Глава 11

Лицо Су Сыюя побледнело, покраснело и вновь посинело. Несмотря на то что он был готов к любым трудностям, столь откровенный отказ и игнорирование были для него невыносимы. Поколебавшись, он развернулся и бросился вслед за Янь Суем.

— Янь Суй!

Су Сыюй окликнул Янь Суя, когда тот, взяв ключи от машины, направлялся к своему автомобилю.

Янь Суй вновь нахмурился. Он совершенно не хотел иметь никаких дел с Су Сыюем. Его женой должен был стать Мэн Тин, и это означало, что между ними больше не будет никаких отношений и никакого общения в будущем.

К тому же, насколько он знал, когда Хэ Вань вела переговоры о браке с семьёй Су, самым ярым противником был сам Су Сыюй. Именно из-за этого помолвка постоянно откладывалась, а появление Мэн Тина дало Хэ Вань лучший выбор.

Брак между семьями Янь и Су полностью расстроился, и Янь Суй полагал, что Су Сыюй должен быть этому только рад.

Но днём Су Сыюй заставил старейшину Су выступить в роли свата, а вечером с помощью хитрости убедил Гу Лана пригласить Янь Суя в клуб.

Янь Суй остановился, развернулся, и его проницательные фениксовы глаза слегка опустились, излучая мощную ауру. 

— Что-то случилось?

Надо признать, такой Янь Суй вызывал у Су Сыюя некоторый страх, но сильная одержимость в его сердце заставила его проигнорировать этот страх и заговорить.

 — Я передумал, я согласен выйти за тебя.

Однако Янь Суй не жалел, что его будущей женой стал Мэн Тин. Более того, он был доволен, и даже появились первые ростки того чувства, которое он не мог не признать — ему нравился Мэн Тин.

Видя, что Янь Суй остался невозмутимым, Су Сыюй продолжил: 

— Я знаю, что моё сожаление пришло поздно, но я не сдамся, Янь Суй, я хочу добиваться тебя.

Он хотел увидеть, как Янь Суй будет очарован им, охвачен страстью. Он хотел начать всё заново, он хотел для них счастливого конца.

В прошлом, не зная об этом, он упустил столько хорошего в Янь Суе. На этот раз он не хотел упускать ничего.

— Я действительно был плох в прошлом, но я могу измениться, я хочу измениться ради тебя. — Глаза Су Сыюя слегка покраснели, он был готов заплакать. Любой другой человек давно бы обнял такого красавца, но Янь Суй ничего не почувствовал. Какова бы ни была причина его сожаления, как он сам сказал, было уже поздно.

— Между нами не будет никаких отношений, кроме как между сыновьями двух семей-соседей. Тебе не нужно ничего менять ради меня. — Даже в отношении Мэн Тина Янь Суй считал, что ему не нужно меняться ради него. Более того, если в будущем Мэн Тин захочет уйти от него и найдёт подходящую возможность, он отпустит его.

Конечно, это было лишь его мыслью в тот момент, и вскоре он поймёт, насколько глупой и самонадеянной она была.

— Моя невеста — Мэн Тин, и мой будущий супруг тоже будет он. — Тон Янь Суя был решительным и недвусмысленным, что для Су Сыюя было крайне бессердечно. Но с точки зрения Мэн Тина, эти слова звучали как глубокая влюблённость, как будто он давно и безраздельно отдавал своё сердце.

Но Су Сыюй знал, что это было обещание, данное Янь Суем его будущей жене, независимо от того, кто займёт это место. 

Когда-то именно он был тем, к кому Янь Суй так относился, но из-за своей единственной ошибки, он испортил всё и отдал его другому.

Сказав это, Янь Суй больше не медлил. Он развернулся, сел в машину и быстро уехал с улицы, где находился клуб, оставив Су Сыюя в сожалении, негодовании и даже скрытой обиде.

Луна скрылась, звёзды померкли, небо из кромешной темноты стало светлеть, но Мэн Тин по-прежнему проснулся в пять утра. Он немного побродил в полусне, а затем его глаза распахнулись, и он замер.

Прошлой ночью... ему, кажется, почти не снились кошмары?

Неужели потому, что Янь Суй обнял его?

Так и есть!

Честно говоря, кошмары всё же снились, но, по крайней мере, он не просыпался от них в ужасе, а проснулся естественным путём. Для Мэн Тина это было невероятно редким явлением.

