его предел.