Глава 6. Верни мои три тысячи!

Простые, бесхитростные слова брата прозвучали с несокрушимой силой.

Сюй Ян мгновенно понял его замысел. Но для него, привыкшего идти по головам родных и близких ради места главы семьи, такой поступок был непостижим.

«Каждый сам за себя» — вот кредо, которому он следовал в прошлой жизни.

Хотя он всегда неверно истолковывал истинный смысл этих слов.

Не меньше был поражён и Ли Даюн. Хоть он и привёл эксперта, правда была не на его стороне. Да и изначально он хотел лишь вытрясти немного денег и вернуть себе лицо после того, как дурачок вышвырнул его из дома.

Видя благородство и самоотверженность Сюй Хуая, Ли Даюн хотел было отступить, но двор был плотно окружен соседями, и перед таким количеством свидетелей он не мог потерять лицо.

Пути назад не было.

— Нечего тут разыгрывать спектакль! Не хочешь, чтобы твой брат сел в тюрьму? Тогда пусть он с женой отработают свой долг!

Толпа загудела. Одни говорили, что у Ли Даюна нет сердца, раз он так издевается над людьми.

Другие считали, что это хороший выход, позволяющий избежать тюрьмы.

Ма Гуйчунь разрыдалась. Семья и так еле сводила концы с концами, а здоровье Сюй Хуая оставляло желать лучшего. Если им придётся работать на Ли Даюна, это будет равносильно смерти.

Плач невестки вырвал Сюй Яна из размышлений о своей прошлой жизни. Глядя на самодовольного Ли Даюна, он не мог сдержать улыбки.

— Я разбил твою вещь, и, конечно же, я её оплачу, даже если мне придётся продать всё, что у меня есть. Это не обсуждается.

Ли Даюн опешил. Так поправился этот дурачок или нет?

— Вот только даже свиньи, которые едят из этого помойного ведра, не поверят, что оно стоит пятьдесят тысяч.

Ли Даюн не сразу понял, что его оскорбили. Те, кто верил в ценность кувшина, тоже притихли.

Не дав Ли Даюну вставить и слова, Сюй Ян продолжил:

— А это, я полагаю, эксперт, который проводил оценку? Ого! Вы даже кувшин принесли! Как удобно! Прошу вас, расскажите всем собравшимся, сколько же на самом деле стоит эта вещь?

Лицо Ли Даюна расплылось в улыбке. Кажется, дурачок всё-таки дурачок. Сейчас он вернёт и деньги, и потерянное лицо!

Не дожидаясь новых колкостей, он подобострастно обратился к Сунь Хуайи:

— Учитель Сунь, ну как, моя семейная реликвия действительно стоит пятьдесят тысяч?

Произнося «пятьдесят», он незаметно показал три пальца, напоминая о трёх тысячах, которые заплатил за заключение.

Сюй Ян усмехнулся.

Остальным же показалось, что Ли Даюн просто не в себе от горя из-за разбитого кувшина.

Сунь Хуайи думал лишь о том, как бы поскорее выбраться из этого ужасного двора. Нет, не просто выбраться, а ещё и компенсировать свои убытки от покупки подделок с помощью этого хитрого парня.

Мысль о гневе жены, если он вернётся с пустыми руками, придала ему смелости.

— Кхм! Да, осколок, который вы мне принесли, действительно от этого кувшина, — начал своё представление Сунь Хуайи. — И, как я уже говорил, — он сделал паузу и, взяв осколок, сделал вид, что внимательно его изучает, — хотя он и старый, ему не больше пятидесяти лет, и коллекционной ценности он не представляет.

У Ли Даюна потемнело в глазах. Он пошатнулся и, чтобы не упасть, схватился за край разбитого кувшина, даже не заметив, как порезался.

— Он ничем не отличается от обычных кувшинов, которые продаются на рынке. Вполне годится для хранения воды. Жаль, что его разбили, — добавил Сунь Хуайи.

Ли Даюн рухнул на землю. Его спутники поспешили поднять его.

Придя в себя, Ли Даюн схватил Сунь Хуайи за руку и потащил его за угол дома, подальше от толпы.

Сюй Хуай стоял во дворе в полном недоумении. Сюй Ян, глядя на своего простодушного брата, вспомнил, как тот только что заступился за него, и почувствовал к нему ещё большую привязанность.

— Брат, всё в порядке. Иди, скажи невестке, чтобы не волновалась. Я сам всё улажу.

Не дав Сюй Хуаю задать вопросы, он втолкнул его в дом.

Увидев плачущую жену, Сюй Хуай поспешил её успокоить.

Тем временем Ли Даюн, отведя Сунь Хуайи в сторону, закричал:

— Ты что творишь?! Я же тебе три тысячи дал!

— Ну да, три тысячи. За оценку. Я же её провёл. Ты сказал, что заключение порвали, вот я и провёл повторную оценку при свидетелях, — голос Сунь Хуайи становился всё тише, а лицо Ли Даюна — всё краснее.

— Сукин сын! Я тебя убью!

Ли Даюн хотел было схватить толстяка за горло, но тот оказался слишком скользким и вывернулся.

Один бросился бежать, другой погнался за ним. Поднялась пыль, вокруг собрались зеваки.

— Стоять! Что вы тут устроили?!

Громкий окрик заглушил шум толпы и крики Ли Даюна.

Оба остановились. Ли Даюн перестал проклинать семью Сунь Хуайи, только когда увидел, кто к ним подошёл.