Глава 2 (часть 1)

— Все еще беспокоишься об одежде? — его голос с улыбкой вывел ее из задумчивости.

— Нет… не поэтому, — она пришла в себя и мило улыбнулась.

Ли Цзяян неотрывно смотрел на ее легкую, но спокойную и трогательную улыбку, и нежность в его глазах стала еще глубже.

— Сяоюэ.

— М?

— У тебя есть какие-то неприятности?

Услышав это, Лу Минъюэ постепенно перестала улыбаться.

— Ты в последнее время часто хмуришься.

— Цзяян… — она посмотрела в его полные заботы глаза, но не решалась заговорить.

— Мы вместе уже шесть лет, так хорошо знаем друг друга, неужели есть что-то, что нельзя сказать прямо? — В его глубоких черных глазах мелькнула ободряющая улыбка. — Что случилось?

— Цзяян, можем ли мы поговорить о буду… — она наконец набралась смелости и начала говорить.

Телефон, лежавший в машине, громко зазвонил, как нарочно снова прервав ее слова.

— Подожди, я отвечу на звонок, — он виновато посмотрел на нее и включил Bluetooth. — Ли Цзяян слушает… Мам? Да, я забрал Сяоюэ, ага, будем примерно через двадцать минут… Хорошо, тогда до скорого.

— Твои родители уже приехали?

— Да, — он улыбнулся ей. — Давай сначала поедем к ним, а обо всем остальном поговорим вечером.

— Хорошо, — ей оставалось только улыбнуться.

Чтобы узнать, как Ли Цзяян будет выглядеть через тридцать лет, достаточно было посмотреть на его отца.

Высокий, статный, с широкой улыбкой. Следы времени лишь слегка посеребрили виски, на лице с четкими чертами было несколько морщин. Как Шон Коннери, он становился сексуальнее с возрастом, приобретая шарм зрелого мужчины.

Мать Ли была белокожей, миниатюрной и стройной. На ней был фиолетовый вязаный кардиган и белая длинная юбка, шею украшал белоснежный кашемировый шарф, а в ушах блестели жемчужные серьги. Говорила она тихо и мягко, всегда выглядела приветливой и улыбчивой.

Добавьте к ним красивого, высокого и обаятельного Ли Цзяяна с его густыми бровями, большими глазами и чарующей улыбкой — и вот они втроем стоят, словно живое воплощение божьей славы и милости, будто солнечный свет всегда особенно ярко сияет именно на них.

Каждый раз, видя их семью вместе, Лу Минъюэ испытывала чувство стыда и неуверенности, словно боялась подойти и осквернить или разрушить эту идеальную картину.

Когда она только познакомилась с родителями Ли Цзяяна, ей каждый раз приходилось собирать все свое мужество, чтобы убедить себя влиться в их компанию во время встреч и обедов.

Однако за эти шесть лет отец и мать Ли подарили ей невиданное прежде ощущение семьи. Они безоговорочно приняли и полюбили ее, позволив ей больше не чувствовать себя чужой и неуместной.

— Дядя, тетя, добро пожаловать домой, — Лу Минъюэ подошла и обняла миниатюрную мать Ли.

— Давно не виделись, тетушка так по тебе скучала! — Мать Ли с нежностью посмотрела на нее и легонько ущипнула за щеку. — Наша Минъюэ становится все красивее! Как ты поживаешь в последнее время? Этот негодник хорошо о тебе заботится? Или снова, как только занят, забывает о тебе напрочь?

— Мам… — Ли Цзяян с трудом сдержал желание закатить глаза. — Зачем ты так позоришь собственного сына?

— Я что, не знаю своего сына? — Мать Ли посмотрела на своего красивого сына и покачала головой, цокнув языком. — Сразу видно — типаж плейбоя, да еще и в такой сложной среде шоу-бизнеса… Честно говоря, я не на сто процентов уверена в твоей верности.

— Боже мой! — Ли Цзяян не знал, сердиться ему или смеяться, чувствуя головную боль. — Мам, не забывай, что ты известная пианистка с утонченным вкусом и стилем. Тебе действительно не стоит больше читать эти журналы сплетен.

— Музыканты тоже люди, у них тоже бывает сильное и нездоровое любопытство, — возразила мать Ли, усаживая Лу Минъюэ рядом с собой. — Не поверю, что ты, увидев сплетни в газете, не бросишь на них хотя бы один взгляд!

Ли Цзяян умоляюще посмотрел на улыбающегося отца.

— Пап, ты так и будешь просто наблюдать?

— А что поделать, мой сын слишком хорош, все у него получается, поэтому особенно забавно смотреть, когда он попадает в неловкое положение, — злорадно сказал отец Ли.

В конце концов, Лу Минъюэ не выдержала и вмешалась, чтобы спасти его.

— Дядя, тетя, вы можете остаться в Тайбэе и отпраздновать с нами Праздник середины осени?

— Я бы очень хотела, но, к сожалению, послезавтра рано утром нужно возвращаться в Гонконг, — с сожалением ответила мать Ли. — Эх, вспоминаю твои прошлогодние лунные пряники с бобовой пастой, до сих пор слюнки текут!

— Если тете нравится, я завтра приготовлю немного, чтобы вы взяли с собой в Гонконг, хорошо? — с улыбкой предложила она.

Глаза матери Ли загорелись.

— Отлично! Завтра приготовим вместе.

— Завтра нельзя.

— Почему? — обе женщины одновременно уставились на Ли Цзяяна.

— Завтра я должен лететь в Сингапур на съемки, — он отступил на шаг под четырьмя пристальными взглядами и поднял руки, сдаваясь. — Это работа… Я и сам тысячу раз не хочу!

— Тогда завтра занимайся своими съемками, а мы будем делать наши лунные пряники, — мать Ли все больше злилась. — Вот ведь! Даже когда родители редко приезжают, чтобы побыть с тобой, провести теплый семейный день — и то нельзя… Иди, иди! Езжай на свои съемки, наслаждайся своей аурой знаменитости. В следующий раз, когда мы приедем на Тайвань, будем встречаться только с Минъюэ, а не с тобой.

— Мам, не капризничай, как ребенок, это некрасиво, — Ли Цзяян с улыбкой нежно обнял мать за плечи и ласково сказал: — Разве вы с папой не говорили всегда, что нужно жить настоящим, делать то, что нравится? Я сейчас усердно работаю над тем, что мне нравится, ты должна меня поддерживать, а не обескураживать.

— Сказать-то так, конечно, можно, но… — отец Ли нерешительно взглянул на Лу Минъюэ. — Мы с твоей мамой так редко бываем на Тайване, а ты даже не можешь найти время, чтобы побыть с нами. Значит, в обычное время у тебя тем более нет времени, чтобы как следует развивать отношения с Минъюэ?

— Точно! — Мать Ли посмотрела на слегка смущенную Лу Минъюэ и нахмурилась. — Признавайся честно, ты ведь часто оставляешь Минъюэ одну, не обращаешь на нее внимания?