Глава 490. Прошлое Гао Чжицзяня

В деревне Бычье Сердце Гао Чжицзянь, словно железным плугом, провел по плотной утрамбованной земле своими крепкими, как из железа выкованными, пальцами, оставляя глубокие борозды.

— Что ты рисуешь? — нахмурившись, спросила Чунь Сяомань, глядя на сидящего на корточках Гао Чжицзяня.

— Может, лучше напишешь? Я недавно в школе немного научилась, — предложила она.

Гао Чжицзянь взглянул на нее и покачал головой, продолжая рисовать.

— Эй! Что это значит? Ты меня, что ли, презираешь? — Чунь Сяомань толкнула его.

Почувствовав ее руку на своем плече, Гао Чжицзянь, сдерживая улыбку, покачал головой и снова склонился над рисунком.

— Это змея? Ты раньше продавал лекарства от змеиных укусов?

— Дракон! — пробасил Гао Чжицзянь.

Под его пальцами на земле появился огромный извивающийся дракон. Затем быстрыми движениями он нарисовал под драконом сидящего человека.

— Император! — указал Гао Чжицзянь на человечка и тут же нарисовал вокруг него горы золотых слитков.

Рядом с императором он изобразил несколько маленьких фигурок. Нарисовав последнюю, Гао Чжицзянь хлопнул себя по груди: — Я!

— Ты сын императора?! — Чунь Сяомань широко распахнула глаза.

Гао Чжицзянь кивнул, а потом замотал головой: — Нет… нет… не знаю!

— Как это, не знаешь? Что все это значит?

— Мо… мо… может… быть… неправда!

— Но ты же говорил, что это твое прошлое. Как же это может быть неправдой? Ты рассказывал об этом старшему брату Ли? Что он думает?

— Нет.

— Почему?

Гао Чжицзянь помедлил, взглянул на Чунь Сяомань и нарисовал рядом с фигуркой, изображающей его самого, еще одну, взрослую.

Лицо взрослого было закрыто, а за спиной у него виднелись три меча.

Гао Чжицзянь уколол палец и кровью раскрасил одежду взрослого в красный цвет. Чунь Сяомань сразу поняла, кого он изобразил.

— Это старший брат Ли? — В красных даосских одеждах ходили немногие, и она сразу узнала Ли Хована.

Гао Чжицзянь энергично закивал. Затем он написал у себя на лбу большую цифру пять.

— Эту цифру я знаю. Это пять, как в "один, два, три, четыре, пять". Самая простая цифра. Значит, тебе тогда было пять лет?

Гао Чжицзянь кивнул и указал на мечи за спиной Ли Хована на рисунке. Резким движением он зачеркнул фигурку, изображавшую его самого.

— Старший брат Ли… убил тебя? Убил пятилетнего тебя? — Чунь Сяомань произнесла это с сомнением в голосе.

— Да, — кивок Гао Чжицзяня ошеломил Чунь Сяомань.

— Старший брат Ли убил тебя, но как же ты сейчас жив? И он убил тебя, когда ты был ребенком?

— Мо… мо… может… неправда! — Гао Чжицзянь нарисовал себя снова, на этот раз в доспехах и на колеснице.

Вокруг него он изобразил толпу людей с копьями, направленными на него.

— Ты снова умер? Я ничего не понимаю.

— Путаница… — Гао Чжицзянь хлопнул себя по голове, — путаница!

Его движения стали резкими. Он нарисовал еще несколько вариантов своей смерти: утопление, сожжение, повешение.

Наконец, он перестал рисовать людей и куском угля начал изображать черные круги. С каждым новым кругом в его глазах появлялся страх.

В конце концов, нарисовав огромный черный круг, поглотивший все предыдущие рисунки, Гао Чжицзянь вскочил на ноги и отшатнулся.

— Гао Чжицзянь, ты в порядке? Может, позвать лекаря?

Гао Чжицзянь вытер холодный пот со лба, размазав по лицу угольную пыль.

Он покачал головой, осторожно подошел к рисунку, взял горсть земли и тщательно засыпал ею черные круги.

Затем он нарисовал на тыльной стороне ладони маленькую фигурку, изображающую его самого. Этой рукой он разгреб землю, открывая из-под нее золотые слитки: — Деньги!

Он провел линию от кучи золота к ногам Чунь Сяомань: — Бери!

— Нет-нет, подожди. Дело сейчас не в деньгах. Нарисуй еще раз, поподробнее. У меня в голове все смешалось, — попросила Чунь Сяомань, чувствуя, как мысли путаются.

— Его смысл понятен, — раздался голос у входа. Обернувшись, они увидели Чжао У, опирающегося на трость.

Судя по всему, он видел все, что рисовал Гао Чжицзянь.

Чжао У подошел к ним, посмотрел на рисунок и, немного подумав, сказал: — Судя по его рисунку, Гао Чжицзянь в прошлом был знатным человеком, у которого было много денег.

— Разные способы смерти, вероятно, символизируют опасности, связанные с этим положением. Но если нам будет совсем туго, он готов рискнуть и использовать свое прошлое, чтобы помочь нам.

Чжао У повернулся к Гао Чжицзяню и серьезно спросил: — Я правильно понял?

Гао Чжицзянь замялся, а затем решительно покачал головой, — Я… я… я император!

На лице Чжао У появилось недоумение: — Ты император? И старший брат Ли убил тебя в пять лет? А потом ты ожил? Потом снова умер? И в конце концов Даньян Цзы тебя поймал?

— В Великой Лян не было пятилетних императоров. Придумывай что-нибудь поправдоподобнее.

— И ты не рассказал об этом старшему брату Ли, потому что в твоей истории полно нестыковок? Тебе было пять лет, а сколько тогда было старшему брату Ли? Он же ненамного старше тебя.

Слова Чжао У причинили Гао Чжицзяню боль. Он начал бить себя по голове, и вскоре ладони сжались в кулаки: — Путаница! Путаница!!

— Гао Чжицзянь, перестань! — Чунь Сяомань схватила его за руку, — когда эта напасть закончится, труппа Лю снова сможет зарабатывать. Не беспокойся о деньгах!

Гао Чжицзянь постепенно успокоился. Он с грустью посмотрел на не поверивших ему людей, сжал кулаки и ушел.

— Рассказать об этом старшему брату Ли, когда он вернется? — спросил Чжао У, опираясь на трость.

Чунь Сяомань посмотрела вслед Гао Чжицзяню и кивнула.

— Думаю, лучше рассказать. Он много повидал, может быть, что-то знает о прошлом Гао Чжицзяня.