Изначально она думала, что уже и так была достаточно маленькой, жалкой и беспомощной, но когда Ляо Тинъянь бросила взгляд на ряды девушек по обеим сторонам внизу, она обнаружила, что те, казалось, выглядели еще более маленькими, жалкими и беспомощными, чем она.
После вопроса Сыма Цзяо почти на лицах всех наложниц читался не сдерживаемый страх. Эта жалкая картина, когда они изо всех сил пытались казаться спокойными, но при виде императора невольно начинали дрожать, вызвала у Ляо Тинъянь непреодолимое чувство жалости.
Но, несмотря на такой испуг, они все же должны были хором ответить, как велел Сыма Цзяо:
— Наложницы могут съесть.
Ляо Тинъянь словно могла представить ту сцену: стоило Сыма Цзяо в плохом настроении убить человека, как все красавицы вынуждены были смотреть, не смея ни блевать, ни издать звука. А Сыма Цзяо к тому же еще и заставлял их продолжать наслаждаться яствами рядом с трупом, и после многократных повторений они поневоле привыкли.
Как же ужасно.
Ляо Тинъянь снова ощутила прохладу на щеке. Император прикоснулся к ней, а затем, подперев голову, лениво произнес:
— Смотри, разве ты не самая изнеженная?
Ляо Тинъянь не находила слов. В этот момент она заметила, как внизу одна из наложниц украдкой подняла голову и взглянула на нее.
Сидя на таком возвышении, можно было ясно разглядеть все мелкие движения внизу, и Ляо Тинъянь тоже внимательнее посмотрела на тех девушек.
Тут Сыма Цзяо спросил:
— Гуйфэй, как тебе мой гарем?
Ляо Тинъянь: «Как? Наверное, как стая овец, выращенная среди волков. Из-за того, что волки зорко следят и в любой момент могут загрызть их насмерть, они вынуждены толпиться вместе и дрожать от страха».
Это была истинно причудливая картина. Даже с ее опытом из прошлого мира, где она перечитала всевозможные истории о дворцовых интригах и насмотрелась сериалов, это было невозможно оценить.
Но она не могла сказать таких слов, поэтому лишь улыбнулась и тихо ответила:
— У всех девушек свои достоинства, внешность каждой весьма необыкновенна.
Сыма Цзяо махнул рукой:
— Все они уступают тебе.
Ляо Тинъянь: «Хе-хе, конечно. Иначе как эта внешность могла принадлежать главной героине? Если бы не ее сказочная красота, после поимки за нарушение указа и бегства с любовником в оригинале, ее бы не смогли помиловать».
— Нравятся ли тебе эти наложницы, Гуйфэй?
Ляо Тинъянь насторожилась. Что он имел в виду? Возникало ощущение, что независимо от ответа, нравятся или нет, это могло вызвать какой-то неприятный исход. На мгновение ей даже почудилось, будто она играла в романтическую визуальную новеллу, где оба варианта ответа вели к трагической концовке.
Немного подумав, она ответила:
— Я люблю покой, а все девушки весьма спокойны.
Отлично. Такой уклончивый ответ и для нападения годился, и идеально подходил для защиты.
Но уловки Сыма Цзяо ей все равно не ухватить, потому что он, улыбаясь, сказал собравшимся во дворце:
— Раз Гуйфэй любит тишину, то никто из вас не смеет нарушать ее покой.
Едва эти слова прозвучали, в и без того безмолвном зале стало так тихо, что можно было услышать даже падение иголки. Все почти перестали дышать.
Ляо Тинъянь подумала, что если бы каждый раз приходилось есть вместе с Сыма Цзяо, наверное, за месяц она могла бы сбросить десять фунтов*. Она вполне резонно предположила, что у всех сидящих здесь наложниц наверняка были проблемы с желудком. Если во время еды император постоянно так себя вел, мог ли чей-либо желудок выдержать это?
П.п.: Примерно 4,5 кг.
