Глава 7 (Часть 1)

Глава 7

Аккомпанемент резко оборвался. Учительница Нин нахмурилась:

— Сосредоточься.

— Простите, учительница, — у Цзян Сун побежали мурашки по коже. Она сделала пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

На третьей попытке Цзян Сун специально села спиной к окну.

Но как она ни старалась, ее дыхание все равно было неровным, и некоторые ноты звучали либо слишком высоко, либо слишком низко.

Учительница Нин хмурилась. В комнате стихли и музыка, и пение, стало так тихо, что можно было услышать, как упала булавка.

Цзян Сун немного испугалась.

Но в конце концов учительница Нин не стала ее ругать, а лишь сказала:

— Потренируйся еще.

За окном послышался шорох листьев. Учительница Нин повернулась и посмотрела. Ее строгое выражение лица вдруг смягчилось.

— Почему ты вернулся?

— Пора полоть траву, — Линь Е был немногословен, даже с учительницей Нин.

Учительница Нин, казалось, привыкла к этому и с улыбкой сказала:

— Надень шляпу, солнце уже высоко.

— Ничего страшного.

Слушая их разговор, Цзян Сун вдруг почувствовала себя неловко.

Учительница Нин повернулась и, увидев, что Цзян Сун сидит, опустив голову, и ее нежно-розовые губы слегка надуты, поняла причину ее плохого настроения. Но она не стала ее утешать, а лишь сказала:

— Отдохни полчаса, настройся, а потом продолжим.

— Хорошо.

Учительница Нин поднялась на второй этаж, тетя Лю готовила обед на кухне.

Цзян Сун сидела на стуле у фортепиано спиной к инструменту, ее ноги слегка покачивались в такт музыке, она тихонько напевала одну и ту же мелодию снова и снова.

За резным окном юноша купался в ярком солнечном свете, стоя среди буйно разросшейся зелени, и голыми руками выдергивал сорняки с корнем.

Корни цепко держались за землю, и, когда их выдергивали, раздавался тихий, глухой звук, словно неприметная, но упорная жизнь боролась с судьбой до последнего.

Мысли Цзян Сун блуждали, и она сбилась с тона.

Когда она опомнилась и поняла это, ее лицо вытянулось.

— Ты хорошо поешь?

Цзян Сун подошла к окну и спросила достаточно громко, чтобы Линь Е услышал, но не слишком, чтобы не потревожить остальных.

Юноша, наклонившись, чтобы выдернуть сорняк, на мгновение замер, но тут же, слегка напрягая сильную руку, вырвал дикую морковь с корнем.

Он ловко оббил землю с корней о ствол дерева рядом, а затем, взмахнув рукой, бросил дикую морковь. Она описала в воздухе красивую параболу и точно приземлилась в бамбуковую корзину.

Солнце в десять часов утра уже сильно пекло. Он был без головного убора, и на лбу и шее выступили капельки пота, футболка спереди и сзади промокла.

Он пробирался сквозь заросли, края его обуви были в земле, а брюки испачканы растительным соком.

Он должен был выглядеть неряшливо, но, возможно, из-за широких плеч, длинных ног и фигуры, которая находилась на грани между юношеской угловатостью и зрелой мужской привлекательностью,

…а также из-за его поразительно красивого лица, вся эта сцена напоминала кадр из артхаусного фильма какого-нибудь известного режиссера, где главный герой — воплощение энергии и страсти.

Но судя по их недавним встречам, он был очень холодным человеком.

Странно.

Цзян Сун не сводила с него глаз, но, прождав какое-то время, так и не дождалась ответа.

— Я с тобой разговариваю, — немного раздраженно сказала Цзян Сун.

— Угу.

— …Угу?

Что это значит?

Он хотел сказать, что хорошо поет, или что он слышал ее, но не хотел отвечать?

Цзян Сун открыла рот, но в итоге сердито его закрыла.

