Глава 6

Чжань Юй замолчал, властно зажав пивную бутылку между указательным и большим пальцами. Будучи высоким и крупным, Чжань Юй имел большие руки и ноги, с чётко очерченными суставами.

Шэнь Цинцю очень завидовал.

Чжань Юй потёр нос.

— Вы, южане, наверное, терпеть не можете, когда ругаются?

Шэнь Цинцю нахмурился. «Что значит "вы, южане"? Явно же отстраняется от меня».

— Нет, с чего ты взял?

Чжань Юй бесцеремонно продолжил, не заметив перемены в настроении Шэнь Цинцю:

— Потому что твоя манера говорить и вести себя создаёт другое впечатление.

— Какое другое? Считаешь меня женственным?

— Э-э, нет, не совсем. Северяне обладают властностью вроде гитлеровской, а у южан — властность вождя. Ты точно не женственный. Мне просто кажется, что рядом с тобой можно повысить своё культурное воспитание, — объяснил Чжань Юй. Простите ему его необразованность, он не мог идеально выразить свою мысль.

Шэнь Цинцю фыркнул от смеха. «Властность вождя? Гитлер! У этого типа слишком богатое воображение».

— Вообще-то, южане тоже ругаются.

— Например? — переспросил Чжань Юй.

— Твою мать, — ответил Шэнь Цинцю.

Чжань Юй потерял дар речи.

— Катись, — продолжил Шэнь Цинцю.

Чжань Юй снова промолчал.

Он совершенно не мог объяснить эту странную ситуацию. Когда Шэнь Цинцю ругался, выражение его лица было чрезвычайно серьёзным, взгляд — пронзительным, брови нахмурены… выглядело это… грозно.

Чжань Юй усмехнулся, решив, что этот жест стоит перенять. Под пристальным взглядом Шэнь Цинцю он медленно-медленно нахмурил брови, впившись взглядом в его глаза.

Шэнь Цинцю потерял дар речи.

У Шэнь Цинцю дёрнулся уголок глаза, он почувствовал пульсирующую боль в висках. Он тут серьёзно объясняет, как ругаются южане, а этот идиот его копирует!

Чёрт бы его побрал! Непростительно!

Шэнь Цинцю шлёпнул Чжань Юя по лбу.

— Не повторяй за мной! — грозно сказал он.

Чжань Юй расхохотался, и его мышцы пресса и красивая V-образная линия низа живота заставили Шэнь Цинцю покраснеть от зависти.

Как мужчина, Шэнь Цинцю тоже мечтал о восьми кубиках пресса, но, к сожалению, у него было только четыре едва заметных.

— Как ты накачал такой пресс? — спросил Шэнь Цинцю.

Чжань Юй опустил голову и потрогал пальцами свои кубики.

— Это? Я скажу, что от занятий любовью, поверишь?

Шэнь Цинцю потерял дар речи.

Он больше не хотел разговаривать с этим бесстыдником.

Чжань Юй самодовольно вскинул брови.

— Хочешь потрогать? — Мышцы пресса определённо были гордостью Чжань Юя.

Шэнь Цинцю искоса посмотрел на Чжань Юя. Откуда у него такая уверенность, что кто-то захочет трогать его пресс?

И Шэнь Цинцю без всяких церемоний коснулся кубиков Чжань Юя.

На пальцах Шэнь Цинцю были мозоли от того, что он постоянно держал мел, но руки были очень ухоженными, ногти аккуратно и ровно подстрижены. Прикосновение его пальцев к прессу доставило Чжань Юю удовольствие.

Чжань Юй прищурился, наблюдая, как Шэнь Цинцю, склонив голову, ощупывает его живот.

Потрогав пресс, Шэнь Цинцю остро почувствовал, что ему нужно тренироваться. Ежедневные пробежки — это обязательно, и ещё отжимания!

Шэнь Цинцю убрал руку, приняв твёрдое решение.

Чжань Юй был слегка недоволен. Почему он перестал трогать? Было так приятно. Чжань Юй схватил руку Шэнь Цинцю, снова положил её себе на живот и приказал:

— Продолжай трогать.

Шэнь Цинцю ошеломлённо уставился на Чжань Юя, глубоко потрясённый его наглостью и бесстыдством.

— Зачем? — «Мужчина трогает мужчину — звучит как-то извращённо».

Чжань Юй оставался невозмутимым.

— Приятно. Потрогай, пока я не усну, а потом иди к себе. Иначе я тебя побью.

Шэнь Цинцю потерял дар речи.

Он снова был потрясён наглостью и бесстыдством Чжань Юя. Кто просит об одолжении, угрожая избиением?!

— Ты что, собака?! Тебе нужно, чтобы тебе живот гладили, чтобы уснуть?! — громко запротестовал Шэнь Цинцю.

Чжань Юй на мгновение замер.

— Где ты видел такую властную собаку?! Я явно величественный тигр.

Шэнь Цинцю потерял дар речи.

В конце концов, под натиском бесстыдства Чжань Юя, Шэнь Цинцю послушно погладил его пресс. Чжань Юй довольно прищурился, и в его взгляде, обращённом на Шэнь Цинцю, появилось одобрение.

— Не зря профессор, даже трогаешь так приятно.

Шэнь Цинцю потерял дар речи.

Почему Чжань Юй описывает такую ​​благородную профессию, как профессор, так, будто речь идёт о девушке по вызову?!

Шэнь Цинцю готов был расплакаться. Наконец, когда Чжань Юй уснул, он злобно пнул его по голени и, удовлетворённый, отправился спать в свою комнату.