Глава 3

Когда Цзян Яньли протянула руку, Цзинь Цзысюань уже почувствовал исходящий от неё лёгкий аромат лотоса и терпкий запах зелёной сливы.

Цзинь Цзысюань слегка приоткрыл рот, на мгновение совершенно забыв, что в обычные дни, когда ему прислуживали на Золотой Террасе, он не любил, чтобы кто-либо приближался к нему.

Постойте, какое «прислуживали»? Почему ему пришло в голову это слово? И оно совершенно не подходит к госпоже Цзян, верно?

Но как только Цзинь Цзысюань мысленно поставил большой крест на этом слове, в нём необъяснимо возникло другое, странное чувство.

Да, они разорвали помолвку несколько лет назад. Теперь Цзян Яньли для Цзинь Цзысюаня была не более чем дочерью близкой подруги его матери, его ровесницей.

Хотя после расторжения помолвки кланы Цзинь и Цзян несколько потеряли лицо, но из-за глубокой дружбы госпожи Цзинь и госпожи Юй, а также того, что оба клана принадлежали к Пяти Великим Семьям, в будущем они не могли полностью избежать встреч и общения. Если они встретятся, то, по крайней мере, должны поздороваться и, возможно, быть поверхностными друзьями.

Но Цзинь Цзысюань не совсем понимал, откуда взялось это странное чувство в его сердце. Обычно, разве можно испытывать такие необъяснимые мысли по отношению к обычному другу?

Сейчас Цзинь Цзысюань вовсе не собирался менять своё отношение к Цзян Яньли.

Ладно, вместо того чтобы думать о всякой ерунде, лучше сосредоточиться на настоящем, доесть зелёную сливу, а затем безопасно доставить Цзян Яньли на Золотую Террасу. Последующие дела полностью лягут на госпожу Цзинь, и тогда Цзинь Цзысюань больше не будет испытывать таких сложных и запутанных чувств.

Цзинь Цзысюань молча жевал зелёную сливу. Кожура была хрустящей, мякоть мягкой, а сок кисло-сладким. Один укус, и сухость в горле действительно прошла. Доев последний кусочек, Цзинь Цзысюань повернул голову и, с выражением, которое он считал самым искренним и благодарным, посмотрел на Цзян Яньли и сказал: — Спасибо, госпожа Цзян, зелёная слива очень вкусная.

Цзян Яньли только что собрала последнюю горсть зелёных слив в мешочек Цянькунь. Услышав его слова, она подняла глаза и улыбнулась Цзинь Цзысюаню: — Если господину Цзинь понравилось, то хорошо.

Хм? Хм? И это всё? Ты больше ничего не скажешь?

Мысли Цзинь Цзысюаня вдруг почему-то вернулись в детство.

Госпожа Цзинь, чтобы укрепить его отношения с Цзян Яньли, часто брала его с собой в Пристань Лотосов клана Юньмэн Цзян.

Цзинь Цзысюань на самом деле очень не хотел идти, но не мог противостоять нраву госпожи Цзинь. Ему ничего не оставалось, как неохотно следовать за ней.

Прибыв туда, Цзинь Цзысюань, чувствуя своё благородное происхождение, пренебрегал Цзян Чэном и Вэй Усянем, которые приводили толпу детей из Пристани Лотосов, чтобы поиграть с ним. Он просто бродил в одиночестве по Пристани Лотосов.

Тогда было жаркое лето, и Цзинь Цзысюань совсем не любил выходить на палящее солнце. Он сидел в беседке, наблюдая, как Цзян Чэн и Вэй Усянь, с голыми торсами, вместе с младшими учениками Пристани Лотосов, плавали, катались на лодках, собирали лотосовые коробочки и играли в водные битвы. Как же им было весело!

Хотя Цзинь Цзысюань был высокомерным по натуре, тогда он был всего лишь десятилетним ребёнком. Глядя на сверстников, которые в такую жару могли охладиться в воде, было бы ложью сказать, что он им не завидовал.

Но зависть завистью, Цзинь Цзысюань всегда вспоминал, как Цзинь Гуаншань настойчиво поучал его, говоря: «В будущем ты наследник клана Ланьлин Цзинь, а предки клана Ланьлин Цзинь были членами императорской семьи. Твои слова и поступки не должны быть слишком своевольными и распущенными. Находясь вне дома, ты должен всегда заботиться о репутации клана Ланьлин Цзинь…»

Поэтому, как бы ни было жарко Цзинь Цзысюаню, вспоминая строгие наставления Цзинь Гуаншаня, а также из-за того, что он не испытывал симпатии к Цзян Яньли и имел плохие отношения с Цзян Чэном и Вэй Усянем, он мог лишь притворяться равнодушным, прислонившись к столбу беседки, пытаясь уловить хоть немного прохладного воздуха, чтобы облегчить летний зной.

В этот момент Цзинь Цзысюань вдруг увидел тринадцатилетнюю Цзян Яньли, которая несла что-то в руках и направлялась к нему.

Он подумал, что это опять какая-нибудь суп из корня лотоса и свиных рёбрышек, и поспешно крикнул: — Госпожа Цзян, в такую жару, кто будет пить суп из рёбрышек! Это же так жирно! Не надо, уберите это скорее!

Пока Цзинь Цзысюань жаловался, Цзян Яньли вошла в беседку. Услышав эти слова, она смущённо не знала, уйти ей или остаться.

