Глава 3 (Часть 1)

Глава 3

Потом я побродила по школе и даже нашла фотографию этого «Ван Шуцзяня».

Это был прилежный ученик гуманитарного направления. Он даже получал награды на уровне провинции и страны за свои сочинения. Носил очки, выглядел застенчивым и невинным.

В общем, это точно был не мой кузен Ван Шуцзянь.

Кроме имени, у них не было ничего общего.

А зачем Ван Шуцзянь «воспользовался» чужим местом на экзамене? Скорее всего, только для того, чтобы обмануть тётю.

Если бы он действительно сдавал гаокао, у него было бы свое место, зачем ему чужое?

Вот почему в тот день, когда мы смотрели аудитории, он вел себя так тихо, сдержанно и вежливо, и так торопился уйти. Должно быть, боялся, что его обман раскроется.

Я не знала, радоваться мне или огорчаться.

Я радовалась, что у меня появился новый компромат на него.

Но в то же время меня огорчало, что он даже не собирается сдавать экзамены. Какой же он неисправимый!

...

Телефон завибрировал. Это был Илевен.

— Как дела?

Я вспомнила, что вчера просто вырубилась и забыла ему ответить.

— Хорошо.

— Тогда… ты согласна?

— Я еще подумаю. Сейчас нет времени, я очень устала.

— Ладно.

Сейчас я ехала домой на такси. Мне не терпелось увидеть Ван Шуцзяня, этого мерзавца, который врал даже про экзамены, и сделать решающий ход в нашей игре.

Тётя открыла дверь и, увидев меня, обрадовалась: — О, Лань Лань, ты вернулась!

Улыбаясь, я достала из чемодана подарки, которые только что купила в магазине. Сказала, что привезла их из Юньнаня.

Маме и тёте я купила по шелковому шарфу, а Шуминь — два ободка для волос, розовый и фиолетовый.

Мама и тётя были довольны. Шуминь вертела ободки в руках, и хотя на ее лице была улыбка, я чувствовала, что они ей не очень нравятся.

— А где Шуцзянь? — нарочито громко спросила я, глядя в сторону спальни. — Я и ему подарок купила.

— Что за подарок?

— Набор канцелярских принадлежностей для гаокао, — хихикнула я. В этот момент из комнаты вышел Ван Шуцзянь. Увидев меня, он широко раскрыл глаза.

Я подняла набор и подмигнула ему: — Линейка, ластик, ручка. А, и еще, карандаш 2B.

— Все-таки Лань Лань самая заботливая.

Ван Шуцзянь заметно напрягся, видимо, заметив мое самодовольное выражение лица.

Как раз подошло время обеда. Мы впятером сели за стол. Мама, как всегда, молчала. Шуминь, похоже, все еще была расстроена из-за ободков. А тётя без умолку трещала:

— Послезавтра у Шуцзяня гаокао, я так волнуюсь! Хорошо, что Лань Лань вернулась, мы все вместе проводим его, поддержим.

— Эти дни я буду готовить, сестричка, ты не помогай, у меня сейчас столько энергии!

Энергии у тёти действительно было хоть отбавляй. Казалось, она проживет до ста лет.

Ван Шуцзянь угрюмо молчал, ковыряясь в тарелке.

— Когда он сдаст экзамен, купим ему букет цветов, отпразднуем окончание «боевых действий», — подыграла я тёте, и та расплылась в улыбке.

После обеда я предложила Ван Шуцзяню сходить в соседнюю кофейню.

— Я тоже хочу! — робко сказала Ван Шуминь, глядя на тётю, а потом на меня.

— Ты еще в восьмом классе, зачем тебе кофе? Кофе бодрит, — улыбнулась я. — Тётя, не волнуйся, я в школе неплохо знала физику и химию, могу позаниматься с ним. Пусть возьмет с собой новые сборники, которые вчера купил.

Ван Шуцзянь понял, что я хочу с ним поговорить наедине, и поспешно кивнул.

Всю дорогу мы держались на расстоянии метра друг от друга. Только когда вышли из дома, он резко обернулся:

— Что ты хочешь сказать?

— Догадайся.

— Говори уже! — он явно потерял терпение, даже разозлился.

Должно быть, он догадался, что я что-то узнала. Увидев мою ехидную улыбку, он неуверенно спросил: — Ты что, ходила в Первую среднюю школу?

— Ого, какой ты догадливый.

— Что ты узнала?

Я пожала плечами и невинно посмотрела на него: — Я знаю, что ты перевелся на гуманитарное направление.

...

Ван Шуцзянь сначала сделал несколько шагов вперед, а потом, словно что-то решив, вернулся. Его кулаки дрожали, я даже испугалась, что он меня ударит. Но в следующую секунду он вдруг упал на колени прямо посреди улицы. Проезжавшие мимо водители даже остановились посмотреть.

— Прости меня, сестра, я был неправ! Не рассказывай никому, пожалуйста, не надо!

Ван Шуцзянь вцепился в мои ноги и начал умолять: — Не рассказывай никому, сестра, умоляю! Я был неправ, не надо было с тобой спорить, не надо было подсматривать, не надо было брать твои вещи.

Я начала смягчаться. Наверное, потому, что, когда он назвал меня сестрой, я вспомнила наше детство. Пусть он был надоедливым и шумным, но в детстве он лазил по деревьям и приносил мне фрукты.

