Глава 8 (Часть 2)

Мэн Тин спросил у дяди Вэня, где ему сесть, занял своё место и уставился на пустой стол. Он почувствовал, что дядя Вэнь его обманул.

Краем глаза он заметил Мэн Ци и решил, что тот — главный виновник, а дядя Вэнь — его пособник. Не держат слова, да ещё и такие мелочные. Хмф!

Мэн Тин достал телефон и отправил Янь Сую жалобу: «Они обманом заставили меня спуститься, а еды тут никакой нет. Я очень зол».

«— Умница, я скоро пришлю тебе поесть».

Ответ от Янь Суя пришёл почти мгновенно.

Мэн Тин вдоволь налюбовался словом «поесть», а затем перевёл взгляд на самое первое слово — «умница». Он не знал, можно ли его считать таким, но всё равно ответил: 

—Я умница.

Буду стараться быть умницей!

Янь Суй, всё ещё находившийся на совещании с высшим руководством компании, увидел эти два слова, и его брови взлетели вверх. Он в очередной раз убедился, что не может устоять перед такими милыми капризами Мэн Тина. Немного поколебавшись, он ответил одним словом — «Угу», — а затем отложил телефон. Окинув ледяным взглядом внезапно затихших присутствующих, он приказал:

— Продолжайте.

Все на мгновение замерли и лишь потом возобновили обсуждение.

Их генеральный директор отправляет сообщение посреди совещания! Наверняка оно невероятно важное и касается судьбы всей корпорации!

Секретарь Ван, смутно догадывавшийся об истинном положении дел, последовал примеру Янь Суя и принял непроницаемое выражение лица, не выдав себя ни единым жестом. Однако в глубине души он был уверен: заставить босса отвлечься на сообщение во время важного совещания мог только тот самый всемогущий «маленький искуситель».

Дядю Вэня и впрямь можно было заподозрить в обмане. Однако он попросил Мэн Тина спуститься на час раньше в основном потому, что тот лишь недавно вернулся в семью Мэн. После половины седьмого в столовую один за другим начали входить остальные члены семьи. Первыми появились не кто иные, как два единокровных брата Мэн Тина — третий и четвертый молодые господа семьи Мэн, Мэн Цзян и Мэн Бо, двадцати трёх и двадцати одного года соответственно. Один только что окончил университет, другой был второкурсником.

После того как дядя Вэнь представил им Мэн Тина, братья лишь коротко хмыкнули в ответ, сели в стороне и увлечённо заговорили о чём-то своём, полностью его игнорируя. Мэн Тин не возражал. Он послушно сидел на своём месте... и ждал, когда подадут еду.

Следом за ними пришли ещё двое детей его биологического отца Мэн Идэ: пятый молодой господин Мэн Сяо и шестая молодая госпожа Мэн Цинь, двадцати и девятнадцати лет. Разница в возрасте между ними и Мэн Бо составляла меньше года, а это означало, что Мэн Идэ в то время крутил романы как минимум с тремя женщинами. Оставалось лишь гадать, где он взял столько ног, чтобы бегать на все стороны.

Мэн Сяо и Мэн Цинь бесцеремонно разглядывали Мэн Тина, не скрывая враждебности. В конце концов, у них не было такого красивого лица, как у него. К тому же его безразличие к холодному приёму Мэн Цзяна и Мэн Бо навело их на мысль, что Мэн Тин — человек себе на уме, который в любой момент может встать у них на пути.

Объединив усилия, Мэн Сяо и Мэн Цинь попытались выведать что-нибудь окольными путями, но ничего не добились. Они задавали вопросы так быстро, что, пока Мэн Тин обдумывал ответ на один, они уже переходили к следующему. Ему приходилось начинать размышлять заново, и от этого круговорота у него голова шла кругом.

Мэн Ци, сидевший по диагонали от него, заметил растерянность во взгляде Мэн Тина и невольно скривил губы, сдерживая смех. В этой растерянности было своё очарование. Хотя и Мэн Тин, и Су Сыюй обладали ангельской внешностью, они были совершенно разными людьми с абсолютно непохожими характерами.

Затем появились Мэн Идэ и его жена Хань Сюэцзюнь. Увидев Мэн Тина, Мэн Идэ на мгновение замер. Очевидно, его лицо напомнило ему о матери юноши, и в его душе что-то дрогнуло. Но это длилось лишь миг, после чего он снова обрёл самообладание.