Мэн Тин, убедившись в этом, от радости пару раз перекатился на кровати. Ведь это был единственный по-настоящему хороший сон за более чем месяц с момента его перерождения.

— Вечером я попрошу Янь Суя обнять меня подольше.

Приняв такое решение, Мэн Тин переоделся и, как обычно, отправился на утреннюю пробежку вокруг поместья Мэн. Его настроение было отличным, и он пробежал ещё один круг.

В промежуток с пяти до шести утра, как правило, кроме рано проснувшихся слуг, мало кто из главной семьи Мэн вставал. Когда он вернулся с пробежки, то увидел Мэн Ци, который не мог перестать зевать. Он тоже был в спортивной одежде и, похоже, собирался на пробежку.

Мэн Тин мельком окинул его взглядом, затем отвёл глаза и продолжил свой путь, но не в комнату, а на кухню. Он по-прежнему собирался взять себе бутерброды и молоко, но уже не две порции, а одну.

Люди Янь Суя приедут только к восьми или девяти часам, а он уже проголодался. Кухарка была очень добра и соглашалась ему выдать еду, а в качестве платы Мэн Тин помогал ей выносить кухонный мусор за железные ворота.

— Почему ты делаешь такую работу?

Мэн Ци регулярно тренировался, но обычно вечером. Он проснулся так рано специально, чтобы «случайно» встретиться с Мэн Тином, но Мэн Тин проснулся ещё раньше, чем он предполагал, и уже вернулся. Поэтому Мэн Ци, естественно, не стал продолжать пробежку.

Он зевал, размахивал руками и следовал за Мэн Тином. Ему действительно было любопытно узнать больше о своём прекрасном брате, но он не ожидал, что тот будет заниматься такими вещами.

Мэн Тин нёс по большому мусорному пакету в каждой руке и повернул голову, чтобы взглянуть на Мэн Ци. Убедившись, что тот послушно держит дистанцию в три шага, он продолжил идти к воротам. Примерно через полминуты он ответил Мэн Ци.

— Я взял завтрак, поэтому, конечно, должен работать. — Он отличался от Мэн Ци и других детей из главной семьи. В чём именно, Мэн Тин не до конца понимал, но это не мешало ему осознавать суть вещей, например, в вопросах еды.

— А как насчёт обеда и ужина? — Мэн Ци вспомнил, что вчера Мэн Тин не спустился на обед, и тут же переспросил.

На этот раз Мэн Тин не ответил, просто не желая выдавать Янь Суя. Вдруг Мэн Ци донесёт на него, и тогда он останется без еды.

Мэн Тин выкинул мусор в бак и пошёл обратно. Мэн Ци по-прежнему выглядел задумчивым.

Пройдя ещё немного, Мэн Тин вдруг остановился, словно с опозданием осознав, и крайне настороженно посмотрел на Мэн Ци. 

— Я… я больше не буду брать еду, не нужно за мной следить.

Что касается того, что он уже взял и съел, то он никак не мог вернуть это Мэн Ци.

Лицо Мэн Ци тут же выразило замешательство и досаду. 

— Тебе никто не говорил о правилах приёма пищи в старом особняке?

Завтрак подавался с семи до восьми утра, обед с одиннадцати до двенадцати дня, ужин с семи до восьми вечера. Опоздавшие оставались без еды.

Мэн Ци хотел продолжить, но Мэн Тин покачал головой, и это означало совсем не то, что подумал Мэн Ци.

— Не нужно, у вас и так нет обязанности меня кормить.

Мэн Ци понял, что Мэн Тин хоть и наивен, но в некоторых вопросах его принципы были упрямы, и уговорить его было не так-то просто.

Кто же внушил ему такие абсурдные идеи?

Пожалуй, ему следовало подумать, какой жизнью Мэн Тин жил раньше.

— Не иди за мной! — сказал Мэн Тин, прищурив глаза, всем своим видом показывая, что если Мэн Ци продолжит следовать, то он снова пустит в ход кулаки.

Мэн Ци остановился, его лицо выражало обиду и беспомощность, но он больше не следовал за Мэн Тином.

Поразмыслив ещё немного, он повернул и пошёл искать дядю Вэня. После дополнительного расследования они обнаружили, что в первый день пребывания в старом особняке Мэн Тин остался без еды. На второй день он получил две порции бутербродов из кухни, что всё равно считалось отсутствием нормальной еды. Что касается вчерашнего дня... еду ему прислала семья Гу.

