Четыре палочки танхулу

Четыре палочки танхулу

Впервые я встретила этого странного человека ясным утром. Выйдя из дома, я увидела старика с растрёпанными волосами, который сидел у порога вместе с моим отцом и грелся на солнышке.

Отец непринуждённо прислонился к глиняной стене, незнакомый старик сидел рядом, развалившись. Между ними стоял чайник, оба, прищурившись, пили чай.

Я разглядывала старика, он тоже смотрел на меня.

— Девчонка, ты загораживаешь мне солнце, — старик махнул на меня рукой, прогоняя.

Мне было лень обращать на него внимание.

— Отец, я в школу боевых искусств, — попрощавшись с Лю Цином, я ушла.

Неожиданно на следующий вечер мы с А Ланем снова столкнулись с ним у входа в переулок.

От старика разило вином, одежда была вымазана грязью, он что-то бормотал себе под нос и размахивал руками.

Несколько мальчишек стреляли в него из рогаток:

— Сумасшедший старик, убирайся из переулка Хулю!

— Эй, зачем вы его бьёте? — А Лань остановил мальчишек. — Пусть он и не в себе, но это не значит, что можно над ним издеваться!

Детишки тут же разбежались.

А Лань указал на пьяного старика:

— Это тот самый сумасшедший дядюшка, о котором я тебе рассказывал. Говорят, он иногда буйствует.

Я подошла ближе и услышала, что старик повторяет строчки из «Сутры Сердца»:

— Все обусловленные вещи подобны сну, иллюзии, пузырю, тени, росе или молнии. Так их следует рассматривать.

А Лань нервно держался рядом, опасаясь, что пьяный старик нападёт на меня.

Я улыбнулась и, взяв А Ланя за руку, прошла мимо места, где лежал старик.

— А Лань, я не боюсь несчастных, которые притворяются сумасшедшими.

Вывеску академии Боя сменили, теперь она называлась академией Миндэ. Говорили, что пригласили нового учителя, и в ближайшие дни те, кто не закончил обучение, должны вернуться в школу.

А Лань по-прежнему сидел рядом со мной. В своей заметной маске он рассеянно листал книги.

Когда новый учитель вошёл в класс, А Лань взглянул на него, а потом резко повернулся ко мне с изумлённым видом:

— Чжаоцзюнь, ты такая умная! Сумасшедший старик и не сумасшедший вовсе! Он будет нашим учителем!

Дун Чжии, новый учитель академии Миндэ, был тем самым сумасшедшим стариком из переулка Хулю.

Приведя в порядок растрёпанные волосы и надев чистую и опрятную одежду, он стоял перед учениками, цитируя классиков и красноречиво рассуждая.

Его лекции были явно глубже и сложнее, чем у Цинь Шэна. Многие ученики отвлекались.

А я слушала, жадно ловя каждое слово, боясь пропустить хоть крупицу новых знаний.

Дун Чжии проработал учителем месяц, и мои сочинения значительно улучшились. Он всё больше обращал на меня внимание.

Близился конец года. В день последнего занятия в академии пошёл сильный снег.

Одноклассники постепенно расходились по домам, А Лань тоже рано ушёл в школу боевых искусств. Я стояла у ворот академии и смотрела на снег. Прохладные снежинки падали мне на лицо, и мне нравилось это ощущение бодрости.

Дун Чжии подошёл ко мне с зонтом и укрыл меня от снега.

— Я провожу тебя до дома и заодно навещу твоего отца.

Я никогда не спрашивала отца о его отношениях с Дун Чжии. Даже если бы спросила, правды бы не узнала.

Снежной ночью мой отец и учитель Дун сидели у очага, пили вино, говорили о поэзии, песнях и живописи, обсуждали разные диковинки и сплетни. Выпив чашку за чашкой, оба, наконец, напились до бесчувствия.

Пьяный учитель Дун любил поболтать. На этот раз он рассказывал не буддийские сутры.

Он смотрел на меня затуманенным взглядом и рассказывал историю о настоящей принцессе и фальшивом наследном принце.

— Госпожа наложница выносила ребёнка десять месяцев, думая, что родит сына, но родилась девочка. Чтобы побороться за вакантное место императрицы, она провернула грандиозный обман. Используя связи своей семьи, она нашла за пределами дворца мальчика, родившегося в то же время, и подменила им принцессу. А потом попросила своего двоюродного брата, заместителя министра юстиции, с которым дружила с детства, увезти принцессу подальше от столицы и вырастить её под другим именем.

— Фальшивый принц стал наследным принцем, госпожа наложница стала императрицей, а настоящая принцесса оказалась вдали от дома.

Дун Чжии, глядя на моего отца мутным взглядом, хриплым голосом, словно актёр в театре, протянул: «Бедный влюблённый, всю жизнь страдает от любви…»

Выслушав эту историю, я вышла во двор и посмотрела на падающий в темноте снег. Моё сердце было неспокойно. По лицу скатились капли — то ли растаявший снег, то ли слёзы.