Глава 3 (Часть 2)

Мэн Тин говорил очень мало. И как бы ни был он приятен глазу, Фэн Цзэцзяо не могла постоянно снисходить до того, чтобы самой заводить разговор. Она ещё раз окинула Мэн Тина взглядом, а затем взмахнула рукой.

— Можешь возвращаться.

— Да, — кивнул Мэн Тин и, развернувшись, решительно удалился.

Когда он вышел из небольшой гостиной, та же горничная лет тридцати проводила его обратно в комнату.

Собираясь открыть дверь, Мэн Тин на мгновение замер и обернулся. Горничная действительно всё ещё стояла на том же месте, где ждала его ранее. Мэн Тин вновь остро ощутил удушающее чувство обиды, после чего отвернулся, толкнул дверь, вошёл внутрь и закрыл её за собой.

Они просто хотят заморить его голодом? Что ж, он потерпит. Ему и раньше приходилось терпеть голод.

На самом деле это была оплошность Мэн Чжуна. Он должен был по дороге рассказать Мэн Тину о правиле старого особняка: «опоздавших к столу не ждут». Но Мэн Тин всю дорогу витал в облаках, выказывая холодность и полное пренебрежение, так что Мэн Чжун счёл нужным сказать лишь самое необходимое, а о такой мелочи, как еда, не упомянул.

Но даже он не мог предположить, что Мэн Тин окажется таким… прямолинейным и решит, что семья Мэн намеренно не даёт ему еды, специально морит голодом.

Конечно, согласно собственной логике Мэн Тина, в этом не было ничего странного. Раньше, когда от него была «польза», с ним обращались не слишком хорошо. Теперь же, когда он стал «бесполезным», остаться без ужина было вполне нормально.

И это была не только его логика, но и та, что насильно вбила ему в голову его бабушка по материнской линии.

На следующее утро, в полшестого, Мэн Тин проснулся точно по часам. Найдя в стопке новой одежды спортивный костюм, он переоделся и вышел из комнаты. Горничной, как и ожидалось, на месте не было. Мэн Тин с облегчением вздохнул, но не успел он спуститься по лестнице, как ему преградил путь мужчина, похожий на телохранителя, и поклонился.

— Я на пробежку.

В закрытой школе-интернате, где он учился, все, и юноши, и девушки, должны были каждое утро бегать не менее десяти кругов. Кто не выполнял норму, получал скудную еду. Чтобы наедаться досыта, Мэн Тин всегда бегал больше всех.

Но в прошлой жизни, покинув то место, он подсознательно отвергал всё, что с ним было связано. В университете он бегал ещё год, но потом, когда учёба стала отнимать всё больше времени, забросил это занятие. В исследовательском центре и подавно было не до того. Он считал, что в его смерти от переутомления отчасти виновата семья Мэн, но также и он сам, пренебрегавший физическими упражнениями.

Теперь, вернувшись в семью Мэн, он не собирался бросать тренировки. Есть их еду ему было немного совестно, но тренировался и потел он сам, так что здесь не о чем было беспокоиться.

Мужчина, как и ожидалось, уступил дорогу. Мэн Тин вышел к цветнику перед домом и побежал по тропинке. Поместье семьи Мэн было огромным: рядом с цветником раскинулась небольшая роща. Пробежав десять кругов по самому дальнему пути, он остановился. Когда он вернулся, прошёл уже час.

Он принял душ в своей комнате, переоделся в другую белую рубашку и джинсы и спустился вниз. Повинуясь инстинкту вечно голодного, он отыскал кухню. Тамошняя повариха оказалась довольно милой женщиной. Приняв Мэн Тина за одного из слуг семьи Мэн, она небрежно указала на стол в стороне.

— Там сэндвичи и молоко, бери сам.

Старейшина Мэн вставал рано, поэтому несколько поваров в это время были очень заняты, и им было не до кого-то постороннего.

