Глава 16

В последнее время Шэнь Цинцю был особенно раздражён, потому что Чан Хун дулась из-за того, что он посреди ночи ушёл к Чжань Юю. На самом деле, Шэнь Цинцю был в растерянности: почему Чан Хун злится, даже когда он уходит с мужчиной?

Но женщин нужно уговаривать.

Очевидно, Шэнь Цинцю, будучи южанином, не был таким преданным подкаблучником, как северяне. В первую очередь, его южный характер проявлялся в том, что, если Чжань Юй злился, он находил способы его успокоить, но заставлять его самого кого-то уговаривать было неестественно.

Поэтому он обратился за советом к Чжань Юю:

— Чан Хун злится, потому что я в День святого Валентина пришёл к тебе. Что делать?

Чжань Юй потерял дар речи.

Ну вот, отлично. Он всю ночь страдал от неудовлетворённости, не получил никакого романтического приключения, так ещё и виноватым оказался. Как немой, съевший горькую траву, — страдает молча, а пожаловаться не может.

— Уговаривай, конечно. Женщины — их нужно уговаривать, и всё будет хорошо.

— Как уговаривать?

— Нагло и бесстыже умеешь?

Шэнь Цинцю потерял дар речи.

Образованные люди слишком стеснительны, он так не мог.

— А есть другие способы? — с трудом спросил Шэнь Цинцю.

Чжань Юй потёр подбородок.

— Расстаться?

— Катись.

Шэнь Цинцю попытался ещё немного поуговаривать Чан Хун, но, не добившись успеха, сам разозлился, выключил телефон и перестал ей отвечать.

Чжань Юй молча курил. «Это что, отношения? Почему мне кажется, что они играют в домик?»

Чан Хун, побыв в немилости пару дней, сдалась и помирилась с Шэнь Цинцю. Так они и помирились, хотя у обоих на душе остался неприятный осадок.

Чжань Юй, наблюдая за этим, чувствовал себя подавленно. Он позвал Чу Тяня выпить.

— Ты только посмотри на их отношения, почему мне кажется, что это сплошная суматоха? — Чжань Юй сделал глоток пива, прищурился и затянулся сигаретой.

— Это их дело, — Чу Тянь помолчал. — Чего ты так лезешь?

Чжань Юй кивнул. И правда, это их личные дела, его они не касаются.

Чу Тянь задумался, что-то было не так.

— А почему тебя так волнуют их дела? Только не говори, что ты всё ещё думаешь о Чан Хун?!

Чжань Юй на мгновение замер, а потом не знал, смеяться ему или плакать.

— Катись к чёрту! С чего бы мне нравился такой тип, как Чан Хун?

— Тогда почему тебя это так задевает? — с любопытством спросил Чу Тянь.

Чжань Юй растерялся. Он и сам не знал. Разве как брат Шэнь Цинцю он не должен беспокоиться о его личной жизни?

Чжань Юй причмокнул губами и хлопнул себя по бедру.

— Вот чёрт! Я же трусы не постирал! Ты ешь! А я домой, трусы стирать! Иначе Шэнь Цинцю точно ткнёт мне в нос и назовёт идиотом!

Чу Тянь потерял дар речи.

«Ну не бесит ли?! Во время еды вспомнить, что Шэнь Цинцю будет ругать тебя за нестиранные трусы?!»

Итак, Чжань Юй вернулся домой и постирал трусы. Потом, как дурак, сидел на диване и курил. С тех пор как он получил травму, его образ жизни вернулся в нормальное русло: днём он гулял, а вечером возвращался домой спать… Просто образцовая пунктуальность.

Чжань Юй запрокинул голову, глядя в потолок, а потом…

А потом он поперхнулся дымом.

— Кхе-кхе-кхе, твою мать, как можно ещё и поперхнуться! — Чжань Юй раздражённо сел прямо, пытаясь отдышаться.

Шэнь Цинцю снова ушёл на свидание с Чан Хун, оставив его, одинокого бедолагу, одного. Это было просто невыносимо.

Шэнь Цинцю, смотревший фильм с Чан Хун, вдруг вздрогнул.

Этот фильм, «Любовь под боярышником», был до невозможности мелодраматичным и сентиментальным. Он уже почти засыпал. Маленькие девочки, может, и поплакали бы, но взрослому мужчине смотреть такое было скучно.

Шэнь Цинцю украдкой взглянул на Чан Хун и отправил сообщение Чжань Юю.

Шэнь Цинцю: Что делаешь?

Чжань Юй, только что откашлявшись, получил сообщение и тут же ответил: Дома, постирал трусы. А ты что?

Шэнь Цинцю: Смотрю «Большую любовь под боярышником». Постирал трусы? Молодец. Ты ужинал? Если нет, я тебе принесу?

Чжань Юй: Опять бесполезная болтовня. Может, что-нибудь дельное?

Шэнь Цинцю удивился: Что значит «дельное»?

Чжань Юй: Значит, не просто слова, а реальные действия! Чёртов учитель, всё только на словах.

Шэнь Цинцю нахмурился. «Как грубо! Неужели нельзя было сказать по-другому?!»

Он ответил: Зря я тебя спросил!

Чжань Юй быстро ответил: Эй-эй-эй, ну сколько можно! Уже обиделся? Как баба?

Шэнь Цинцю: Катись, сам ты баба!

Чжань Юй: Ладно! Я баба, я целыми днями треплюсь попусту. Умоляю профессора Шэня принести вечером домой шашлык!

Шэнь Цинцю не знал, смеяться ему или плакать. Он поднял голову, посмотрел на Чан Хун. Увидев, что та всё ещё смотрит фильм и не заметила его переписки, он продолжил отвечать: Я разрешаю. Можешь откланяться.

Чжань Юй: Совсем тебя избаловал!

Шэнь Цинцю тихонько хихикнул и продолжил смотреть фильм. Чжань Юй вернулся в спальню и поискал в интернете фильм «Большая любовь под боярышником», но нашёл только «Любовь под боярышником».

Он мысленно выругался: «Чёрт! Мать твою! Опять меня дурачит! Какая ещё „Большая любовь под боярышником“! Ясно же — „Любовь под боярышником“! Вот же идиот!»

А почему он решил поискать этот фильм в интернете? Чжань Юй определённо не хотел посмотреть тот же фильм, что и Шэнь Цинцю, чтобы у них появились общие темы для разговора. Определённо нет!