Глава 10

— Если ты ещё раз скажешь что-нибудь о смерти, не вини меня, если я разозлюсь!

Вэй Юйбай немного помолчал и продолжил:

— После того как у меня возникла мысль найти её, я действительно поехал. Когда она увидела меня, то была очень рада, спросила, хорошо ли я жил все эти годы, женился ли. Изначально я думал, что она не захочет меня видеть или будет изображать радость, но этого не было. Я вздохнул с облегчением, но в то же время почувствовал печаль.

— Позже она повела меня посмотреть на своих детей. Юйсяо ведь моя двоюродная сестра, и глаза её детей были немного похожи на мои. Держа того ребёнка, я отпустил всю обиду, что была в моём сердце. Я ведь и хотел, чтобы она жила хорошо, и теперь, когда всё так, о чём мне было беспокоиться?

— Я, естественно, не сказал ей, что мне осталось недолго, лишь говорил, что всё хорошо. Позже вернулся её муж. Услышав, что я её дальний родственник, он отнёсся ко мне очень радушно и даже оставил погостить.

— Я прожил у них больше десяти дней, каждый день смеялся и болтал с детьми, учил их боевым искусствам. Я почувствовал такое умиротворение и покой.

— Позже муж Юйсяо тяжело заболел. Я написал письмо Хо Наньяню, чтобы он помог мне пригласить Божественного Доктора Сюэ, но не знал, получится ли. Поэтому я и пошёл к тебе за той Жемчужиной Великого Несчастья.

— На самом деле, вначале у меня действительно была мысль взять тебя в заложники. Заводить дружбу с подростком было для меня довольно затруднительно, да и ты не казался сговорчивым, — он улыбнулся, и на его лице появился неестественный румянец. — Я и сам понимал, что поступаю не слишком порядочно, поэтому вначале мне было перед тобой довольно совестно.

Однако внимание Чу Сяоюня привлёк другой смысл в его словах.

— Ты просил Хо Наньяня помочь тебе пригласить лекаря? Разве твой яд — не его рук дело?

— Его, но это другое дело. Он сказал, что тоже чувствует себя виноватым передо мной и готов исполнить одно моё желание, — Вэй Юйбай медленно опустился. — Это «Опьянение Тайбай» действительно нечто особенное. После того как я пропитался холодом в воде, даже Нефритовый Крюк Инъэ не сможет сдерживать его больше нескольких дней.

Чу Сяоюнь, смертельно побледнев, бросился вперёд и обнял его.

— Не ищи неприятностей у Божественного Доктора Сюэ, я не хочу, чтобы он меня лечил. И не слушай его слова про неблагоприятные звёзды и Звезду Алчности, идущую вспять, ты не такой, — Вэй Юйбай, лёжа в его объятиях, прерывисто улыбался. — Просто впредь будь с другими немного терпеливее.

Уже совсем стемнело. Крошечный огонёк свечи на столе отбрасывал огромные тени в каюте.

Глаза Чу Сяоюня были сухими и горячими. Он чувствовал, как его сердце тоже начинает мало-помалу опускаться, и только безостановочно расспрашивал Вэй Юйбая.

— Почему, ну почему же?

Вэй Юйбай медленно закрыл глаза, словно от усталости больше не мог их открыть, и голос его уже не мог произносить слова целиком.

— Тогда… с моей матерью… это был Хо Наньянь… он узнал… истребить до корня…

Чу Сяоюня словно бросили в ледяную пещеру. Если тот человек тогда был Хо Наньянь, неужели Вэй Юйбай — его сын? Неудивительно, что он предпочитал умереть, но никого не просить: отравленный собственным отцом, а дед (подразумевается Божественный Доктор Сюэ, отец Хо Наньяня) не желает лечить — что тут ещё скажешь?

Но знал ли об этом Хо Наньянь? Если он хотел истребить до корня, то, естественно, не знал. Почему Вэй Юйбай не сказал ему? Из мести или от полного отчаяния?

Хотя Вэй Юйбай и рассказал ему всё это, Чу Сяоюнь чувствовал, что всё ещё слишком многого в нём не понимает.

Человек из слухов, которые он слышал с детства, — он наделил его бесчисленными воображаемыми чертами, но в итоге ничто не сравнилось с этим живым человеком, который был ему так дорог.

Это было словно цветок на воде: ясно ощущаешь аромат, но протянешь руку — и он рассыпается на осколки.

Вэй Юйбай уже не дышал. Чу Сяоюнь протянул руку, чтобы нащупать его пульс, но рука так дрожала, что он не мог этого сделать. Он крепко обнял мужчину в своих руках и пробормотал:

— Ты помнишь, я говорил, что, кроме моего состояния и жизни, я могу дать тебе всё? Но теперь я передумал. Если тебе действительно нужны моё состояние и жизнь, то и это ничего не значит.

Он помолчал и добавил:

— Будь спокоен, я обязательно тебя спасу.

Издалека, неведомо откуда, приплыла расписная лодка. На ней певица, легко перебирая струны, тихо пела:

«Одинокая лодка медленно плывёт по ветру, неспешно, напевая без конца. По обоим берегам весенние волны колышут зелёные ивы, а красавица всё ждёт на мосту.

Слёзы промочили одежду, под мелким дождём силуэт печален. Стоит ли сожалеть? Это лишь красные листья, плывущие по течению. Даже если человек среди шума, сердце остаётся на острове. Была ли та вечная верность? Остались лишь юные годы, тающие в двойной печали».

В этот же день, в следующем году, чья расписная лодка снова будет плыть здесь?

(Конец)