— Хватит выпрашивать серебро у второй молодой госпожи! Ты же знаешь, какое у нее положение в семье мужа. Ты ее родная сестра, почему ты не можешь проявить к ней немного сострадания?
Голос показался знакомым. Нин Инхань, все еще находясь в замешательстве, подняла голову. Перед ней стояла Куся — служанка ее младшей сестры.
Куся попала в резиденцию Цзинь-вана еще ребенком, и именно Нин Инхань когда-то дала ей это имя.
Обычно Куся держалась с ней почтительно, когда же она начала позволять себе говорить в таком тоне? Мысли Нин Инхань путались, но она понимала: что-то не так.
Не получив ответа, Куся вздохнула и положила на стол небольшой сверток:
— Цзюньчжу, позаботьтесь о себе.
Когда Куся ушла, сознание Нин Инхань постепенно прояснилось.
Она быстро заметила, что комната, в которой находилась, не была ее спальней, — эта комната была куда беднее ее прежних покоев.
Все убранство составляли кровать, стол, стул, комод, туалетный столик и беспорядочно сложенная в сундуках одежда.
Нин Инхань посмотрела в медное зеркало на туалетном столике, в котором отразилась прекрасная девушка в белом платье — хрупкая, с чуть покрасневшими от слез глазами и вызывающая сочувствие.
Но Нин Инхань едва не вскрикнула.
Это было ее тело — но не так, как она его помнила.
Чаннин цзюньчжу из резиденции Цзинь-вана в алых одеждах, чьи яркость и жизнерадостность пленяли сердца молодых дворян — когда она стала выглядеть такой слабой и беззащитной?
И тогда Нин Инхань все поняла.
Чужая душа овладела ее телом.
Оказалось, что это не сон, она действительно пережила все это.
За эти годы ее сознание ненадолго пробуждалось несколько раз, но она не могла управлять своим телом. Она могла только смотреть, как та, что называла себя «пришедшей из другого мира», использует ее тело и вершит дела, противные ее воле.
В «О чем не говорил Конфуций» Юань Мэй писал о духах, призраках и богах.
Не испытай она все это сама — ни за что бы не поверила, что такое может произойти.
Нин Инхань подошла к столу, на который Куся положила сверток, — это был кошелек с серебром и банкнотами.
Всего там несколько сотен лян серебром, для прежней Нин Инхань это было ничтожной суммой, но оглядев эту убогую обстановку, она поняла, что для человека, живущего здесь, это была огромная сумма.
Нин Инхань вспомнила слова Куся, из которых можно было предположить, что эти деньги она выпросила у своей младшей сестры Нин Няньнуань.
Что натворила та чужая душа, что достойная цзюньчжу оказалась в таком положении?
И самое главное... Куся упомянула, что Няньнуань несчастлива в замужестве. Младшая сестра... вышла замуж?!
Сколько же времени прошло?..
Она распахнула дверь. Перед ней оказался небольшой дворик, совсем крохотный. Во дворе стояли еще два строения — одно из них, судя по всему, было кухней. Возле входа в кухню, склонившись над тазом с овощами, сидела женщина лет пятидесяти.
— Извините, тетушка… — сказала Нин Инхань.
Женщина подняла на нее взгляд и, не проявляя ни малейшего интереса, вновь погрузилась в мытье овощей, пробормотав себе под нос:
— Ну чего тебе, молодая госпожа Нин? Опять какие-то причуды?
— Не подскажете, какой сейчас год?
Женщина странно посмотрела на нее:
— Двадцать первый год Юаньпин. У тебя что, голова не в порядке?
Двадцать первый год Юаньпин... Нин Инхань отступила на шаг...
Три года. Целых три года.
С шестнадцати до девятнадцати лет.
От высокородной цзюньчжу до жительницы убогого, разваливающегося дворика, которую даже служанка может безнаказанно оскорблять...
Что же произошло?...
— Тогда... скажите, где мы находимся?
— Да где же еще? — насмешливо фыркнула женщина. — В загородной усадьбе господина Су, конечно.
— Господина Су? — машинально переспросила Нин Инхань.
— Ой, только не говори, что ты даже не знаешь, кто такой господин Су! Ты же три года бегала за ним по пятам, а потом и вовсе без всякого стыда поселилась в его усадьбе, — женщина усмехнулась. — Цзюньчжу, а ведешь себя как последняя бесстыжая девка... Будь ты моей дочерью, я бы тебе ноги переломала!
Нин Инхань сжала кулаки, пытаясь сдержать бурю эмоций. Проснувшись в таком положении и услышав все это, она готова была разрыдаться.
Но показывать свои слабости перед посторонними она себе никогда не позволяла.
К тому же сейчас важнее было разобраться в ситуации.
Когда она заговорила снова, в ее голосе лишь чуть слышалась дрожь:
— Тогда скажите... за кого вышла замуж моя младшая сестра, вторая молодая госпожа из резиденции Цзинь-вана?
Женщина не удостоила ее ответом:
— Господин Су тебя бросил, вот ты и пристаешь ко мне с глупостями. Разве сама не знаешь, за кого вышла замуж твоя младшая сестра? За третьего сына Чанпин-хоу, конечно!
