Снотворное: подарить и вернуть

Снотворное: подарить и вернуть

Вечером Фан Фэй только вернулась домой, еще не успев переодеться, как раздался звонок в дверь.

Пришедшим оказался Цинь Минхэ — тот самый извращенец и крайне невежливый тип, которого Фан Фэй уже не раз мысленно обругала.

Увидев Цинь Минхэ на экране электронного глазка, Фан Фэй ошеломленно застыла на полминуты, прежде чем пойти открывать дверь.

— Господин Цинь? Что-то случилось? С документами, которые я вам отправила, что-то не так? Все три дивана не понравились?

Теперь, когда Цинь Минхэ стоял прямо перед ней, ее гнев то вспыхивал, то угасал, и она не могла решить, стоит ли вести себя с ним враждебно.

За те несколько дней, что они не виделись, Цинь Минхэ как-то осунулся, лицо его было бледным, в глазах виднелись красные прожилки, а под глазами залегли темные круги. Похоже, у него тоже было много работы, и он не успевал отдыхать.

Плохо относиться к уставшему человеку — это, кажется, не поступок благородного человека.

Фан Фэй поджала губы и постаралась выдавить улыбку.

Однако Цинь Минхэ слегка отвернулся, не глядя на Фан Фэй, и на его лице промелькнуло что-то вроде смущения.

Фан Фэй: «?»

Чего это он смущается? Странный какой-то. Что он тут из себя невинного строит? Явно же извращенец, который просит незнакомую женщину спать с ним…

Фан Фэй снова спросила:

— Господин Цинь, вы что-то хотели?

Цинь Минхэ поднял пакет, который держал в руке:

— Я купил несколько упаковок лекарств, которые помогают при проблемах со сном. Надеюсь, они тебе помогут.

Фан Фэй: «?»

Фан Фэй взяла пакет и мельком взглянула на разные флакончики внутри. На упаковках были надписи то на японском, то на немецком — ни одного понятного ей слова.

— У меня хороший сон, мне не нужны лекарства, — недоуменно отказалась Фан Фэй.

— Но ты же ходишь во сне. Это называется хороший сон?

— …Лунатизм у меня оттого, что я сплю слишком крепко. Даже когда встаю с кровати и брожу повсюду, это меня не будит, — раздраженно ответила Фан Фэй.

Она терпеть не могла, когда при ней упоминали лунатизм. Ей становилось неприятно, даже если кто-то случайно произносил эти два слова, не говоря уже о том, что Цинь Минхэ сейчас прямо обсуждал ее болезнь.

— О, я не разобрался, — слегка смущенно сказал Цинь Минхэ.

Фан Фэй скривила губы, мысленно отметив, что Цинь Минхэ, прекрасно зная, что ничего не выяснил, все равно самонадеянно прибежал дарить лекарства. Единственное возможное объяснение — он хотел ей угодить, но делал это совершенно бездумно. А цель его заискиваний — не та ли самая его извращенная просьба?

Она нахмурилась и снова посмотрела на лекарства в руке. Внезапно они показались ей неприятными.

Фан Фэй глубоко вздохнула, успокаиваясь, и ровным тоном сказала:

— Господин Цинь, спасибо за вашу доброту, но мне это не нужно. Если у вас больше нет дел, я закрою дверь.

— Это… — Цинь Минхэ замялся, явно собираясь что-то сказать.

— М?

Цинь Минхэ, казалось, сильно колебался и с трудом промямлил:

— То, что я… предложил тем утром…

Видя такое нетипичное поведение Цинь Минхэ, Фан Фэй подумала, что у него внезапно проснулась совесть, и он хочет извиниться, но ему неловко. Поэтому она решила сказать первой:

— Я не держу зла, не волнуйтесь. Я понимаю, что у многих людей есть какие-то тайные мысли, и понимаю, что тем утром вы только проснулись, голова еще не работала, поэтому и сказали мне те слова, не подумав о последствиях.

Я думаю, пока человек может отличать реальность от фантазий и не доставляет проблем другим, ничего страшного. Поэтому, пожалуйста, выбросьте эту мысль из головы по поводу меня. Я не соглашусь. Давайте считать, что этот инцидент исчерпан, хорошо? Больше не будем об этом вспоминать, и вам не нужно ничего делать по этому поводу.