— Почему ты даже не подал документы на экзамен? — я действительно была разочарована.

— Мне было лень.

— Лень?

— Я не хотел этого. Когда нужно было подавать документы, я прогуливал школу. В школе на меня забили, а потом, когда я захотел подать документы, было уже поздно. Ты же знаешь, какая у меня ужасная школа.

— Ну ты даешь…

— Потом мой друг узнал, что в Первой средней школе есть парень с таким же именем, как у меня, из нашего выпуска. Вот я и решил обмануть маму.

Объясняясь, он продолжал жалобно извиняться: — Я был неправ, правда неправ.

— Только не говори маме, и я сделаю все, что ты захочешь, — он, видимо, действительно испугался, его голос дрожал.

— Тогда верни мне платье, — холодно сказала я, протягивая руку.

— Я его выбросил.

— Откуда мне знать, что ты его выбросил, а не оставил себе в качестве улики, чтобы шантажировать меня? У тебя есть секреты от мамы, а у меня разве нет?

— Я правда не могу его вернуть. Я же сказал, я его использовал и выбросил. Скажи, сколько оно стоит, и я куплю тебе новое.

Он снова употребил это слово — «использовал». У меня побежали мурашки по коже. Мне было противно даже думать об этом.

Ван Шуцзянь держался за мою штанину, не отпуская. В его голосе звучала непривычная искренность. Я не могла ни разозлиться, ни успокоиться.

— Ты отвратителен, — процедила я сквозь зубы.

— Да, да, я отвратителен. Я лучше сам куплю себе такое, чем снова возьму твое, обещаю, сестра.

— Что?

Я нахмурилась. — Сам купишь? Купишь что?

Он что-то мямлил, отводя взгляд. Я несколько раз переспросила, но он молчал. Тогда я пнула его, заставив подняться с земли.

— Что ты сделал? Если не расскажешь, я сейчас же позвоню тёте и расскажу, что ты даже не подавал документы на гаокао.

Ван Шуцзянь сделал глубокий вдох и медленно произнес: — Я украл твой бюстгальтер.

— Что? — опешила я.

— Черный. Ну… я не знаю, как его описать.

— Ты… зачем ты его украл?

— Ну… носить.

— Что? Носить? Ты его носил? Зачем?

— Ну… это мое… увлечение.

…

Не знаю, сколько я простояла в оцепенении. Очнулась, только когда Ван Шуцзянь чуть не расплакался. — Ах, увлечение… Ну… ладно.

— Не говори маме, умоляю, сестра, — снова взмолился он, и в уголках его глаз блеснули слезы. — Я никому не хочу об этом рассказывать. Если бы ты не узнала… Прошу тебя, сестра, сестричка!

Я была в замешательстве. — А… ты еще что-нибудь брал? Только это?

Ван Шуцзянь со слезами на глазах растерянно спросил: — А? Что-то еще пропало?

…

В итоге я как-то смутно пообещала Ван Шуцзяню, что никому ничего не расскажу, и мы вернулись домой, делая вид, что ничего не случилось.

Увлечения увлечениями, но главное — черное бархатное платье со стразами взял не Ван Шуцзянь.

Вор был кто-то другой.

Вернувшись домой, я проверила свои бюстгальтеры. Действительно, одного черного не хватало.

После нашего разговора Ван Шуцзянь вел себя очень тихо, сидел у себя в комнате и делал вид, что «учится».

В гостиной тётя с мамой смотрели сериал с выключенным звуком.

Шуминь сидела за столом и делала уроки, тоже молча.

Вокруг стояла гробовая тишина, но в моей голове был настоящий хаос.

Кто же это? Кто, черт возьми, взял мое платье?!

У меня пульсировала боль в висках. Я начала мечтать, чтобы оказалось, что платье утащила бродячая кошка. Но мы живем на двадцать каком-то этаже, сюда даже воробьи редко залетают.

Если бы мама или тётя нашли это платье, они бы точно спросили.

Ведь это не обычное платье, это очень броское черное бархатное платье со стразами и глубоким вырезом. Мало того, что оно облегающее, так еще и с высоким разрезом.

Его сложно назвать просто сексуальным, оно скорее непристойное.

Теперь, когда я исключила Ван Шуцзяня, мои подозрения пали на мою кузину, Ван Шуминь.

— Шуминь.

Я подошла к ней с тарелкой нарезанных яблок.

— Сестра, — отозвалась она.

— Уроки сложные?

— Нормально, — она улыбнулась.

Ее любимый ответ на любой вопрос — «нормально». Тихая, спокойная девочка, такой она была с детства.

Иногда мне казалось, что даже после стольких лет я совсем ее не знаю.

Я села рядом с ней и молча наблюдала, как она делает уроки. Вдруг я заметила, что ее длинная челка лезет в глаза, ей, должно быть, неудобно.

— А где ободки, которые я тебе купила?

— Мне очень понравились, — она подняла голову и улыбнулась. — Я их убрала.

Мне стало грустно. Я вспомнила ее странное выражение лица, когда она получила ободки. Казалось, что они ей не понравились.

— Правда? — спросила я.

— Ага, — кивнула она.

— Точно? — я не выдержала и переспросила. — Если не нравятся, давай купим другие.

Она замялась, хотела что-то сказать, но в итоге только улыбнулась: — Не надо, спасибо, сестра.