Тем не менее все, кроме самого Мэн Тина, почувствовали, что мать юноши была для него особенной. Распространялось ли это отношение и на самого Мэн Тина, пока оставалось неясным.

Но Мэн Сяо и Мэн Цинь определённо стали относиться к нему ещё настороженнее.

— Отец, матушка, — учтиво поприветствовал их Мэн Тин. Хань Сюэцзюнь для приличия задала пару вопросов, и, получив в ответ кивок, больше не проронила ни слова, переключив всё внимание на своих родных сыновей. Разница в её отношении была разительной.

Мэн Идэ встретился взглядом с Мэн Тином, но в итоге лишь коротко хмыкнул и сел за другой стол. Вскоре он и вовсе встал, чтобы поприветствовать старейшину Мэна и свою мать Ли Ифэй. К Мэн Тину он отнёсся даже холоднее, чем в своё время к только что вернувшимся в семью Мэн Сяо и Мэн Циню, словно его минутное замешательство всем лишь показалось.

Почти одновременно прибыли Мэн Ихан с женой Гу Пин и Мэн Игуй с женой Шэнь Сусу.

Второй молодой господин Мэн Хун и третья молодая госпожа Мэн Сян учились за границей и приехать не смогли. А самая младшая, восьмая госпожа, ещё ходила в начальную школу и рано ложилась спать, поэтому Мэн Игуй и Шэнь Сусу не взяли её с собой.

Около семи часов в столовой появился и старейшина Мэн, как всегда, точно в срок.

Его сопровождали первая жена Фэн Цзэцзяо, а также младшая жена Ли Ифэй, которую под руку вёл Мэн Идэ.

— Начинайте ужин, — произнёс он, садясь на своё место. Все последовали его примеру, и слуги стали разносить блюда. Предки старейшины Мэна были родом из провинции Хунань, известной своей острой кухней, поэтому все без исключения блюда китайской кухни были острыми. Мэн Тин любил острое, но от природы мог есть его лишь в малых количествах. После пары кусочков он принялся запивать еду супом, но и тот оказался острым. В итоге ему ничего не оставалось, как налегать на простой рис.

Но даже непривычная острота не смогла подавить его природный аппетит. Он стал настоящим «рисовым бочонком»: чтобы съесть ещё несколько кусочков других блюд, он съел уже три миски риса, став самым прожорливым членом семьи Мэн, когда-либо ужинавшим в старом особняке.

— Обжора, — тихо пробормотал Мэн Сяо. Сам Мэн Тин никак не отреагировал, а вот Мэн Ци бросил на него многозначительный взгляд, заставив проглотить следующие колкости, которые уже вертелись на языке.

В старом особняке семьи Мэн не было принято разговаривать за едой. Лишь после ужина, когда слуги подавали чай и десерты, наступало время для бесед. Мэн Тин съел слишком много риса и теперь мог лишь с тоской смотреть на ароматные сладости. К тому же ему нужно было оставить место в желудке для ночного перекуса, который обещал прислать Янь Суй, и этого он ждал с гораздо большим нетерпением.

— Сегодняшний семейный ужин созван по двум причинам, — начал старейшина Мэн, и все тихие перешёптывания тут же прекратились. Даже Мэн Тин поднял глаза на главу семьи, ожидая продолжения.

— Во-первых, Мэн Тин вернулся домой, — без малейшей паузы продолжил он. — Во-вторых, семья Мэн и семья Янь заключают брачный союз. Свадьба состоится седьмого числа следующего месяца. Вы все должны присутствовать. Гу Пин и Сусу, не забудьте позвонить Сян и Хуну.

— Да, — ответила Гу Пин. Она уже знала кое-что от Мэн Ихана, поэтому не выказала удивления. А вот Шэнь Сусу на несколько мгновений замерла, прежде чем тоже произнести: «Да».

Старейшина Мэн не собирался долго томить собравшихся догадками и прямо объявил:

— Речь идёт о главе семьи Янь, Янь Суе, и нашем Мэн Тине из семьи Мэн.

Вот почему старейшина Мэн, который прежде никогда лично не объявлял о возвращении незаконнорождённых детей, в самом начале упомянул Мэн Тина. Не потому, что Мэн Тин был особенным, а потому, что речь шла о Янь Суе.