А Мэн Тин был непривередлив. Он взял два сэндвича и две бутылочки молока, вернулся в свою комнату, съел одну порцию, а вторую оставил на обед. Вечером банкет, там наверняка будет еда.

При этой мысли глаза Мэн Тина загорелись хищным зелёным огоньком.

Вскоре после того, как Мэн Тин позавтракал, пришёл дядя Вэнь, и не один, а с несколькими помощниками. Мэн Тина снова принялись приводить в порядок с головы до ног, а затем устроили ему экстренный курс по правилам этикета на банкетах.

Однако, видя его немного растерянный и встревоженный взгляд, дядя Вэнь понял, что от этого экспресс-обучения толку было мало.

Около пяти часов вечера Мэн Тина снова попросили спуститься. Вместе с Фэн Цзэцзяо он сел в машину и отправился в дом семьи Гу, где должен был состояться банкет. Говорили, что это родной дом жены его старшего дяди, то есть родня Фэн Цзэцзяо со стороны невестки. У её свата был день рождения, и на него из старого особняка ехали не только они с Мэн Тином, но и вся семья её старшего сына.

По идее, Мэн Тин должен был принадлежать к ветви Ли Ифэй, второй жены Старейшины Мэн. Но он был незаконнорожденным сыном, которого та сторона никогда не воспитывала. А поскольку его брак теперь устраивала Фэн Цзэцзяо, его уже нельзя было считать их человеком.

Фэн Цзэцзяо бросила взгляд на Мэн Тина. Изысканный костюм уступал изяществу его черт. Поразмыслив, она сочла это закономерным: если бы мать Мэн Тина не была в своё время так красива, Мэн Идэ не дошёл бы до мысли о разводе.

В семье Мэн только старший сын, Мэн Ихан, был её ребёнком. Остальные двое сыновей и дочь родились от второй жены, Ли Ифэй. Фэн Цзэцзяо терпела это «мирное» сосуществование столько лет лишь из-за обещания Старейшины Мэн передать пост главы семьи её сыну.

Но если можно верить словам мужчины, то и свиньи полетят. За семейное достояние надёжнее было бороться самим. Фэн Цзэцзяо больше не доверяла обещаниям Старейшины Мэн.

А такая могущественная семья, как Янь, естественно, была силой, которую их, первая ветвь, должна была привлечь на свою сторону. Если бы не странные и непостижимые причуды этой Хэ Вань, она бы предпочла выдать замуж в семью Янь свою Сян-эр. Как-никак, это было место хозяйки дома.

Его разглядывали так долго, что Мэн Тин наконец поднял голову и посмотрел на Фэн Цзэцзяо.

— Вам что-то нужно?

Услышав его, Фэн Цзэцзяо отвела взгляд и улыбнулась.

— Позже я познакомлю тебя с твоим старшим дядей и остальными. Все свои, не волнуйся.

— Хорошо, — кивнул Мэн Тин. Он нервничал только во время тех странных уроков, в остальном же всё было в порядке, как и сейчас.

Мэн Тин был немногословен, но послушен, так что у Фэн Цзэцзяо не возникало недовольства. Она привела его на банкет не только для того, чтобы переманить на свою сторону, но и чтобы показать ветви Ли Ифэй, что Мэн Тин теперь человек её, первой ветви.

Конечно, Ли Ифэй и её сторонникам, возможно, было всё равно. Если бы Мэн Тин не приглянулся Хэ Вань, в нём было бы трудно найти какую-то особую ценность.

Когда они вышли из машины, было уже почти шесть вечера. Глядя на залитый огнями двор, Мэн Тин снова почувствовал лёгкое волнение. Он ведь приехал сюда с мыслью найти еду и наесться досыта, и теперь гадал, хватит ли на этом банкете еды для него.

Со странным беспокойством и необъяснимым волнением Мэн Тин последовал за Фэн Цзэцзяо во внутренний двор поместья семьи Гу.