Её лицо то краснело, то бледнело, и спустя долгое время она сказала: — Господин Цзинь, это не суп из корня лотоса и свиных рёбрышек.

Цзинь Цзысюань был раздражён жарой, и его тон был не очень приятным: — Хм? Даже если это не суп из корня лотоса и свиных рёбрышек, я всё равно не хочу пить то, что ты приготовила!

Цзян Яньли, услышав это, молча опустила голову, сняла крышку с маленькой супницы. Нахлынувший аромат был не сладким и жирным запахом супа из корня лотоса и свиных рёбрышек, а освежающим кисло-сладким ароматом супа из зелёной сливы и лотосовых семечек.

Цзинь Цзысюань, почувствовав запах зелёной сливы, вдруг пожалел, что только что сказал такие резкие слова. Он что, был дураком? Даже если собирался отказаться, стоило хотя бы дождаться, пока увидит, что находится внутри супницы, а потом уже отказываться!

Чёрт, вот и всё, сказанное слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Цзинь Цзысюань лишь увидел, как Цзян Яньли слегка прикрыла крышку супницы, опустила глаза и тихо сказала: — Раз господину Цзинь не нравится, то я больше не буду вас беспокоить.

Цзян Яньли прекрасно знала, что Цзинь Цзысюань не любил её. Он не любил Цзян Яньли с того момента, как узнал, что кланы Цзинь и Цзян заключили помолвку. Она не раз пыталась что-то изменить, но Цзян Яньли понимала, что в вопросах чувств, как и в случае с её отцом и матерью, они изначально не женились по взаимной любви. Будучи их дочерью, Цзян Яньли не хотела идти по пути своих родителей.

Цзян Яньли держала суп из зелёной сливы и лотосовых семечек, слегка кивнула Цзинь Цзысюаню и ушла.

Хотя она ушла, Цзинь Цзысюань, глядя на её удаляющуюся спину, всё время вспоминал, насколько соблазнительным был кисло-сладкий аромат зелёной сливы и лотосовых семечек, когда Цзян Яньли только что открыла крышку.

Но Цзинь Цзысюань быстро передумал: «Я всё равно не люблю её, и тем более не женюсь на ней в будущем. Отказавшись от этой доброты сейчас, я не дам Цзян Яньли питать беспочвенные надежды. В долгосрочной перспективе это будет лучше для всех».

— Господин Цзинь? Господин Цзинь?? — Цзян Яньли посмотрела на задумавшегося Цзинь Цзысюаня, не понимая, почему он так долго пребывает в забытьи. Но эти несколько окликов наконец вернули Цзинь Цзысюаня из воспоминаний в реальность.

Цзинь Цзысюань пришёл в себя, поспешно кашлянул дважды, скрывая лёгкий румянец на лице, и сказал: — Госпожа Цзян, у вас есть ещё что-нибудь?

Цзян Яньли убрала мешочек Цянькунь к себе на грудь и взяла лежащий рядом Юаньцзе, сказав: — Господин Цзинь, я хотела сказать, что я уже собрала все зелёные сливы и лотосовые семечки. Мне очень жаль, что я задержала вас. Наверное, госпожа Цзинь уже заждалась. Нам лучше поскорее отправиться на Золотую Террасу, чтобы она не волновалась.

Цзинь Цзысюань вдруг осознал, что это и было его сегодняшнее главное дело!

Но сколько же несвязанных с этим дел он успел сделать?

Таким образом, Цзинь Цзысюань вновь обрёл некоторую уверенность и сказал: — Вы правы. Тогда, госпожа Цзян, ваша лошадь ещё может ехать?

Цзян Яньли подошла к своей лошади. В нескольких десятках метров на земле лежали тела членов клана Вэнь и безжизненные лошади. А лошадь Цзян Яньли, к несчастью, в тот момент, когда Суйхуа Цзинь Цзысюаня обнажился и вспыхнул золотым светом, также стала жертвой недавней битвы.

Она повернулась к Цзинь Цзысюаню и слегка покачала головой.

Теперь осталась только лошадь Цзинь Цзысюаня.

Оба оказались в некотором замешательстве.

Один на мече, другой на лошади — это было не невозможно, но кто будет на мече, а кто на лошади?

Если Цзян Яньли будет летать на мече, то, учитывая её посредственные способности, путь до Золотой Террасы неблизкий, и со временем её тело, возможно, не выдержит.

Но если, наоборот, Цзинь Цзысюань будет летать на мече, а Цзян Яньли ехать на лошади, что подумают люди клана Цзинь, увидев это?

Эта лошадь была самой ценной и любимой кровнопотной лошадью Цзинь Цзысюаня, известной всем на Золотой Террасе. Что будет, если её увидят...

Цзинь Цзысюань, глядя на одежду Цзян Яньли, которая, казалось, не выдавала её клановую принадлежность, и на её меч, который не был известен в мире заклинательских кланов, немного подумал и сказал: — Госпожа Цзян, садитесь, я отвезу вас обратно.

Видя явное замешательство и колебание на лице Цзян Яньли, Цзинь Цзысюань стиснул зубы и добавил: — Скоро стемнеет. Я проведу вас через боковую дверь Золотой Террасы, чтобы никто не увидел. Таким образом, ваша добрая репутация не пострадает. Время дорого, вы садитесь или нет?

Что такого в том, чтобы просто ехать на лошади?

Сказав это, Цзинь Цзысюань вскочил на коня и протянул руку Цзян Яньли.