Дядя Вэнь редко ошибался, и его старое лицо пылало от стыда. Конечно, они с Мэн Ци так обеспокоились в основном потому, что Мэн Тин теперь был другим. 

Он ведь собирался выйти замуж за члена семьи Янь в следующем месяце, как можно было относиться к нему с таким пренебрежением?

Но конечный результат остался прежним: дядя Вэнь связался с семьёй Гу, и в итоге они будут доставлять Мэн Тину все три приёма пищи, ненавязчиво намекнув, что это пожелание Янь Суя.

Старейшина Мэн, будучи в курсе, не выказал никакой реакции. За эти полмесяца невозможно было установить глубокие отношения между Мэн Тином и семьёй Мэн, да и не требовалось, чтобы он после замужества сильно держался за семью Мэн. В его расчётах Мэн Тин был лишь мостом, который свяжет семью Мэн с корпорацией Янь.

Вечером, пока слуги приносили Мэн Тину ужин, Мэн Ци снова появился у двери. Не дожидаясь, пока Мэн Тин прогонит его, он заговорил первым.

— У меня есть новости о Янь Суе, хочешь послушать?

Рука Мэн Тина замерла, и он, конечно, не стал дальше закрывать дверь.

— Вчерашним вечером Су Сыюй из семьи Су признался Янь Сую в клубе, и об этом уже знает весь Хайчэн. Наверное, только ты ещё не в курсе. — Мэн Ци говорил с холодным выражением лица, но это было направлено не на Мэн Тина, а на Су Сыюя и Янь Суя.

Очевидно, Су Сыюй бросил его, потому что положил глаз на Янь Суя и теперь хотел отбить его мужа.

Мэн Тин смотрел на него, его глаза оставались очень ясными. Возможно, его "дуга рефлекса" была слишком длинной, и он ещё не понял, что имел в виду Мэн Ци.

— Не будь таким наивным и не сиди целыми днями в комнате, а то не заметишь, как мужа у тебя отберут.

— Ты закончил? — Мэн Ци ещё колебался, когда Мэн Тин с грохотом захлопнул дверь.

Поток воздуха ударил Мэн Ци в лицо, и он почувствовал, как оно немного заболело, а также был немного напуган. После долгого молчания он снова постучал в дверь комнаты Мэн Тина: 

— Сегодня вечером в семье Чжун будет банкет, Янь Суй, скорее всего, придёт. Если хочешь пойти, спускайся в семь.

Постояв ещё немного, Мэн Ци не услышал ни единого ответа от Мэн Тина. Он с мрачным лицом спустился с третьего этажа, но вскоре открылась дверь соседней комнаты Мэн Тина. Э

то был Мэн Сяо. Он прислонился к дверному косяку, немного поразмыслил, а затем с холодной усмешкой закрыл дверь.

Что касается Мэн Тина, убедившись, что Мэн Ци ушёл от двери, он, держа телефон, немного поразмыслил, а затем позвонил.

Хоть он и был наивен, но не настолько, чтобы не понимать человеческую речь, если только это не было слишком странные или незнакомые слова.

— Янь Суй, — как только звонок был принят, Мэн Тин тут же позвал Янь Суя по имени, и в его голосе звучало сильное, не рассеивающееся беспокойство.

Янь Суй на мгновение замер, а затем спросил: 

— Что случилось?

— Янь Суй, у тебя уже есть любимый человек? — Он слишком торопился выйти замуж и не успел подумать, занято ли сердце Янь Суя. Хотя он и торопился, но всё же считал, что влюблённые должны быть вместе. Он не хотел быть злодеем, разрушающим чужие отношения.

Янь Суй был хорош во всём, но если у него был любимый человек, Мэн Тин считал, что им лучше не жениться.

Янь Суй помолчал немного, прежде чем ответить Мэн Тину: 

— Нет.

Нельзя отрицать, что у него были некоторые симпатии к Мэн Тину, некоторое влечение, но это было ещё не то чувство "любимого человека", о котором спрашивал Мэн Тин.

Мэн Тин выдохнул, полностью расслабившись. Он был так напряжён, что рука, державшая телефон, после расслабления ощущалась слегка онемевшей.

— Вот и хорошо. — Мэн Тин снова позвал: — Янь Суй.

Но с предстоящими словами он немного колебался.

— Мм?

— А ты не мог бы полюбить меня? — Раз уж он считал, что будет лучше, если женятся те, кто любит друг друга, то почему бы ему не полюбить Янь Суя, а Янь Сую — его? 

— Янь Суй, я хочу полюбить тебя.