Она не стала сдерживать свое недовольство и начала тихонько стучать ногами по белому плинтусу, чтобы дать понять, что она обижена.

Линь Е услышал шум и повернулся. Капля пота неожиданно скатилась с его века. В солнечном свете прозрачная капля создавала необычный оптический эффект.

С его точки зрения, девушка, смотревшая на него через резное окно, была словно картина: черные волосы, красные губы, белая кожа.

Насыщенные цвета, мягкие оттенки.

Щеки маленького кролика надулись еще сильнее.

Она действительно рассердилась.

На самом деле, когда Цзян Сун спросила его, хорошо ли он поет, он ответил.

Всего одно слово: «нет».

Возможно, как раз в тот момент по переулку проезжала машина, и звук клаксона заглушил его голос, поэтому Цзян Сун не расслышала.

Он не знал, что девушки могут так легко обижаться. На полсекунды он задержал взгляд на Цзян Сун, но в итоге ничего не сказал.

Капля пота попала в глаз, вызывая неприятное жжение.

Руки Линь Е были испачканы землей, поэтому он вытер пот подолом футболки.

Он повернулся спиной к Цзян Сун, но в этот короткий миг Цзян Сун все же успела заметить красивую, рельефную линию его талии.

Цзян Сун быстро отвела взгляд.

Когда учительница Нин спустилась вниз, она увидела, что щеки Цзян Сун порозовели, словно она — спелый персик на ветке в мае.

— Тебе жарко? Может, включить кондиционер?

Учительница Нин увлекалась традиционной китайской медициной и считала, что летом нужно сохранять спокойствие, и тогда будет прохладно. Она не включала кондиционер, пока температура не поднималась выше тридцати пяти градусов.

Кроме того, этот дом был построен на берегу реки, во дворе росли цветы и деревья — гинкго и магнолия, которым было больше двадцати лет. Их раскидистые кроны создавали тень, защищая небольшой дом от солнца.

Поэтому, несмотря на то, что сегодня было тридцать два градуса, на первом этаже все равно было прохладно.

— Нет, — поспешила ответить Цзян Сун.

Учительница Нин слегка приподняла брови, положила пульт от кондиционера, улыбнулась и снова села за фортепиано.

Урок закончился ближе к полудню.

Во второй половине занятия Цзян Сун выступала не то чтобы хорошо, но и не плохо.

Она старалась исправить ошибки, на которые указывала учительница Нин, но базовые навыки и техника — это то, что не освоишь за один день.

Учительница Нин закрыла крышку фортепиано и сказала:

— Ладно, продолжим на следующей неделе. Потренируйся дома.

— Хорошо, спасибо, учительница.

Учительница Нин хотела, чтобы Цзян Сун осталась на обед, но Цзян Сун, расстроенная неудачным уроком и двумя промахами с Линь Е, была не в настроении и сослалась на встречу с однокурсницей.

— Хорошо, будь осторожна по дороге, — учительница Нин повернулась к тете Лю. — Где Сяо Е?

Цзян Сун собирала свою сумку и, услышав это, краем глаза посмотрела в окно.

Двор был залит ярким солнечным светом, тени от ветвей падали на землю, но юноши нигде не было видно.

Тетя Лю посмотрела на улицу и сказала:

— Наверное, ушел.

— Вот парнишка, — в голосе учительницы Нин слышалась нежность.

Цзян Сун вышла во двор.

Зная, что переулок узкий и машине туда не проехать, она позвонила водителю и попросила его подождать на более широкой улице.

Солнце сильно пекло, и она раскрыла зонтик от солнца, который всегда носила с собой.

Девушки любят красоту и боятся загореть даже на руках и ногах, поэтому Цзян Сун низко опустила зонтик.

Проходя мимо входа в переулок, она услышала громкий гудок машины, но не обратила на это внимания.

Пройдя еще несколько метров, она вдруг услышала позади себя чистый, низкий голос:

— Цзян Сун.