— Ваше величество, у вас нет аппетита? Почему вы не притронулись к еде? — чтобы спокойно доесть свой первый прием пищи, Ляо Тинъянь, набравшись смелости, сама спросила его. Она очень надеялась, что он начнет есть и заткнется, перестав пугать людей.
Обескураженный ее вопросом, Сыма Цзяо с отвращением посмотрел на блюда на столе:
— У меня нет аппетита, эта еда отвратительна.
Ляо Тинъянь и впрямь была готова осудить этого безумного правителя. Такая вкусная еда, а он еще привередничает?
За все эти годы в Хэся она ни разу не ела ничего вкуснее этих блюд. Такое мастерство могло покорить даже ее, современного человека, избалованного яствами, а Сыма Цзяо еще придирался? Это действительно слишком круто — быть императором.
— А что ваше величество обычно ест?
Сыма Цзяо нахмурился:
— Не помню. Когда проголодаюсь, тогда и поем.
Ляо Тинъянь действительно пребывала в шоке. С такой самоубийственной привычкой, даже если бы главный герой в оригинале не убил его, он, наверное, все равно долго бы не прожил. Такой небрежный образ жизни — просто медленное самоубийство.
Сыма Цзяо уставился на нее:
— В чем дело? У тебя есть аппетит, только когда я ем с тобой?
Ляо Тинъянь: «...»
«Нет, я не это имела в виду, не надо городить чепуху!»
Только она хотела объясниться, как Сыма Цзяо взял палочки:
— Ладно, поем немного с тобой.
Ляо Тинъянь заметила, как пожилой евнух рядом с Сыма Цзяо, до этого постоянно улыбавшийся, с нескрываемым удивлением отреагировал на эту ситуацию, будто тот совершил нечто невероятное.
Ляо Тинъянь мысленно возмутилась: обычный прием пищи, и такая реакция? Неужели Сыма Цзяо и правда обычно не ест?
Взглянув на наложниц внизу, она увидела, что все они тоже выглядели удивленными и, даже быстро опустив головы, не смогли это скрыть.
Ляо Тинъянь: «...»
Съев палочками два кусочка, Сыма Цзяо отбросил их, будто прием пищи отнял у него уйму сил.
«Ты что, тот непослушный ребенок моей двоюродной сестры, которому, чтобы поесть, нужны три человека?» — мысленно съехидничала Ляо Тинъянь.
После окончания этого не поддающегося описанию ужина все наложницы автоматически и добровольно в сопровождении служанок вернулись в свои дворцы.
Высокопоставленная служанка с отрядом придворных подошла к Ляо Тинъянь, преклонила колени и совершила поклон:
— Эта рабыня Гуй Е приветствует Гуйфэй.
Придворные позади нее также встали на колени и поклонились.
Сыма Цзяо, покачивая бокал, указал на Гуй Е:
— Она будет прислуживать тебе, ступай.
В окружении Гуй Е и других Ляо Тинъянь прибыла в огромный дворец у воды, где ее проводили во внутренние покои.
Придворные сновали туда-сюда, набирая для нее ванну и подготавливая ко сну.
Лежа в одиночестве на мягкой кровати и ощупывая гладкую шелковую простыню, девушка с облегчением улыбнулась.
Отлично, Сыма Цзяо, как и в оригинале, не имел намерений переспать с ней!
Да, в оригинале, за время нахождения рядом с героиней, император ни разу с ней не переспал. Что касалось причин, в оригинале они не объяснялись. Просто между главными героями из-за этого возникли разногласия по типу «если любишь, почему не веришь», от которых у нее заходилось сердце.
Сейчас Ляо Тинъянь также не было желания выяснять причины. В любом случае лучше, если Сыма Цзяо не станет с ней спать. По крайней мере, ночью можно будет нормально отдохнуть.
Натянув одеяло на голову, она вся сжалась под ним, расслабленно закрыла глаза и уснула.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|