Глава 8. (Часть 1)

Глава 8.

Инцидент в библиотеке был лишь небольшим эпизодом, случившимся, когда оба героя потеряли самообладание. После этого эпизода основное действие продолжалось своим чередом.

Главный герой по-прежнему оставался равнодушным, главная героиня — чудаковатой. Их отношения были неопределенными — вроде бы и знакомы, но не близки.

После недели дополнительных занятий Сян Сяокуй пришла к выводу, что выучить высшую математику за месяц для нее — это все равно что для улитки взобраться на вершину Эвереста. Не невозможно, но против всех законов природы.

Терпение Янь Е, напротив, было просто поразительным. Каждый раз, объяснив ей теорию, он давал ей несколько задач.

А пока она ломала голову над ними, он спокойно читал книгу.

Ту, что он читал в прошлый раз, он уже дочитал и начал новую.

На этот раз это был альбом с фотографиями зданий со всего мира.

Иногда он что-то в нем рисовал.

Первые две пары всегда были самыми мучительными. Мало того, что приходилось рано вставать, так еще и нужно было бороться со сном, слушая, как преподаватель отчитывает опоздавших.

Поэтому, когда редко появляющийся Янь Е вдруг возник в дверях, все студенты протерли глаза, думая, что это мираж.

Даже преподаватель прервал свою пламенную речь и посмотрел на него.

Эта пара была факультативом, поэтому здесь собралось несколько групп — яблоку негде было упасть.

Но Янь Е, казалось, не замечал сотни устремленных на него взглядов. Он слегка кивнул преподавателю и спокойно вошел в аудиторию.

Бегло оглядев студентов, он направился к одному из рядов.

Там, среди вытянутых шей любопытных студентов, кто-то мирно спал.

Вчера вечером Сян Сяокуй вдруг решила переписать свою чудаковатую историю на пятьдесят тысяч знаков во что-то более серьезное. Она редактировала текст до трех часов ночи.

Едва она задремала, как соседки по комнате разбудили ее на занятия.

Она вошла в аудиторию как лунатик как раз к звонку, положила голову на стол и тут же уснула мертвым сном.

Соседка несколько раз пыталась ее разбудить, но, видя, что она не реагирует, оставила ее в покое.

Янь Е остановился рядом с Сян Сяокуй и сел через место от нее.

Летнее солнце в семь-восемь утра было приятным — ярким, но не жарким. В воздухе еще витал аромат травы, ветерок был прохладным.

Сян Сяокуй спала, повернув голову набок. На ее щеках играл легкий румянец, длинные ресницы отбрасывали тени на лицо.

Янь Е мысленно прикинул, что у нее очень маленькое лицо, размером с ладонь, глаза — классической миндалевидной формы, маленький нос, маленький рот… Она вся была миниатюрной, но в этом хрупком теле, казалось, было столько энергии, что ее улыбка могла ослепить.

Ветерок сдул челку ей на глаза. Сян Сяокуй машинально почесала лоб и, приоткрыв глаза, сонно посмотрела на Янь Е.

Ее взгляд остановился на его лице, и вдруг она подняла руку и потрогала его за щеку.

Янь Е не успел среагировать. Он ошеломленно смотрел на нее, не веря своим глазам.

Сян Сяокуй хихикнула и пробормотала: — Чжоу-гун сегодня щедр. Даже красавчика Е мне прислал. — И, повернувшись на другой бок, снова уснула.

Через три секунды она резко вскочила.

Стул с грохотом упал на пол, так что преподаватель, вдохновенно вещавший с кафедры, вздрогнул и уронил книгу.

Сотня глаз уставилась на Сян Сяокуй. Она, смущенно кашлянув, зааплодировала: — Преподаватель, вы так правы! Просто великолепно! Я не могла не встать и не поаплодировать вам! Вы так стараетесь!

Седовласый профессор немного смягчился, поднял книгу и спросил: — И чем же я прав?

Сян Сяокуй растерялась и инстинктивно посмотрела на красавчика Е, ища поддержки. Но он смотрел на доску, не обращая на нее внимания.

Не то чтобы Янь Е не хотел ей помочь, просто он задумался и не слышал, что говорил профессор.

Если бы сейчас отвечать пришлось ему, он бы, наверное, выглядел не лучше.

Эта девушка… у нее была невероятная наглость.

Сян Сяокуй пришлось сделать вид, что она думает. Она смутно помнила, что это была какая-то история культуры, и, стараясь говорить серьезно, произнесла: — На самом деле, нет правильного и неправильного. Просто когда много людей совершают одну и ту же ошибку, ее начинают считать неправильной. — Она взглянула на доску, увидела имя «Цинь Шихуанди» и, внезапно просветлев, продолжила: — В эпоху Цинь Шихуанди, когда сжигали книги и хоронили ученых, вы, преподаватель, осмелились взглянуть правде в глаза, признать жестокую реальность и, с присущим вам благородством, бросили вызов тирании, внеся огромный вклад в развитие китайской культуры! Вы правы! Я горжусь тем, что являюсь вашей студенткой!

Она говорила все это с каменным лицом и таким праведным видом, что все студенты хотели засмеяться, но не смели. В аудитории повисла странная тишина.

Тишина, которая либо убивает, либо взрывается. Через несколько секунд все покатились со смеху. Кто-то упал на пол, кто-то, вытирая слезы, показывал ей большие пальцы.

Сян Сяокуй гордо расправила плечи, хотя внутри у нее все сжалось. «Все пропало, — думала она. — Мои универсальные ответы здесь не работают».

Вдруг рядом с ней раздались аплодисменты — спокойные и размеренные, как и выражение лица Янь Е.

Затем, то ли в шутку, то ли желая добавить хаоса, все остальные тоже начали аплодировать. Аудитория наполнилась громом аплодисментов.

Старый профессор, оторвав взгляд от окна, посмотрел на нее. Глаза его были полны слез. Он жестом предложил ей сесть: — Молодец, что у тебя есть свое мнение. Но не мешай другим студентам.

Сян Сяокуй закивала.

Сев на место, она помедлила, а потом, робко взглянув на Янь Е, заискивающе улыбнулась: — Хе-хе, красавчик, красавчик… то есть…

Янь Е промолчал и указал пальцем на доску.

Сян Сяокуй поняла намек, пригладила растрепанные волосы и, сложив руки на парте, сделала вид, что внимательно слушает.

Но сосредоточиться она не могла. Ее взгляд то и дело возвращался к Янь Е.

«Ой, красавчик увидел, что я спала на паре! А вдруг я выглядела глупо? И что он вообще здесь делает? Кажется, я снова опозорилась. Он такой хмурый… наверное, злится», — мысли роились у нее в голове, не давая покоя.

Янь Е видел все ее гримасы. Он сохранял невозмутимый вид, но внутри ликовал.

Так ей и надо!

Сам не зная почему, он вдруг зааплодировал, спасая ее от неловкой ситуации. Возможно, его тронула та мимолетная печаль, мелькнувшая в ее глазах, когда она поджала губы.

Она была похожа на ребенка, который, несмотря на обиду, старается казаться сильным. Это вызывало… сочувствие.

Щека, к которой она прикоснулась, горела. Янь Е наклонился вперед, подставляя лицо солнцу.

Тепло солнечных лучей постепенно рассеяло жар, и его сердце успокоилось.

Кто-то толкнул его в локоть. Янь Е повернул голову и увидел широкую улыбку и зеленый леденец.

Его губы дрогнули. Тот леденец все еще лежал у него в подставке для ручек. Он нахмурился и не взял конфету.