В тусклом свете свечей Шэнь Ханьсин четко разглядел, как девушка тихо позвала его беззвучным шепотом, но так очаровательно, что уши заложило от сладости:
— Муж...
Когда няня Цзя осторожно спросила, не хочет ли он переодеться в праздничное постельное бельё, у неё не было особой надежды, что он согласится. Шэнь Ханьсин вообще не любил эти праздничные ритуалы, слишком много суеты и пустой помпы. Но вот, опустив взгляд, он заметил что-то странное у своих ног — маленькую красную бусинку.
Все бусины с вышитого веера должны были разбиться, разлететься на осколки, но одна — нет, она скатилась прямо к нему. Шэнь Ханьсин посмотрел на неё и, странно, тут же вспомнил молодую женщину — дрожащую под его рукой, но упрямо не желающую отступать.
Он поднял бусинку, вздохнул и, будто сдаваясь перед судьбой, или перед ней, сказал:
— Ладно, переоденусь.
Юную девушку, упрямо настоявшую на своём, прижали к мягкой постели. Она ослепляла своей красотой: длинные, как шелк, прямые волосы цвета чернил рассыпались по алым простыням, а фарфоровая кожа выглядела соблазнительно на кроваво-красном фоне и играли на струнах души.
Шэнь Ханьсин навис над ней.
Линь Синсюэ била мелкая дрожь. Она вцепилась в его рукава, как утопающая хватается за соломинку. Щёки её пылали, а на шее еще виднелись следы синяков.
Шэнь Ханьсин мягко провёл пальцами по этим следам. Но в его взгляде таилась опасная глубина.
Девушка молчала. Не произнесла ни звука, только покорная тишина. Но в этой тишине не было согласия. Это было скорее… затаённое ожидание конца.
За окном завывал ветер. Лепестки цветов срывало с веток, и они кружились в воздухе. В комнате было слишком тихо. Послышался только неуверенный вдох.
Линь Синсюэ забилась в угол кровати, подальше от него, как загнанное животное. Её глаза были красными, как у испуганного кролика, а на ключице след от укуса.
Она посмотрела на него жалобно, взгляд был полный страха и желания сбежать. Впервые за всё это время она хотела сбежать.
Шэнь Ханьсин перевёл взгляд на этот след. Его глаза сузились. В ту секунду, когда она чуть отвернулась и на её лице мелькнуло настоящее, не наигранное желание избежать его прикосновений, в его взгляде вспыхнуло раздражение.
Он не привык, чтобы от него пытались сбежать.
Сначала он просто хотел её немного подразнить. И теперь, когда цель была достигнута, казалось бы, он должен радоваться. Но нет. Шэнь Ханьсин лишь холодно уставился на Линь Синсюэ.
Его взгляд обволок её. Девушка встретила его глазами, полными слёз. Хрупкая и жалкая, словно вот-вот разрыдается.
И вдруг вся эта тяжёлая, гнетущая атмосфера словно испарилась. Шэнь Ханьсин отвернулся, словно она пустое место.
Линь Синсюэ тихо всхлипнула, пододвинулась ближе и свернулась калачиком на краю роскошной постели. Одеяло было всего одно. Если бы было второе одеяло, она бы, может, и ушла спать на другую кровать. Но сейчас… Она была слишком измотана.
После внезапного укуса в ключицу чувство обиды смешалось с усталостью. Она закрыла глаза и мгновенно погрузилась в сон, оставив на щеках следы от слёз.
Дыхание выровнялось, и эта маленькая, беззащитная овечка крепко спала, не ведая, что злой волк, повернувшись спиной, всё ещё наблюдает за ней. Его глаза разглядывали изгибы её спины, как охотник наблюдает за добычей.
Внутри комнаты не было печки, и тепло, за которое она цеплялась, медленно таяло сквозь швы одеяла. Ей становилось холодно, и она неосознанно подползла ближе к источнику тепла, прижавшись к нему всем телом.
Однако это тепло, казалось, не было в восторге от такого сближения. Оно резко оттолкнуло её, словно сказало:
«Не суйся!».
Но Линь Синсюэ была упряма. Она медленно, но уверенно подползла снова.
После нескольких таких «приставаний» тепло сдалось и перестало сопротивляться, будто смирилось и позволило ей оставаться рядом.
Линь Синсюэ улыбнулась, губы довольно изогнулись, и она погрузилась в глубокий сон, совершенно не подозревая, что кто-то наблюдает за ней с хищным, почти звериным взглядом.
Прошло меньше двух часов покоя, как холодный пот выступил на её лбу. Губы слегка приоткрылись, словно пытаясь что-то сказать, но она не издала ни звука.
Во сне кто-то сжал её шею, а пара ядовито-злых глаз пристально смотрела в её сны. Ей удалось вырваться, но она неловко запуталась в одеяле и рухнула в глубокую лужу.
Ледяная вода пруда обжигала кожу, заставляя её судорожно бороться за каждый вдох. Она цеплялась за кусок плавника, хваталась изо всех сил, пытаясь всплыть.
Голос повторялся в её сознании:
— Линь Синсюэ… Линь Синсюэ… проснись… проснись...
Этот голос, как маяк, освятил туман ночных кошмаров.
Линь Синсюэ, приложив усилия, вырвалась из удушающего оцепенения, открыла глаза и тяжело вздохнула, пытаясь успокоить бурю в груди. Только когда сердце перестало барабанить в ушах, она услышала рядом холодный, словно ледяной ветер, голос:
— Может, хватит обниматься?
От этого голоса у неё по спине пробежали мурашки.
Наконец Линь Синсюэ осознала, что происходит. Она крепко обхватила мужа за талию, почти забралась на него сверху. Подняла голову — и увидела полный ужаса взгляд.
Вспоминая, что было до того, как она уснула, Линь Синсюэ отпустила руки и медленно отодвинулась. Опустила голову, боясь встретиться с выражением лица Шэнь Ханьсина, и старалась держаться на безопасном расстоянии.
Кто знает, сколько она так сидела, когда вдруг почувствовала, как холодок пробежал по спине. В следующий миг всё её тело накрыл ледяной воздух. Этот внезапный холод заставил её вздрогнуть.
Подняв глаза, Линь Синсюэ увидела, как Шэнь Ханьсин тянет угол одеяла к себе. Она съёжилась от холода и обиженно ухватилась за край, пытаясь снова прикрыться.
Но её слабые руки оказались бессильны против крепкой мужской хватки. Немного повозившись, она поняла — сдвинуть его не получится. Со слезами в глазах, покрасневшая от холода и обиды, она повернулась к нему спиной и сдалась.
Проведя суровую зимнюю ночь девятого месяца в одном тонком нижнем белье, было бы странно не заболеть.
Линь Синсюэ свернулась калачиком в углу, обхватив себя за плечи, тело дрожало.
Шэнь Ханьсин уставился на её упрямую спину, сжимая край одеяла.
Он задумчиво помассировал виски, сел и потянулся к колокольчику на прикроватной тумбочке. Звенящий звук «динь-а-линь» разнёсся по комнате. В тот же миг на Линь Синсюэ упало одеяло с изящным узором, словно маленький щит от зимней стужи.
Услышав звонок, Ло Янь быстро вошёл, зажёг свечу и, выглядывая из-за ширмы, сказал:
— Генерал!
— Пойдите и принесите ещё одно одеяло, — спокойно приказал Шэнь Ханьсин.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|