С этими словами она выплеснула воду от мытья овощей прямо на ступени, но Нин Инхань даже не шелохнулась, позволив грязной воде забрызгать свои туфли и подол платья.
Женщина направилась на кухню, не обращая на нее больше внимания.
Нин Инхань же застыла на месте, ощущая ледяной холод внутри.
Резиденция Цзинь-вана находилась далеко в Ючжоу, а в столице оставались лишь его сын и две дочери. Все понимали, что император держал детей влиятельного Цзинь-вана при дворе в качестве заложников.
Когда-то вдовствующая императрица, желая увидеть внуков, повелела второму сыну и второй дочери Цзинь-вана прибыть в столицу.
Тогда Нин Инхань добровольно вызвалась сопровождать младших брата и сестру.
Ее брату Нин Чэнланю было всего восемь, а сестре Нин Няньнуань — тринадцать лет. Один — совсем ребенок, другая — кроткая и беззащитная девочка. Как могла старшая сестра оставить их одних?
Наследник Цзинь-вана ни в коем случае не мог отправиться в столицу, поэтому Нин Инхань взяла на себя ответственность сопровождать младших.
В первое время столичная знать не воспринимала этих детей-заложников всерьез.
Но Нин Инхань проявила недюжинный ум и всего за несколько месяцев сумела завоевать расположение вдовствующей императрицы, получив титул цзюньчжу. Император даже пожаловал им бывшую столичную резиденцию Цзинь-вана.
С изменением отношения вдовствующей императрицы и императора положение детей семьи Нин в столице резко улучшилось, и никто больше не смел их обижать.
Но Нин Инхань этого было мало. Она приехала в столицу с твердым намерением вернуть обратно хотя бы младшую сестру.
Нин Чэнланя, разумеется, император никогда бы не отпустил, но с положением Нин Няньнуань еще можно было что-то сделать.
Няньнуань была слишком наивной и мягкой девочкой. Нин Инхань не могла допустить, чтобы та осталась в этом жестоком городе, где люди пожирают друг друга, а уж тем более вышла здесь замуж. Оказавшись в семье мужа, она стала бы совершенно беззащитной.
Нин Инхань лично просила вдовствующую императрицу позволить ей остаться в столице, ссылаясь на то, что Няньнуань уже обручена в Ючжоу. Она надеялась убедить вдовствующую императрицу отпустить ее младшую сестру.
После полугода настойчивых просьб вдовствующая императрица наконец начала смягчаться и уже почти была готова согласиться отпустить Няньнуань обратно в Ючжоу.
И именно в этот момент душа из другого мира захватила тело Нин Инхань...
Почему? За что?!
Цзинь-ван был сводным братом императора и когда-то считался главным претендентом на престол. И нынешний император, и вдовствующая императрица опасались его.
В таких условиях расположить к себе вдовствующую императрицу было невероятно сложно.
Тщательная подготовка, полгода кропотливой работы, бесчисленные усилия... и все разрушено в одно мгновение какой-то чужой душой.
В итоге ее младшая сестра так и не вернулась в Ючжоу, а вышла замуж в столице. И, судя по словам Куся, замужняя жизнь у нее сложилась не лучшим образом.
Какой тогда смысл был во всех ее стараниях?
Служанка, успев приготовить за это время еду, вышла из кухни с подносом и, увидев, что Нин Инхань все еще стоит посреди двора, с раздражением сунула поднос ей в руки.
Нин Инхань машинально приняла поднос. На нем лежали две порции пожухлой тушеной зелени без признаков масла и одна пресная лепешка.
Заметив недоумение во взгляде девушки, женщина огрызнулась:
— Денег на продукты выделено ровно столько, на сколько я приготовила. Не нравится — не ешь.
...Когда его дети отправлялись в столицу, Цзинь-ван, не скупясь, снабдил их значительной суммой. Деньги находились под ответственностью Нин Инхань. Даже после всех необходимых трат в столице и подарков вдовствующей императрице у них троих оставалось достаточно денег, чтобы жить в роскоши всю оставшуюся жизнь.
Куда же делись эти деньги? Нин Инхань содрогнулась. Она надеялась, что та чужая душа хотя бы оставила деньги Чэнланю и Няньнуань... Но разве это возможно?
Служанка продолжала ворчать:
— Я видела, как приходила служанка твоей младшей сестры. Опять денег принесла? Только не вздумай опять нести их этому господину Су! Ты ему уже десятки тысяч лянов отсыпала, а он все равно предпочитает ту... из публичного дома. Лучше бы мне дала денег, хоть поесть нормально смогла бы...
Нин Инхань уже не слушала.
Эти слова окончательно развеяли ее последние иллюзии.
Выходит, все деньги, привезенные из Ючжоу, достались не Чэнланю и Няньнуань, а какому-то незнакомцу по имени «господин Су».
В сердце Нин Инхань вскипела ненависть. Как же выживали ее младшие брат и сестра без денег и защиты?
Возможно, именно поэтому Няньнуань поспешила выйти замуж — раз старшая сестра больше не могла о них заботиться, она, как вторая сестра, должна была найти способ обеспечить младшему брату хоть какую-то защиту.
Но какая участь могла ждать Няньнуань, если ее старшая сестра стала содержанкой какого-то ученого? Кто бы согласился породниться с такой семьей?
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|