Цинь Минхэ замер, уставившись на Фан Фэй с легким удивлением на лице.

В этот момент его взгляд не был острым, выражение лица — серьезным, а манера — высокомерной. Хотя он был безупречно одет, в элегантном костюме и с аккуратной прической, Фан Фэй вспомнила его таким, каким видела тем утром — совершенно безобидным, сидящим среди мягких одеял.

Таким он не вызывал у нее отторжения.

Однако… Фан Фэй втайне недоумевала. Казалось, он утратил ту утреннюю расслабленность, вместо этого в нем чувствовалась какая-то подавленная, обиженная усталость.

Наверное, потому что целый день работал, очень устал?

Но, подумав еще раз, кто не работал целый день? Она тоже очень занятой человек, крутится как белка в колесе, но почему-то не выглядит так, возвращаясь домой с работы.

— Ты действительно ни за что не согласишься? — тихо спросил Цинь Минхэ.

— Да, не соглашусь, — машинально ответила Фан Фэй.

Говоря о твердости, на самом деле она не была особенно твердой. Она просто делала то, что сделал бы любой нормальный человек — отказывалась от крайне неуместного предложения. Для этого не требовалось особой решимости.

Но Цинь Минхэ выглядел так, словно его поразил гром среди ясного неба. С недоверием, тревогой и серьезностью он посмотрел на Фан Фэй и спросил:

— Ни при каких обстоятельствах не согласишься?

— Не соглашусь, — беспомощно сказала Фан Фэй. — Господин Цинь, пожалуйста, будьте благоразумны. Никто в мире не согласится без всякой причины спать с незнакомым человеком.

— Но я…

Фан Фэй перебила Цинь Минхэ:

— Хватит «но», господин Цинь. Давайте пропустим эту тему, тут нечего обсуждать. Лучше скажите, зачем вы специально пришли ко мне?

Фан Фэй снова не дала Цинь Минхэ договорить.

Весь его с трудом собранный запал угодить ей иссяк. Он покачал головой и подавленно пробормотал:

— Ладно…

Фан Фэй продолжала спрашивать:

— Господин Цинь? Так зачем вы все-таки пришли? Только чтобы отдать лекарства?

Но Цинь Минхэ, похоже, не собирался отвечать. Быстро бросив «До свидания», он повернулся, широкими шагами подошел к своей двери, открыл ее отпечатком пальца и вошел внутрь.

Дверь захлопнулась с глухим стуком.

Фан Фэй подняла бровь, глядя на темно-коричневую деревянную дверь квартиры Цинь Минхэ напротив по диагонали. Его поведение казалось ей совершенно нелогичным.

Она снова посмотрела на пакет с бесполезными лекарствами, который непонятно зачем получила, и еще больше запуталась в его намерениях.

Если он хотел извиниться, почему не сказал ни слова сожаления? Если хотел продолжить убеждать ее… спать с ним, почему не проявил свою обычную наглость? Если он пришел без всякой цели, зачем принес ей пакет лекарств?

«Специально пришел, позвонил в дверь, неужели только для того, чтобы уточнить, согласна ли я с ним спать?..» — гадала про себя Фан Фэй, с отвращением снова посмотрев на дверь напротив. — «Цыц, ну и извращенец…»

Фан Фэй тоже вернулась в свою квартиру, закрыла дверь и бросила пакет со снотворным на обувную полку.

Переодевшись в домашнюю одежду и умывшись, Фан Фэй по привычке взяла телефон перед тем, как пойти в душ.

Цинь Минхэ прислал ей сообщение в WeChat: «Забыл сказать раньше, если эти лекарства тебе не нужны, верни их мне».

Фан Фэй: «?»

Фан Фэй держала телефон, уставившись на текст в чате, и целых две минуты сидела с открытым ртом, совершенно ошарашенная.

Она впервые встречала такого абсурдного человека, впервые видела такого скрягу. Как можно просить вернуть то, что ты подарил?!

Совесть у него есть?!

