Глава 493. Страх

Как только старуха погибла, последователи Закона Веры словно очнулись от сна. В панике они бросились врассыпную, скрываясь в темноте за пределами деревни.

В воздухе стоял смрад крови и нечистот. Люди замерли, не сразу осознавая, что победили.

Напряжение спало, и многие обессиленно опустились на землю, тяжело дыша. Вскоре тяжелое дыхание сменилось рыданиями и приступами тошноты.

Те, кто пришел из павильона Чистого Ветра, держались лучше. После путешествия с Ли Хованом они ко многому привыкли.

Чунь Сяомань вытерла кровь с лица. Она хотела что-то сказать, но вдруг почувствовала слабость и упала на землю, покрывшись холодным потом.

— Ничего страшного, духи ушли. После такого ритуала всегда так бывает, — успокоил кто-то из местных.

Увидев, что и другие участники ритуала чувствуют себя так же, мальчик и Гао Чжицзянь успокоились.

— Слабоват ты, Сюцай. Мой талисман от старшего брата Ли куда полезнее. Хорошо, что я не стал учиться этим бесполезным штукам, — похвастался Пёс, показывая свой жезл.

— Да пошел ты! Это всего лишь самое простое заклинание! Тебе только с таким и тягаться. Посмотрим, что ты скажешь, когда я освою Диаграмму Двух Духов и Практику Трех Духов! Тогда и померимся силами!

— Ого! Смотрите, какой смелый! Давай, поспорим! На что?

— Пёс, тебе не надоело? Сейчас не время для игр! Помоги нам добраться до усадьбы! Ты что, не видишь, Гао Чжицзянь ранен!

С помощью остальных жители деревни Бычье Сердце собрались в усадьбе семьи Бай. Чтобы предотвратить новое нападение, на стенах развесили факелы, ярко освещая двор.

Несмотря на победу, деревню окутала печаль. В главном зале стояли двенадцать тел, покрытых белыми простынями.

Деревня Бычье Сердце была небольшой, и каждый из погибших был кому-то другом или знакомым.

Лю Чжуанюань с мрачным видом курил свою трубку. Среди погибших было двое его новых учеников, один из которых был самым талантливым. Какая потеря.

— Откуда взялись эти разбойники? В царстве Лян всегда было спокойно, — сказал кто-то.

— Это не разбойники, — возразила Чунь Сяомань, помогая мальчику обработать раны, — они все время твердили про какого-то Бога Змееголов. Похоже, это какая-то секта.

— Я тоже думаю, что это не разбойники. Когда на нашу деревню нападали разбойники, они грабили богатых и уходили. Они бы не стали трогать крестьян, — добавил один из ополченцев.

Лю Чжуанюань постучал трубкой по столбу и набил ее свежим табаком, — Зачем убивать, когда можно жить спокойно? С ума сошли, что ли.

— Хотите знать, зачем они напали? Спросите у них самих, — сказал Пёс, втаскивая во двор какое-то существо.

Всех присутствующих охватил ужас. Это существо едва ли можно было назвать человеком. Его конечности и лицо были искажены, превращая его в жуткого монстра.

— Ну как, впечатляет моя божественная игла? После попадания он не может ни ходить, ни умереть. Вот и притащил его сюда, чтобы расспросить.

Люди столпились вокруг, но никто не решался заговорить первым.

— Как его допрашивать? Старший брат Ли в этом мастер, но его сейчас нет.

— Я займусь им! — воскликнула Чунь Сяомань, вспомнив погибшую Нань`эр. Она схватила бамбуковую метлу и начала охаживать ею пленника.

Избив его до синяков, она грозно спросила: — Говори! Зачем вы напали на нашу деревню?!

— Проклятая шлюха! Убейте меня, если сможете! Я стану духом Бога Змееголов! В следующей жизни буду императором! А вы, заблуждающиеся глупцы, будете свиньями и собаками, всю жизнь жрать дерьмо! — выкрикнул сектант, используя рот, расположенный у него под мышкой.

— Думаешь, я не посмею?! — Чунь Сяомань выхватила меч и приставила его к горлу пленника, которое находилось рядом с ухом.

Глядя на его насмешливую улыбку, Чунь Сяомань едва сдерживала гнев. Ей хотелось разрубить его на куски.

— Постойте-ка, постойте. Дайте мне попробовать, — сказал Пёс и вышел.

Вернулся он в красном даосском халате, с охапкой ножей разного размера.

— Пёс, зачем ты надел одежду старшего брата Ли? И зачем тебе мои ножи для разделки свиней? — удивленно спросил мальчик.

— Не болтай, смотри и учись! — Пёс присел перед пленником, прокашлялся и, подражая голосу Ли Хована, произнес, — знаю, ты смерти не боишься. А как насчет участи пострашнее?

Он разложил ножи перед собой. Тут были и тонкий нож для протыкания сердца, и крюки для подвешивания туш, и широкий тесак для рубки костей, и маленький нож для снятия щетины.

Глядя на сверкающие лезвия, пленник нервно дернулся, но все же выкрикнул: — Давай, убей меня, если смеешь!!

— О? Все еще храбришься? С чего же начать?

Вместо ножа Пёс взял кусок грубой веревки: — Не ожидал, да? Сейчас я устрою тебе небольшую закуску.

— Эта веревка не шелк. Она очень грубая. Видишь, какая она шершавая? — Пёс провел веревкой по коже пленника, оставляя красный след.

— Сейчас я продену ее между твоих ног и буду медленно тянуть, как пилой. Веревка — не нож, она грубая. Она будет тереть твою кожу и мясо, превращая их в фарш.

По мере того как Пёс описывал пытку, в глазах пленника появился страх, а тело начало дрожать.

— Ах да, веревка будет проходить…

Пёс не успел закончить фразу, как пленник сломался. Слезы и сопли текли по его лицу, а тело тряслось, как в лихорадке: — Я скажу! Я все скажу! Только убейте меня! Пожалуйста!

Пёс радостно хлопнул в ладоши и гордо обернулся: — Ну как? Видали, какой я молодец!

Однако вместо ожидаемого восхищения он увидел лишь настороженные и испуганные взгляды.

— Что вы так на меня смотрите? Я же ничего не сделал! Я просто повторил то, что говорил старший брат Ли.