Словно перед ней были зрители, Фан Фэй встала в позу всадника, указала пальцем на пакет на обувной полке у входа и, глядя перед собой на белую стену, нервно спросила неизвестно кого:

— Ха! Этот паршивый пакет с лекарствами он еще и просит вернуть?! Он что, думает, что подарил мне мешок золота?! Он, наверное, из тех, кто крошки, упавшие изо рта во время еды, с пола подбирает и доедает? Этот жмот! Еще и адвокат! Еще и целый офис арендовал! Точно говорят, чем богаче люди, тем они скупее! Сегодня я в этом убедилась!

Фан Фэй раздраженно металась по гостиной, сдерживая поток ругательств, которые нельзя было ни произнести, ни услышать. Не открывая рта, она стиснула зубы и издавала серию невнятных мычащих звуков — так она обманывала себя, когда хотела выругаться, но не хотела навлекать на себя плохую карму сквернословием.

Спустя долгое время Фан Фэй наконец взорвалась криком:

— Верну так верну! Я что, не могу вернуть?! Не я же их просила! К черту эти дурацкие лекарства!

Фан Фэй сорвала с плеча банное полотенце, швырнула его на диван, решительно направилась к выходу, схватила пакет с лекарствами, который пробыл в ее доме всего несколько минут, открыла дверь, подбежала к двери Цинь Минхэ, повесила пакет на ручку, трижды громко стукнула в дверь («Бум-бум-бум!») и, не дожидаясь появления Цинь Минхэ, сердито повернулась, вернулась к себе и с силой захлопнула дверь. От удара ее квартира слегка содрогнулась.

Эмоции зашкаливали. Фан Фэй не пошла сразу в душ. Аккуратно повесив брошенное на диван полотенце обратно на вешалку, она молча постояла некоторое время, приходя в себя.

Она подошла к балкону, взяла полупустую пачку сигарет с низкой тумбочки, зажала одну сигарету в губах, взяла зажигалку в форме белого голубя, купленную в сувенирном магазине во время последней командировки, и зажгла ее. Затем подошла к перилам балкона, оперлась на них и, глядя на ночной город, медленно докурила сигарету.

У Фан Фэй не было сильной никотиновой зависимости, обычно ей было все равно, курить или нет.

Но во многие моменты раздражения она думала прибегнуть к помощи сигарет.

На самом деле, каждая выкуренная сигарета ей не помогала. Ее досада и дискомфорт после курения никуда не девались, но она упрямо повторяла этот ритуал в поисках спасения.

Потому что она не знала, что еще можно сделать.

Раскрытие ее секрета было похоже на запуск цепной реакции, вызвавшей череду событий и волнений, которые постоянно втягивали ее в себя.

Она не могла это остановить, все вышло из-под контроля, все смешалось у нее на глазах.

События развивались не так, как должны были, вещи были не на своих местах, но она не могла ничего исправить, и это вызывало у Фан Фэй сильную тревогу.

Фан Фэй всегда казалось, что предметы, сдвинутые с места, похожи на лунатизм. То же самое касалось и событий, вышедших из своей колеи.

Из-за лунатизма она связалась с очень проблемным человеком.

Она стучалась к нему в дверь посреди ночи, вешалась на шею, провела с ним две ночи в одной постели. Такое слишком раскованное поведение… если бы он был человеком с богатым воображением, он не мог бы не вообразить себе невесть что. Ее объяснения выглядели совершенно неубедительно на фоне ее поступков. Кроме тех, кто сам страдает лунатизмом, кто поверит, что взрослый человек, способный ходить и двигаться, находится без сознания?

Она совершенно не могла предсказать, что еще выкинет этот высокомерный, мелочный и нелогичный извращенец Цинь Минхэ.

Цинь Минхэ, вероятно, не верил ее словам, поэтому и не отставал. Он, наверное, думал, что она ищет себе «добычу», а ее отказ означал, что он ей не понравился. Поэтому он сам проявил инициативу, предложив спать вместе, ясно выразив свое желание, в надежде стать ее «добычей».

Ей было противно обсуждать с Цинь Минхэ вопрос о том, будет ли она с ним спать. Она боялась, что Цинь Минхэ будет угрожать ей, используя ее лунатизм. Она не хотела больше контактировать с Цинь Минхэ.

Но она не знала, как справиться со всем этим. Она не могла просто взять и переехать, не могла без причины разорвать контракт, заплатить неустойку и отказаться от дизайна для Цинь Минхэ, и уж тем более не могла сбежать из города только для того, чтобы избежать одного извращенца.